«Wayfaring»

Джудо и Лиззи – наше сокровище. И я до сих пор не могу поверить, что парень, который когда-то жил в маленькой комнатушке в доме Гилдартса и не знал своего места в этом мире, смог вырастить таких потрясающих детей. И сидя в огромном зале Нью-Йоркского университета, когда Джудо получал диплом юриста, и впервые видя дочь на большом экране, я не мог сдержать слез. Мне не стыдно в этом признаться. И я чертовски горжусь вами, ребята. Я горжусь Джудо Драгнилом, который так потрясающе выступает в зале суда (я верю, парень, однажды, ты станешь верховным судьей штата Нью-Йорк!). Я горжусь Элизабет Драгнил, востребованной актрисой и просто моей маленькой малышкой. Я горжусь тем, что вы всегда поддерживаете друг друга, что вы нашли замечательных людей, с которыми идете по жизни. И я так чертовски счастлив, что дожил до этого времени и увидел своих внуков.

Но я буду всегда помнить те славные дни, когда вы были всего лишь нашими маленькими сокровищами с большими невинными глазами и крошечными ручками, тянущимися в мою сторону.

И я люблю вспоминать те далекие девяностые с тихим голосом Люси, подпевавшим Backstreet Boys, с нашими традиционными ужинами и раздававшимся громким смехом в маленькой квартирке на Манхэттене. Я люблю вспоминать те далекие девяностые со вкусом запеченной курицы, с билетами на «Парк Юрского Периода» и с пародиями Гажила на Терминатора. Я люблю вспоминать те далекие девяностые с двумя маленькими сокровищами, которые не хотели есть кашу и разбрасывали по комнате игрушки.

Эти были далекие девяностые.

Это были славные дни.

You are, my fire,

Ты моё пламя,

The one, desire,

Одно желанье.

Believe, when I say,

Поверь моим словам,

I want it that way

Я выбрал путь сам

«Счастье». Adele. Now And Then.

«Я удивлен, что вы остались со мной на этих потрепанных временем страницах и проделали такой большой путь с 1957-ого года. И, чтобы не наскучить вам окончательно, я медленно подхожу к концу моей ужасно банальной истории.

Как вы уже поняли, я был обычным человеком. Я не снимался в кино, не сжимал в руках микрофонную стойку и не был голосом поколения Х*, подобно Курту Кобейну. Мне не суждено было стать политиком, и я не способствовал развитию страны, не строил здания, не делал научных открытий. Я был обычным человеком, который пережил все тоже, что и среднестатистический человек моего времени.

И если задуматься… На дворе 2030-ый год. Я шагал в ногу с историей, видя ее развитие и скачки. Я жил, когда только появились мобильные телефоны, огромные агрегаты, которые невозможно было положить в карман, а сейчас к моей руке прикреплен тонкий браслет с голографическим экраном. Я был ребенком, когда люди стояли огромными очередями за черно-белыми телевизорами, а сейчас, в 2030-ом году, мы садимся с очками виртуальной реальности и сами оказываемся в фильмах, которые смотрим. Кто знает, возможно, когда я умру, человечество освоит космос, и к 2100-ому году на планете Земля уже и не останется людей. Но я и не хочу этого узнавать. Я прожил потрясающую жизнь с привкусом дорожной пыли и ароматом гардений, с теплой рукой любимой женщины в моей ладони и счастливыми улыбками детей.

Я помню первые седые волосы на голове. Я помню, как у Люси начали появляться ее первые морщинки. Время двигалось в своем направлении, и старость медленно подступала к нам. Наши дети росли, становились старше и взрослее. В один миг, когда Джудо привел за руку смущавшуюся Аску и представил ее семье, мы поняли, что старость уже постучалась в наши двери.

Но я и Люси ни о чем не сожалели.

Сейчас, перечитывая исписанные страницы, я понимаю, что почти на каждой странице между бегло написанными строками мелькало слово «счастье», и именно сейчас я осознаю, что эта история – не история моей жизни или любви. Нет, эта история о человеке, который был счастлив.

О человеке, который был счастлив родиться в семье летчика и медсестры с замечательным старшим братом. Человек, который наслаждался голосом Боба Марли, покуривая травку и рисуя пицифик на песке. Я был счастлив и тогда, когда оказался в Лос-Анджелесе, попав под его палящее солнце и открыв новую страничку жизни под названием «Грузовичок Клайва». Я прожил длинную, насыщенную жизнь с песнями Мерлин Монро и Элвиса, с танцами под Битлз и прокуренным голосом Гилдартса, подпевавшего Мику Джаггеру. И я счастлив был прожить эту жизнь. Не смотря на препятствия, встававшие у меня на пути. Не смотря на сомнения, ошибки и разбитые мечты. Я был счастлив. Ведь в моей жизни всегда были люди, которые поднимали Нацу Драгнила с колен и давали силы идти вперед.

И сейчас я могу ответить на вопрос, почему я начал писать эту историю. Я хотел, чтобы любой человек, который взял бы этот дневник и открыл его, смог понять: счастье можно найти совсем рядом, в мелочах, окружающих нас, которые на первый взгляд кажутся незначительными, в печеньях в Сочельник, в песнях, разносящихся из старенького радиоприемника, в окружающих нас людях.

И я прожил счастливую жизнь, потому что вовремя понял эту истину».

Нацу отложил ручку, медленно проведя кончиками пальцев по старой пожелтевшей бумаге. Черные чернила притягивали взгляд, и мужчина не мог перестать перечитывать написанные строки.

На губах заиграла усмешка. С толикой грусти и ностальгии по ушедшим дням. С осознанием, что на этих старых пожелтевших страницах была рассказана его жизнь. Все семьдесят три года были заточены здесь, в дневнике, который, возможно, никогда никто не прочтет, который могут забыть где-то между зачитанным до дыр томиком «Гордости и предубеждения» и сборником трагедий Шекспира. Его могут выкинуть, он может исчезнуть со страниц истории так же, как и когда-нибудь исчезнет имя Нацу Драгнила из памяти людей.

Но, несмотря ни на что, этот дневник сохранит его историю. Сохранит и, возможно, когда-нибудь его сын или внуки откроют потрепанный от времени дневник и прочитают историю, простую, немного банальную, но такую жизненную, наполненную переживаниями, звуками музыки и ароматом гардений.

– Нацу, - тихий женский голос оторвал мужчину от раздумий. Он посмотрел в сторону приоткрытой двери, в которую тихо прошла Люси с легкой улыбкой на губах и горячим чаем на подносе. Он помнил ее подпевавшей Курту Кобейну девушкой в широкополой соломенной шляпе, окутанной сиянием заходящего солнца. И несмотря на то, что ее волосы давно потеряли свой золотой оттенок, несмотря на морщинки и целый вагон проблем со здоровьем, он до сих пор видел ее такой, какой она предстала перед ним ровно за секунду до того, как он, простой парень, сделал первый шаг и накрыл ее губы поцелуем. – Что делаешь?

Она прошла к столу, сев на подлокотник кресла, и протянула ему кружку с чаем. Аромат гардений наполнил комнату, и Нацу улыбнулся, отодвинув дневник.

– Ничего, - прошептал он.
– Совсем ничего.

Нацу знал, что Люси заметила дневник, но как это всегда и было, она не стала задавать вопросы. Она знала, когда мужу нужно было побыть наедине.

– Хорошо, - проговорила она, мягко перебирая серебряные пряди на затылке Нацу. – Звонил Джудо. Спрашивал, что можно подарить на день рождения Лиззи.