Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Желудок Харальда снова напомнил о себе.

— У него нет причин отказать нам, Розана. Наш преступник — это не борец за права угнетенных. Боевой Ястреб — всего лишь грязный убийца. Если Стиглиц сохранил хоть малую толику прежнего идеализма и мечты о всеобщей справедливости, он нам поможет.

— Иногда вы сами рассуждаете как брустеллинит.

Харальд фыркнул:

— Революционеры? Я их терпеть не могу. Фантазеры, хулиганы и нарушители спокойствия.

Дверь открылась, и двое заключенных, очевидно пользовавшиеся доверием начальства, втащили третьего. Мужчина был закован в цепи. Его голова тяжело свисала на грудь. У него не было ушей, лицо покрывали шрамы, а вместо левой руки болталась культя. Харальд ожидал увидеть эти увечья. Кроме того, за время пребывания в тюрьме Стиглиц лишился глаза, одна его нога воспалилась и раздулась до размеров мяча, на правой руке остались только большой палец и мизинец, а сквозь лохмотья на спине и животе виднелись следы ожогов. Гора мускулов и костей превратилась в жалкого доходягу.

Розана вздрогнула и едва сдержала крик. Сопровождающие бросили свою ношу на пол. Провидица подошла к несчастному и помогла ему принять сидячее положение.

Харальд гневно взглянул на коменданта.

— Другие заключенные не любят революционеров, — пояснил ван Зандт. — Убийцы и насильники недовольны тем, что их содержат вместе с людьми, призывавшими к бунту против Карла-Франца. Этого парня бросили в одиночку ради его же собственной безопасности.

— Не сомневаюсь.

— Харальд, — сказала Розана, — как мы будем допрашивать этого человека?

— Что вы имеете в виду?

— У него нет ушей, чтобы слышать наши вопросы, и нет языка, чтобы на них ответить.

— Нет языка?

Стиглиц открыл рот, и Харальд увидел, что девушка права. За несколькими чудом уцелевшими зубами чернела дыра. Харальд снова устремил взгляд на коменданта.

— Он выкрикивал брустеллинитские лозунги из своей камеры, поносил императорскую семью и выборщиков. «Сбросьте оковы, убейте вельмож, захватите землю» и тому подобное. Я решил, пусть он лучше молчит.

— Если бы вы совершили такой поступок в пределах городских стен, ван Зандт, вам пришлось бы иметь дело со мной. Интересно, как к вам отнесутся нынешние осужденные, если по прихоти судьбы вас приговорят к заключению в крепости Мундсен?

Ван Зандт позеленел. Вероятно, это был самый страшный из его ночных кошмаров — проснуться утром в цепях, на гнилой соломе, в качестве арестанта, а не хозяина этого места.

— Он умеет читать?

— Я не знаю. Вряд ли.

Розана взяла бумагу со стола ван Зандта, провела пальцем вдоль строчки и вопросительно посмотрела на калеку. Стиглиц кивнул. Он умел читать.

Харальд передал провидице свиток. Она показала его заключенному, нашла его имя, затем ткнула в имя Боевого Ястреба.

Глаза Стиглица сузились. Он пытался понять. Будучи пленником изуродованного тела, он оставался мыслящим человеком.

Харальд дал Розане карандаш, и девушка написала на старом документе:

«Как звали Боевого Ястреба на самом деле?»

Жуткий стон вырвался из глотки мужчины, словно он пытался ответить. По какой-то причине он хотел им помочь. Может, он питал неприязнь к своему старому товарищу по оружию? Или окончательно сломался и стал сговорчивым?

— Здесь воняет, — пожаловался ван Зандт, взмахнув платком. — Эти люди не имеют ни малейшего представления о личной гигиене. Я, например, принимаю ванну один или два раза в месяц.

Ван Зандт сделал знак одному из своих помощников, и тот приоткрыл окно, впустив струю свежего воздуха с ароматом леса. Отсюда было не меньше сотни футов до земли. Помощник коменданта, такой же заключенный, как калека, распростершийся на полу, посмотрел на городские стены, деревья и дорогу. В его взгляде светилась такая тоска, что Харальду будто нож вонзился под ребра.

Стиглиц перестал издавать булькающие звуки, и Розана протянула ему карандаш и пергамент. Два оставшихся пальца отказывались слушаться, и карандаш упал на пол. Розана подняла его и снова вложила в покалеченную руку, придерживая.

— Он был левшой, — сообщил ван Зандт. — Именно поэтому герцог, хм… В общем, вы знаете…

Харальд действительно знал.

Между тем Стиглиц с помощью Розаны выводил знаки на пергаменте. Все было бесполезно. Первая буква могла быть «м», «а» или «е», или руной гномов, или бессмысленной загогулиной.

В конце концов, они сдались. Стиглиц удрученно поник.

Харальду хотелось свернуть ван Зандту шею. Отрезав Стиглицу язык, он взвалил на себя ответственность за следующую смерть — и за все смерти, которые произойдут потом, — по сути, став соучастником Боевого Ястреба.

Розана вздохнула.

— Придется мне заглянуть в его мысли, — неохотно промолвила она. — Имя должно быть на самой поверхности его разума. Он пытался его написать.

Харальд понимал, почему ее не радует такая перспектива. Проникнуть в сознание Стиглица и разделить с ним боль, страдание и ненависть — задача не более приятная, чей искать драгоценный камень в выгребной яме.

Со стороны окна раздался вскрик, и заключенный отскочил в сторону. Харальд развернулся, и нож Мэгнина как будто сам прыгнул ему в руку.

В кабинет, хлопая огромными крыльями, влетела птица. Она двигалась быстро, как вода, текущая с горы. Ван Зандт обхватил голову руками и нырнул под стол.

Клюв скользнул по груди второго заключенного, оставив ярко-красный кровавый след. Затем тварь устремилась к Розане.

Харальд рубанул грозную охотницу ножом, но промахнулся. Тяжелое крыло ударило его по запястью. Рука стражника занемела, и нож отлетел, глухо стукнувшись о стену, завешанную ковром.

Розана закрыла лицо ладонями, и ее контакт со Стиглицем прервался. Здоровой рукой Харальд попытался схватить птицу. Ему удалось вырвать несколько перьев, но крылатая бестия ускользнула.

В следующий миг мощный клюв ударил Стиглица в шею, разорвав артерию. Фонтан крови окатил ястреба, забрызгав его крылья и превратившись в кровавую маску вокруг глаз. Птица атаковала молча. Она не издавала злобного клекота, как положено пернатому хищнику, а напоминала скорее бесстрастное орудие убийства, бессознательное и совершенное, как стрела.

Харальд снова завладел ножом и метнул его. Рассекая воздух, сталь помчалась по прямой.

Ястреб увернулся. Нож вонзился по рукоять в деревянную панель рядом с поникшей головой Стиглица и грозно загудел.

Бывший наемник и бунтовщик умер. Искра жизни, которая еще теплилась в нем, потухла. Кровь пропитала лохмотья на его груди и образовала лужу на полу под ним. Алый поток омыл его тело, и кое-где под толстым слоем тюремной грязи показалась белая кожа.

Харальд попытался поймать птицу, однако она в мгновение ока вылетела в окно и, махая крыльями, направилась в сторону города. Совершив круг над деревом в четверти мили от крепости, она нырнула в крону дерева, словно там было ее гнездо. Кляйндест разглядел крохотного человечка в черном, который протянул руки навстречу своей жестокой питомице.