Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

— Она сделала это с вами? Женщина?! С сотнями здоровых и сильных людей?!

— Это была резня… она убивала нас… пила нашу кровь… Я… я видел, как умер мой сын… Видел, как его посадили на кол… слышал крики моего мальчика… он мучился несколько часов… Я… готов был оторвать себе уши… от отчаяния… чтобы оглохнуть… но я до сих пор его слышу… эти ужасные стоны… проклятия… предсмертные хрипы… Последние слова… что он произнес… было ее имя… Надашди… Не матери… не бога… суки, забравшей его жизнь…

Маннфред снял руки с головы несчастного, отпуская его душу обратно, в царство Морра. Челюсти человека в последний раз слабо дернулись и застыли в неподвижности. Дух — вторично покинул мертвое тело, надеясь вновь обрести покой в загробном мире.

Графу было о чем поразмышлять: Надашди — это имя было ему незнакомо но, это ничего не значило. Это вполне могла быть одна из дочерей Конрада, вернувшаяся домой, когда ее драгоценный папаша был убит. В годы скитаний у Маннфреда не было возможности пристально следить за своим кровным братом, поэтому — граф не мог знать о каждой девке, обращенной его безумным родственником. Впрочем, последнее — не имело значения. Вскоре Черной Изабелле придется узнать, что бывает с теми, кто становиться у него на пути.

Граф вернулся к экипажу:

— В замок, — коротко бросил он кучеру, закрыв за собой дверь, бросая прощальный взгляд на ужасающий лес сквозь открытое окно своей кареты. «Пора этой Надашди узнать, кто является настоящим повелителем Дракенхофа», — мрачно усмехнулся про себя Маннфред.

Возница молча склонил голову в коротком поклоне, давая понять, что приказ понят и принят к исполнению. Длинный кожаный кнут щелкнул в воздухе и, лошади помчались дальше, приближая последнего из фон Карштайнов к вожделенной цели.

Проехав во внутренний двор, карета остановилась у ворот главного донжона Дракенхофа. Покинув экипаж, Маннфред накинул капюшон плаща — теперь его лицо было полностью скрыто от любопытных взглядов.

Граф уверенно подошел к дубовым воротам, ведущим в сердце Дракенхофа. Здесь мало что изменилось со времени его последнего визита — за исключением самого Маннфреда. Он — изменился полностью. Взявшись за тяжелое железное кольцо, закрепленное в волчьей пасти, вампир три раза сильно ударил в железную оковку двери донжона. Резкий требовательный призыв с гулким эхом разнесся во дворе и внутренних помещениях замка.

Запах смерти все еще витал в воздухе, однако, в этом не было ничего необычного — он появился здесь еще во времена воцарения Влада. Кровь можно смыть, останки — похоронить или сжечь, но, как правило, это приносит мало пользы. Вонь разложения проникает в землю, пропитывает стены и башни замка, становясь почти осязаемой — более реальной, чем призраки или духи из мира мертвых.

Маннфред слегка прикоснулся к каменной кладке, физически ощущая боль, пронизывающую древнюю постройку. Слишком много страданий видела старая крепость, будучи свидетелем массовых убийств: во время Тотентанца на Гехаймниснахт, когда Влад фон Карштайн объявил миру о своем пришествии, и, еще раньше, — во время кровавого правления Отто ван Драка. На фоне подобных зверств безумное правление Конрада казалось не таким уж и ужасным. Память обо всех жестокостях своих кровожадных правителей хранили эти древние стены. Граф чувствовал это сквозь камень.

— Я вернулся, — мягко сказал Маннфред, словно стараясь успокоить боль старого замка.

Массивные засовы чуть слышно скрипнули, и, через мгновение — тяжелая дверь пришла в движение. Из открывшейся щели пахнуло затхлым воздухом и, ужасом маленького привратника, уставившегося на нежданного гостя из-за приоткрытой двери.

— Кто управляющий этого замка? — голос Маннфреда был удивительно спокоен.

— Надашди, господин! И она не управляющий, а — хозяйка Дракенхофа, — подобострастно сложил руки перед грудью коротышка.

— Вот как! Будьте любезны, скажите госпоже, что я хочу поговорить с ней, холодно продолжил Маннфред.

