Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Караван стриган вместе с Йереком постепенно приближался к Нульну.

Помимо торговцев, караван состоял из актеров, акробатов, жонглеров, фокусников. Путешествуя от городка к городку, стригане давали представления на ярмарках и рыночных площадях, развлекая жителей веселыми зрелищами.

Зная природную сущность Йерека, или, кадавра, как они его называли, новые знакомые относились к нему с почтением — являясь потомками жителей великого Стригоса, королевства, где когда-то люди мирно уживались с бессмертными вампирами; стригане оставались хранителями его древних традиций. Они преподнесли Крюгеру дары: нейзильберовую статуэтку ягуара, брошь из черного обсидиана, по легенде принадлежавшую богине богатства и плодородия, катайскую погребальную маску из желтого нефрита, вырезанную с таким искусством, что лицо казалось живым и, многое другое. Больше всего вампира впечатлила статуэтка — мельчайшие детали были переданы так точно и с таким мастерством, как будто живой хищник был просто уменьшен каким-то неведомым магом.

Хотя соседство новых спутников волновало и дразнило Крюгера, слишком уж явственным были запахи живой плоти, биение их сердец, бег крови по венам, Йерек был благодарен этой встрече — теперь его пернатые мучители держались на расстоянии.

Тихим, тёплым летним вечером, караван достиг, наконец, Нульна. Стригане разбили свой лагерь недалеко от городских стен среди многочисленных повозок других подобных странников. Городские ворота были уже закрыты — в ожидании утра торговцам, купцам и путешественникам приходилось устраиваться на ночлег прямо в чистом поле.

Здесь Йерек решил оставить своих попутчиков. Войти в город вампир предпочитал в одиночку — слишком уж утомительным для него стало соседство с человеческими созданиями. Кроме того, учитывая отношение остального населения Империи к стриганам, вероятность его разоблачения была крайне высока. А расставаться со своей бессмертной жизнью, проделав столь далекий путь, пока не входило в планы Крюгера.

Поздней ночью, соблюдая максимальную осторожность, Йерек покинул спящий лагерь и направился на разведку к возвышавшейся во мраке ночи громаде города. Тоненькая полоска молодого месяца, временами выглядывавшего из облаков, позволяла вампиру видеть достаточно, чтобы не плутать в темноте. В тоже время, этот призрачный, неверный свет был не настолько ярок, чтобы раскрыть присутствие Волка какому-нибудь случайному наблюдателю.

На половине пути Крюгер замедлил шаг и бросил изучающий взгляд на высокие массивные городские стены, стараясь запомнить маршрут и периодичность ночного дозора. Дальше, за крепостными стенами, виднелись покрытые черепицей городские крыши и купола храмов. Несмотря на свою славу культурной столицы, Нульн был типичным имперским городом. Покрытые пылью и грязью узкие мощеные улочки с теснящимися друг к другу домами, сложенными из того же серого известняка, что и крепостные стены. Высокие башни цитадели, украшенные изображениями гаргулий и химер, изрядно изъеденных временем и непогодой. Многочисленные мачты торговых судов, теснящихся в переполненной гавани. Грязь и суматоха портовых таверн, складов и борделей. Все это — «корона, сверкающая тысячей драгоценностей» — славный город Нульн.

Тишину ночи нарушил до боли знакомый звук — одинокий ворон, усевшийся среди ветвей в небольшой рощице, словно бы пророчил своим печальным карканьем грядущие несчастья и беды.

Крюгер внимательно присмотрелся к пернатому посланнику — легкая полуулыбка скользнула по губам вампира. «А ведь эта проклятая птица послана следить за мной», — подумал он. Эта мысль была настолько приятна, что Волк уверенным шагом продолжил свой путь, не удостаивая взглядом крылатого соглядатая, не смотря на раздававшийся за спиной пронзительный крик: «Маннфред идет! Маннфред идет! Он возвращается!!!»

Йерек впервые услышал это послание очень давно, еще в день разгрома армии нежити на Мрачных Болотах. С тех пор, Крюгеру слишком часто приходилось его слышать. К счастью для вампира, кровь животных, которую ему давали стригане, прогнала признаки зарождающегося безумия настолько, что Йерек был абсолютно уверен — птицы — это не плод его воспаленного воображения.

