Walk the Shadows

— Что ты имеешь в виду?

— У Гарри… была не слишком легкая жизнь. И не только в последние годы, но даже и до поступления в Хогвартс, — он закрыл глаза, и по его телу прошла дрожь. Этот признак слабости испугал Минерву даже больше событий последних дней. — Я так сильно подвел его. Я никогда не знал… никогда не понимал, насколько они… — он покачал головой и посмотрел Минерве в глаза. — Я не знаю, как он выжил.

Минерва прищурилась.

— Что он сделал с тобой?

— Ничего, чего бы я не заслуживал, Минерва, даже близко. Я оставил его там. Я никогда не проверял, никогда не спрашивал, просто предположил, что крови будет достаточно…

— Магглы, — ее рот превратился в тонкую линию. — Я говорила тебе, что они ужасны.

Он вздохнул, откинув голову.

— Я должен был прислушаться.

— Ммм, — промычала она согласно. — Расскажи мне.

Кивнув, Альбус потратил следующие два часа, чтобы со слезами на глазах поведать ей обо всем. Это продолжалось до тех пор, пока и она не расплакалась, проклиная тот день, когда Сибила Трелани появилась на свет.

В конце концов, когда они оба снова пришли в себя, погрузившись в собственные мысли, Альбус сказал:

— Полагаю, я больше не буду пытаться убедить Северуса в том, что Гарри необходимо чаще появляться на людях. Думаю, он сам решит, когда мальчик будет готов к этому…

Минерва кивнула. У нее было тяжело на сердце от осознания того, что существовали вещи, которые не могла исправить даже магия.

— Думаю, это мудрое решение.

TBC . . .

Глава 34.

24 августа

Последние дни выдались просто ужасными. Я чуть не убил директора и самого себя, из-за чего мы оба пролежали без сознания почти два дня. А первые минут пять в качестве моего опекуна Снейп потратил на то, чтобы накричать на меня. Ну, я так думаю, потому что не слишком хорошо помню произошедшее. А еще я заработал себе такую головную боль, что ни одно зелье не помогает. К тому же после всех этих проклятий я весь покрыт страшными, постоянно ноющими синяками.

О, а я упоминал о «чудесном» настроении, что охватило всех вокруг после того, как я чуть не убил профессора Дамблдора? Ну, если нет, то могу заверить, что Снейп постарался донести это до меня. Он вообще какой-то странный. Сначала смотрит на меня, словно хочет порезать мой мозг на мелкие кусочки и подать их к чаю, а уже через секунду говорит, что я поправлюсь, что все просто прекрасно и если я его еще раз его так напугаю, то он и в самом деле порежет мой мозг на мелкие кусочки и подаст их к чаю.

Так что, так вот…

А еще он сказал, что научит меня более надежному — или хотя бы не такому опасному — способу справляться с гневом. Помимо этого мы теперь уделяем два часа после завтрака дуэлям. Мы начали вчера, потому что именно вчера я впервые провел на ногах больше времени, чем в кровати. Занимались в Выручай-комнате, как и на собраниях АД, так что обстановка была просто идеальной. И, кстати, я выучил парочку новых проклятий!

Хотя по большей части я усвоил только то, что двадцать лет шпионства в рядах Пожирателей Смерти учат гораздо большему числу проклятий, чем то, на которое может рассчитывать обычный ученик, посещающий уроки Защиты. Отсюда и все мои синяки. А еще я узнал, что если хорошенько разозлюсь, то вкладываю намного больше силы в заклятия, но и щиты мне даются гораздо труднее.

Но сегодня Снейп сказал, что я хорошо поработал… ну, на самом деле он сказал «Сносная работа палочкой, мистер Поттер. (Клянусь, я заставлю его прекратить меня так называть, даже если придется подлить в его чай зелье Narro Proprie.*) Хотя если вы не хотите провести остаток своей жизни в качестве поучительного примера человека, который безответственно подходил к защите, то, будьте добры, создайте приличный щит Tutela Gravis, а не вот это жалкое подобие, что я вижу перед собой. Смотрите…»

Но из уст Снейпа это почти что комплимент!

Я все еще не знаю, как называть его теперь, когда он стал моим опекуном. Ведет он себя абсолютно так же, как и на прошлой неделе, так что, наверное, все стоит оставить по-прежнему. Все-таки с тех пор, как я был маленьким, он первый человек, который по-настоящему заботится обо мне, кто попросил разрешения заботиться обо мне. Это почти как я и вправду ему нужен. А это хорошо, ведь так?

Да и большую часть времени он не обращается со мной, словно я сахарный и сейчас растаю. По крайней мере, не после того случая с директором. Хотя он и считает, что мне следует лично извиниться перед ним, даже после того, как я самостоятельно отправил старику записку.

Возможно, он и прав, но я… не думаю, что смогу встретиться с ним прямо сейчас. Может быть… в течение этого семестра…

О, черт, занятия начинаются всего через неделю.

— Ты уже сделал домашнюю работу, заданную на лето? — спросил Снейп, утерев рот салфеткой, а затем положив ее рядом с тарелкой.

Гарри, который больше наблюдал за ним, чем действительно ел, кивнул.

— Еще неделю назад.

— Я взгляну на нее сегодня. Принесешь ее после того, как доешь. К завтрашнему вечеру я верну ее тебе на исправление.

Лицо Гарри вытянулось, и он, стараясь, чтобы это не было похоже на нытье, сказал:

— А вам и вправду нужно это делать?

Снейп посмотрел на него, изогнув бровь.

— Да, нужно.

— Почему? Это какие-то опекунские штучки?

— Разве никто раньше не проверял твою домашнюю работу?

Теперь уже была очередь Гарри поднимать бровь. (Хотя у него по-прежнему выходило поднимать только обе брови сразу. Но он научится этому трюку, научится!)

— А как вы думаете? — Снейп вздохнул и прикрыл глаза, словно ему было больно. Гарри смягчился. — На самом деле, Гермиона иногда просматривала мою работу, но только тогда, когда я просил ее. Ну, или давал ей взятку.

— Понятно. Однако теперь, когда я несу за тебя ответственность, я должен быть уверен, что твоя домашняя работа соответствует определенным стандартам качества.

Гарри вздохнул, про себя подумав, что это небольшая плата за то, что теперь у него был настоящий опекун.

— Ладно-ладно. Зелья тоже нести?

Снейп по-настоящему улыбнулся, хотя его улыбка была скорее хищной.

— Вообще-то, не могу дождаться того момента, когда увижу эту работу.

— Угу, я и не сомневался. — Гарри повозил курицу в каком-то красном соусе и водрузил ее на горку картошки, в результате получилась розовая кашица. Он отложил вилку. — Можно я пойду?