— Да, да, конечно, сэр, конечно. Хотя время уже позднее, сэр, поэтому, — госпожа вряд ли обрадуется подобному визиту. Я передам Вашу просьбу, сэр, но, боюсь, что сейчас она не захочет Вас видеть. Наша хозяйка довольно эксцентрична, сэр, ее настроение весьма изменчиво и, даже я не всегда могу предсказать ее желания.

— Меня она захочет увидеть, — тоном, не терпящим возражений, отрезал граф.

— Да, конечно, конечно, — услужливо шаркнув ногой, привратник склонился в подобострастном поклоне. Отстранившись назад, слуга шире приоткрыл тяжелую дверь, давая гостю возможность пройти во внутренние покои замка. — Как Вас представить, сэр?

Молча откинув с головы капюшон, Маннфред, с легкой усмешкой, наслаждался бурей эмоций, мелькавших на лице коротышки, увидевшего на руке пришельца простое бронзовое кольцо: удивление, недоверие, страх, благоговение… Слуга изогнулся еще подобострастнее. Когда привратник выпрямился, видимые изменения произошли в его манере держаться: напускная доброжелательность на его лице сменилась выражением хитрого коварства. Он, даже, как будто, слегка увеличился в росте.

— Добро пожаловать домой, хозяин. Госпожа занимает покои вашей светлости в Гнезде Ворона. Я отдам распоряжения об том, чтобы она освободила их.

— Не надо. Я хочу увидеть ее лично!

— Хорошо, господин.

Расправив воротник и манжеты камзола, Маннфред вошел внутрь замка. Радость от возвращения домой оказалась смазана. Несколько мгновений граф наслаждался давно забытой атмосферой старого замка — пока явственный запах разлагающейся плоти, пришедший откуда-то из подземелья, не ударил в нос вампиру, заставив его брезгливо поморщиться. Следуя знакомыми переходами, Маннфред направился в покои повелителей Дракенхофа, расположенные в Гнезде Ворона. Твердые, ровные шаги графа гулким эхом разносились по полупустым залам старой цитадели. В неподвижном душном воздухе пахло гниющей тканью старых гобеленов, служивших когда-то украшением галерей и переходов старого замка: на этих обесцвеченных, протертых до дыр полотнах кое-где еще можно было разобрать сцены из жизни давно ушедшего в небытие рода ван Драков. Откуда-то издалека доносились невнятные, еле слышные стоны и бормотание, аккомпанемент им составляли крысиная возня и писк. Повсюду царило удручающее запустение и разруха.

Неужели сердце империи Влада могло прийти в такой упадок?! Не давая подняться закипавшему было гневу, Маннфред мысленно пообещал себе, что так больше продолжаться не будет. Он — последний из рода фон Карштайнов — восстановит великий замок и вернет ему былую славу.

В парадном зале массивный обсидиановый трон, знак власти Влада, лежал опрокинутый на бок. Маннфред подошел и, подняв его, вернул на прежнее место. Затем, граф медленно оглянулся вокруг, с грустью рассматривая остатки былого великолепия: пошло уже больше сотни лет, с тех пор как его нога последний раз ступала на политые кровью камни этого храма мертвых. Сто лет одиночества — заложивших основу его Царства Живых Мертвецов.

Вампир задумчиво стоял в центре огромного зала и, призраки той самой ночи на Гехаймниснахт — как будто ожили перед его глазами. Та волнующая и великая ночь — ознаменовавшаяся безумной бойней — когда дети Влада уничтожили всю прежнюю аристократию Сильвании. Этой ночью один из величайших графов-вампиров в истории Влад фон Карштайн впервые явил миру свое могущество и силу, пригласив подвластный ему скот в Дракенхоф, обезглавив легковерных глупцов, и, подняв мертвецов в виде армии послушных воле своего повелителя зомби. Это был дерзкий, жестокий, но очень хорошо продуманный ход. Своим выступлением Влад заставил человечество трепетать перед всесилием повелителя мертвых и, отзвуки этого ужаса, до сих пор отзываются эхом в самых отдаленных уголках Империи. Память о той кровавой ночи многократно увеличивала страх скота перед всеми подобными проявлениями — именно поэтому, такой суеверный трепет внушал жалким глупцам черный корабль — страх, что подобное зло снова найдет дорогу в мир живых.