Меньшая часть передвижного лагеря, состоящего из различных повозок, подвод и телег, находилась на равнине справа от Кемпербадской дороги. Среди них выделялись повозки стриган, яркие тенты которых были украшены разноцветными лентами.

Йерек остановился, закрыл глаза и, на несколько мгновений, отрешился от окружающего мира, погрузившись в темную бездну собственного сознания.

Ворон, преследовавший Крюгера, издав короткое хриплое карканье, тяжело взлетел со своего насеста и устремился прочь, по направлению к городским стенам. Йерек проводил взглядом зловещую птицу, пока она полностью не скрылась во мраке ночи.

— Лети, скажи своему хозяину, что я никогда не преклоню перед ним колени. Передай, что смерть преследует его по пятам… Ему не победить в этой битве!

Волк двинулся вперед, осторожно ступая по предательски скользкой, после недавнего дождя, глинистой почве — мимолетная тень во мраке ночи, скользящая по пустынной равнине. Через несколько десятков шагов он вновь остановился, прислушиваясь. Ночь была полна множеством звуков, прекрасно различимых острым слухом вампира. Вот, легкий плеск реки, несущей свои воды через земли Империи в далекое море, смешивается с ласковым шепотом крон вековых деревьев. Чуть дальше — тихий треск костра и ленивый, неспешный разговор сидящих вокруг него людей.

Сунув руку в складки подаренного стриганами плаща, Крюгер нащупал рукоять висевшего на бедре старого боевого молота. Это оружие — последняя ниточка, связывавшая его с прежней жизнью, жизнью Йерека Крюгера, Белого Волка Мидденхейма: двуглавый кавалерийский молот с рукояткой, обтянутой потертой кожей, прошедший бесчисленное количество сражений. Оружие — ставшее сутью Белого Волка, частью его души, с тех незапамятных времен, когда он, совсем еще юнец, впервые взял этот молот в руки при посвящении в орден Ульрика.

Убедившись, что боек молота надежно обернут куском холщевой ткани, Йерек, широким быстрым шагом, продолжил движение по направлению к лагерю. Практически затихший дождь вновь усилился — крупные капли стегали вампира по лицу, причиняя скорее душевные страдания, чем физический дискомфорт. Дождь был холодным. Он всегда был холодным… а холод — это смерть.

Йерек сделал небольшую дугу, огибая костры и сидящих вокруг них людей, стараясь держаться на самой границе света и тени. На этом расстоянии голоса были явственно слышны — можно было, без особого труда, разобрать практически все, о чем велась беседа. Около одного из костров второсортный менестрель наигрывал старинную балладу на своей мандолине, безжалостно коверкая простенькую мелодию. Его голос был слаб и неровен, а интонации фальшивы и неточны — в исполнении отсутствовал хоть какой-то намек на гармонию и мелодичность. И все же, какая-то удивительная магия пронизывала песнь барда, пленяя собравшихся вокруг скитальцев, затрагивая самые потаенные струны их очерствевших душ, тенью восхищения отражаясь на их умиротворенных лицах. А может, это просто тепло огня, а не волшебство менестреля, удерживало их на месте…, кто знает…

Вампир двинулся дальше, осторожно обходя палатки с тыльной стороны, стараясь не наткнуться на растяжки, удерживающие их стены. За холщовой тканью слышался неразборчивый людской говор, отдаленный треск костра, приглушенные стоны случайных любовников. Миновав палатки, Волк, крадучись двинулся вдоль повозок стриган, бесшумно следуя мимо их ярких, украшенных разноцветным орнаментом тентов.

Возгласы одобрения воодушевили менестреля на исполнение новой баллады — Крюгеру пришлось коротать время в томительном ожидании, слоняясь на краю лагеря, пока незаметно улизнувший от огня Ведас не нашел его. Стриган с наслаждением потягивал курительную трубку из бриара, выдыхая через усы и бороду кольца едкого дыма: