Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Провидица немного прошла вперед, остановившись перед останками, укрытыми одеялом.

Ей показалось, что ярко-красная кровь рекой хлынула из-под ее башмаков и потекла на улицу. Эхо криков гуляло между стенами, а затем послышался отвратительный хруст раздираемого тела.

Розана похолодела.

Она почувствовала, как болят суставы, а в горле саднит от джина. Один ее глаз перестал видеть. Помимо нее в переулке кто-то был. Кто-то высокий, в длинном плаще илинакидке. Она заметила зеленый цвет одеяния и различила блеск безумных глаз. Затем что-то острое вонзилось ей в живот.

Провидица отшатнулась, разрывая контакт.

Теперь она стояла над окровавленным телом, глядя на него с высоты человеческого роста. Она видела побелевшее лицо жертвы — старой одноглазой женщины с жидкими неубранными волосами. Кровь залила ее с головы до ног.

Она стала Тварью, но ничего не узнала. Ее вели инстинкты, непреодолимое желание убивать. Плащ развевался и хлопал, когда она раздирала кожу и плоть своей добычи. Ее разум был сосредоточен на одной идее: она должна убить.

Розана снова прервала контакт. Пока ей ничего не удалось выяснить. Ее колени внезапно дрогнули, ноги подкосились. Барон подскочил к провидице и подхватил ее, не давая упасть, а затем вытащил из переулка.

— Ну вот, опять, — пожаловался Дикон. — Бесполезно, бесполезно.

Чтобы девушке было легче дышать, барон расстегнул ворот ее платья.

— Ну? — не утерпел Эльзассер.

— Я почувствовала их обоих, — сказала Розана. — У женщины был только один глаз.

— А Тварь? — спросил барон. Розана попыталась сосредоточиться.

— Тварь — это… — Она замолчала, подбирая нужные слова. — Тварь — это два человека.

Дикон стукнул кулаком по ладони.

— Морячки! — воскликнул он. — Я так и знал! Матросы!

— Нет, — возразила Розана. — Вы не так поняли. Тварь — это два человека, обитающих в одном теле.

— Это безумие.

— Нет, капитан, — покачал головой барон. — Я догадываюсь, что подразумевает госпожа Опулс. Большую часть времени Тварь — это обычный человек, здоровый и рассудительный, как вы или я…

Провидица кивнула.

— …но иногда, под влиянием настроения или по каким-то другим причинам, он превращается в нечто иное, в Тварь.

— Тварь — это оборотень? — предположил Эльзассер.

Розана задумалась. В темноте она не увидела ничего, кроме глаз.

— Да… Нет… Может быть…

— Опять она за свое, а?

Барон повернулся к стражнику:

— Капитан, я буду вам признателен, если вы оставите в покое эту женщину. Она, несомненно, делает все, что в ее силах, и, по-моему, вы ей только мешаете.

Дикон присмирел.

Эльзассер направился в переулок. Когда он вернулся, у него в руках был какой-то предмет.

— Вот, — сказал молодой человек, — попробуйте это…

Он протянул девушке мешочек.

— Что это?

— Нож Марги Руттманн.

— Чей?

— Марги Руттманн… Той женщины… в проулке…

— А… Да, конечно…

Розана не разобрала имени во время контакта. Такое случалось довольно часто.

— Не исключено, что она защищалась и, может, даже ранила чудовище.

Розана развязала шнурок, отбросив мешочек. Повертев нож в руках, она взяла его за рукоятку.

— Если Марги сумела нанести рану нападавшему, мы попробуем найти его по этой примете. Эта информация могла бы оказаться полезной.

Провидица стиснула рукоятку, повернув клинок вертикально.

Ей обожгло щеку, затем клинок скользнул вверх, вонзившись в ее глаз. Половина мира перед ней окрасилась красным, а затем потемнела.

Розана содрогнулась.

Она воткнула в него нож, не обращая внимания на стоны и хрипы.

— Рикки, — пробормотала Розана. — Она убила кого-то по имени Рикки.

— Наконец-то мы можем закрыть это старое дело, — пренебрежительно фыркнул Дикон. — Ну, хоть чего-то мы сегодня добились.

— Возьмите нож за лезвие, — посоветовал Эльзассер.

Поразмыслив, Розана подбросила нож и поймала пальцами за лезвие. Сталь была острой, но она не поранилась.

— Извините, — сказала девушка, поднося клинок к лицу. Она прижала острие к переносице, а рукоятку прислонила ко лбу. Нож был холодный, как сосулька. — Иногда это помогает.

Эльзассер и барон наблюдали, и провидица чувствовала исходящую от них поддержку. Они оба заинтересованы в ее успехе, поняла Розана.

Нож ударил в темноту, и его острие потонуло в тяжелых складках одежды. Рывок — и ткань поддалась. Треск рвущейся материи звучал довольно долго. Ей показалось — целую вечность.

— Ну? — услышала Розана.

— Зеленый бархат, — ответила она.

Эльзассер и барон переглянулись, почувствовав, как земля уходит у них из-под ног.

— Зеленый бархат, — повторила девушка. — Как тот, из которого сшит плащ барона.

7

Диен Ч'инг поклонился на китайский манер, опустившись на колени и коснувшись лбом каменных плит. Они были холодными.

— Мне, низкому и недостойному, великодушно дозволили предстать перед вами, благородный господин.

Посол знал, что Хассельштейн терпеть не мог катайской церемонности, но безукоризненно соблюдал ритуал. Это было важно. Его маска не должна была соскользнуть.

— Встаньте, посол, — велел жрец. — Вы делаете из себя посмешище.

Диен Ч'инг поднялся на ноги, отряхнув несуществующую пыль со своей одежды. Полы во дворце были чисты, как совесть девственницы.

На исповеднике Императора не было балахона ликтора. Сейчас он был, как любой другой придворный, в белой льняной рубашке и зеленом бархатном плаще. Вопреки своему обыкновению, он выглядел не слишком аскетично.

— Тем не менее, благородный господин, я счастлив, что вы любезно удостоили меня аудиенции.