Wiki-правительство: Как технологии могут сделать власть лучше, демократию – сильнее, а граждан – влиятельнее

Большинство книг и статей о патентной системе акцентируют внимание на том, как получают патенты; нуждается ли индустрия программного обеспечения в патентах больше, чем фармацевтическая; каково надлежащее возмещение ущерба в случае нарушения патентных прав и т. п. Нам же, наоборот, нужно сосредоточиться на внутренней работе организации. Краткий экскурс в историю появления патентов поможет понять положение дел в современной патентной системе.

Зачем нужны патенты

Цель патентов – продвигать вперед технические и научные знания с помощью стимулирования инвестиций в новые продукты, методики, концепты. Создавая барьеры для конкурентов, патенты увеличивают потенциальный доход от вложений в инновации. Как заметил Авраам Линкольн, «патентная система подливает масло заинтересованности в огонь гения»⁷. Считается, что это важно как для капиталоемких отраслей, где исследования и разработка стоят дорого, так и для индивидуальных изобретателей, которые рассчитывают, что патент даст им необходимый финансовый толчок на пути от изобретения к продукту. К тому же некоторые фирмы делают свои патенты общедоступными, выдавая лицензии на право использования изобретения конечными потребителями или другими предприятиями. Согласно Ассоциации менеджеров по образовательным технологиям, доходы от университетских лицензий взлетели с $186 млн в 1991 г. приблизительно до $1,4 млрд в 2006 г., а ежегодное количество выдаваемых лицензий почти утроилось⁸.

Однако не все поддерживают патентную систему. Сторонники отмены требуют полного ее демонтажа. Эти критики нападают на все юридически обоснованные монополии, которые аккумулируют контроль над значительными областями науки и технологий в одних руках. Профессор права в Колумбийском университете Эбен Моглен описывает точку зрения этих аболиционистов хлесткой метафорой: «Если бы вы могли накормить всех одной буханкой хлеба, выпекая ее одним нажатием кнопки, в чем бы заключалось моральное право, позволяющее цене хлеба быть выше, чем способен заплатить самый бедный из голодных?»⁹ С точки зрения аболиционистов, патентная монополия отнимает хлеб информации, науки и знаний у голодного общества. Создавая стимулы для повышения цены и снижения объемов производства, патентные монополии могут ограничивать доступ к жизненно необходимым продуктам и лекарствам.

Более того, нобелевский лауреат экономист Джозеф Стиглитц утверждает, что патенты часто не стимулируют инновации¹⁰. Во многих отраслях широкая патентная защита может даже заблокировать инновации и замедлить техническое развитие. Изобретения не появляются в вакууме; обычно множество компаний работает над одной и той же идеей в одно и то же время, и когда одна из них получает патент, это может остановить или замедлить ее конкурентов¹¹. Изобретение Эдисоном лампы накаливания было, несомненно, инновационным, но, когда в 1880 г. Эдисон получил широкий патент, он в судебном порядке очистил рынок от конкурентов¹². Чем более успешным был Эдисон в получении запретительных предписаний и возмещений ущерба, тем медленнее развивались инновации. То же можно сказать и о братьях Райт и их обширном патенте на конструкцию летательного аппарата. Эти трое справедливо считаются техническими первопроходцами, но то, что они опирались на патентную систему, скорее всего, задержало развитие их отраслей¹³.

Другие аналитики видят ценность патентов только в небольшом количестве отраслей с огромной стоимостью вхождения, например в фармацевтике и биотехнологиях¹⁴. Те, кто финансировал Biogen при разработке и клинических испытаниях альфа– и бета-интерферона и вакцины от гепатита B, полагали, что патент защитит их инвестиции от конкурентов. И это сработало: хотя Biogen никогда не производила лекарств, компания смогла с помощью защиты патента передать лицензию на свои открытия производителям. В целом же опыт показывает, что связь между патентами и инновациями слаба. В небольшом количестве отраслей огромная стоимость вхождения оправдывает барьеры для конкурентов. В других случаях дело не так очевидно. Джеймс Бессен и Майкл Мейрер приходят к выводу: «Факты, конечно, настойчиво говорят о том, что патенты помогают фармацевтическим исследованиям и разработкам в Америке. Но, с другой стороны, сложно найти доказательства, что патенты являются основным фактором, подстегивающим инвестиции в научные исследования, что они способствуют экономическому росту или даже что патентная система может стать источником несметных богатств для изобретателей и новаторов (не считая нескольких отраслей вроде фармацевтической)»¹⁵.

Споры о ценности патентов к тому же отягощены неопределенностью вокруг текущей практики их выдачи. Процент заявок, становящихся патентами, неизвестен¹⁶. Некоторые заявляют, что патентами становятся 97 % заявок¹⁷. Другие говорят о 75 % с варьированием в зависимости от отрасли (фармацевтические заявки удовлетворяются чаще, чем высокотехнологичные), что может быть, хотя бы отчасти, результатом давления, оказываемого на USPTO из-за недовольства низкокачественными патентами.

В этой главе я не принимаю ничью сторону в споре об отмене патентов, как и в споре о том, что может быть запатентовано. Вместо этого хочу обратить ваше внимание на недостаточную эффективность администрирования патентной системы¹⁸.

Сложности патентной экспертизы

Претензионный суд так описывает сложность понимания сущности научной инновации, изложенной в словах и тексте:

«Изобретение существует в первую очередь как осязаемый объект или набор изображений. Вербальное описание обычно является вторичным и создается для удовлетворения требованиям патентного законодательства. Перевод механизма в слова может стать причиной пропусков логических звеньев, которые не могут быть удовлетворительно заполнены. Часто изобретение является новаторским, и для его описания просто не существует соответствующих слов. Словарь не всегда успевает за изобретателем. Он просто не может. Не вещи существуют для слов, а слова для вещей»¹⁹.

Ключевая работа по конвертации слов в механизмы ради понимания, действительно ли они являются достаточно новаторскими и заслуживают ли патента, ложится на плечи экспертов.

Томас Джефферсон создал систему патентной экспертизы в США в 1791 г.²⁰ Через два года необходимость совмещать управление Бюро патентов с противостоянием Гамильтону в вопросах о подавлении волнений из-за налога на виски и о разумности учреждения национального банка в дополнение к попыткам принять чью-нибудь сторону во Французской революции подсказала Джефферсону мысль о переходе на регистрационную систему²¹. Однако с целью улучшения качества патентов бюро вернулось к экспертизам и изучению известного уровня техники в 1836 г. С тех пор ничего не менялось.

Сегодня после проверки патентной заявки на полноту USPTO направляет ее, основываясь на тематике (производство, компьютерные технологии, фармацевтика и т. д.), эксперту в одно из подразделений, например в ТЦ-2100 Джека Харви. В обязанности эксперта входят принятие решения о выдаче патента (по причине новизны и неочевидности) и, если патент выдан, четкое и ясное объяснение границ получаемой заявителем монополии. В первую очередь эксперт должен прочитать и понять запутанный текст заявки, чтобы определить релевантные предшествующие изобретения. Она должен изучить предшественников – известный уровень техники, – чтобы сравнить предложения, выдвинутые в заявке, с тем, что существовало раньше, и определить (с позиции человека, специализирующегося в этой отрасли науки и техники), действительно ли изобретение является новым, неочевидным и ясно изложенным.

Утверждения излагаются компактно, в одном абзаце, описывают пределы изобретения и определяют масштаб искомого патента. Хотя патентная заявка также содержит объяснение преимуществ изобретения, описание возможного практического применения и иллюстрации, именно утверждения имеют основополагающее значение. И они редко раскрывают свои секреты с первого взгляда. Например, патент 2004 г. «Настольная игра “Судебный иск”» описывает изобретение как «обучающую, основанную на реальных законах игру и способ игры, использующий карту с клетками, по которым ходят игроки. На клетках игроки видят подсказки о том, должны ли они возбудить воображаемый иск или действовать в соответствии с воображаемыми обстоятельствами, связанными с юридической профессией»²².

Однако эксперт должен проанализировать утверждения патентной заявки, первое из которых гласит:

«Способ игры в обучающую, основанную на юридической профессии настольную игру для множества игроков, включает: игровую карту с последовательностью клеток, на которые каждый игрок может поместить фишку, где клетки включают первое множество клеток, сообщающих, что игрок должен возбудить воображаемый иск, и второе множество клеток, сообщающих, как игрок должен действовать в соответствии с воображаемыми обстоятельствами, связанными с юридической профессией, причем второе множество клеток включает хотя бы одну клетку, связанную с воображаемыми обстоятельствами, требующими от игрока знания хотя бы одной воображаемой юридической профессии, воображаемой юридической подготовки и воображаемого права заниматься юридической деятельностью; фонд игровых денег; набор карт с судебными исками, каждая из которых содержит сценарий судебного иска, включая фактические обстоятельства дела и позитивный или негативный финансовый исход; количество клеток на игровой карте, на которое должен продвинуться игрок за ход, чтобы поместить свою фишку, определяется случайным образом; игрок, попадающий на одну из клеток первого множества, берет карту судебного иска и согласно ее предписаниям должен либо выплатить сумму в фонд игровых денег в случае негативного результата взятой карты судебного иска, либо получить сумму из фонда игровых денег в случае позитивного результата взятой карты судебного иска».