With the sun
Шрифт:
– А что помнишь? Меня, а кого ещё? Люциуса? Нарциссу? Дамблдора? Крэбба? Гойла? Вольдеморта?
– допытывался обеспокоенный Гарри.
«Опять он из-за меня волнуется… как же мне его успокоить? Наверняка он беспокоился все эти две недели…»
– Никого, - сокрушённо покачал головой блондин. Он бы солгал, что помнит, понимая, что это обрадовало бы Поттера, но ведь простейшая проверка, элементарный вопрос выявит ложь.
– Это плохо? Я расстроил тебя?
«Раз я ничего не помню, с меня взятки гладки. Могу в кои-то веки не думать, что спрашиваю».
– Нет, Драко… то есть, да, я расстроен, но ты ни в чём не виноват, - от полноты чувств Гарри порывисто схватил блондина за руку.
Ледяные иголочки страха прошили Драко от макушки до
– Драко?
– встревоженно подал голос Гарри и с сомнением посмотрел на свою ладонь.
Тот, кто назвался Северусом, вздохнул.
– Поттер, включите же мозги, - с преувеличенной вежливостью предложил он.
– Если Драко был неоднократно изнасилован и потерял значительную часть памяти, то вполне естественно, если он будет шарахаться от любых прикосновений. Вспомните себя тем Рождеством, в конце концов.
Гарри странно побледнел, потом покраснел и сжал губы. При этом кулаки его были стиснуты так, что из-под врезавшихся в кожу ногтей текла кровь, глаза сверкали, как стробоскоп… неважно, что Драко в упор не помнил, что это за штука и от кого он о ней слышал.
– Драко, - преувеличенно спокойно спросил Гарри, - ты помнишь, где ты был и с кем последние две недели?
Слизеринец сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
– Я не знаю, где это было. Меня там держал… я забыл, как его зовут. Я помню, что у него голубые глаза и он пахнет полынной настойкой с кровью пикси - той самой, которую используют для антистатического эффекта.
Гарри и Северус переглянулись.
– Драко, - сказал на этот раз Северус, - ты помнишь что-нибудь о Зельях?
– Я помню много о Зельях, - проверка собственной памяти заняла у Драко не менее минуты, но его не торопили с ответом.
– Это даже больше, чем я могу перечислить за один раз.
– Это хорошо, - ободряюще сказал Северус и вполголоса обратился к Поттеру, полагая, очевидно, что Драко не услышит:
– Как видно, он помнит только о том, что было для него наиболее важным в жизни. Это Вы и Зелья.
– Думаете?
– протянул Поттер с сомнением и повернулся к Драко:
– Драко, милый, что ты помнишь обо мне?
– Ты - Гарри. Гарри Поттер, - высказал Драко то, в чём был твёрдо уверен.
– Ты красив, как бог, и я люблю тебя больше жизни. Я помню, как ты улыбаешься, раздражаешься, смеёшься, плачешь, пишешь, читаешь, мечтаешь… помню, как ты выглядишь, когда спишь и как, когда на людях.
Щёки Поттера покрылись совершенно очаровательным румянцем, но голос звучал твёрдо:
– А ты помнишь что-нибудь…хм-м, материальное? Что я люблю есть, какая моя одежда у меня любимая, чем я знаменит, хорошо ли я играю в квиддич?
– Нет, - огорчённо сказал Драко.
– А ты знаменит? И что такое квиддич?
– Это… неважно, - поспешно сказал Гарри, поймав от Северуса предупреждающий взгляд. Надо полагать, этот человек не одобрял отступления от темы в виде объяснения, что значит странное слово «квиддич».
– А что ты помнишь… ну, о той же полынной настойке?
– Она состоит из настоя корней и листьев полыни, вытяжки из мяты и основана как таковая на крови пикси, являющейся мощным отталкивающим средством. Некоторые считают также необходимым нейтрализовать возможную аллергию на компоненты, в связи с чем добавляют успокаивающий элемент, варьирующийся от рецепта к рецепту; это может быть как что-то экзотическое, наподобие желчи носорога, смешанной с соком манго, так и обычное зелье против аллергии в самом слабом своём варианте - в сильном оно разрывает связи между мятой и кровью пикси, это очень нестабильное соединение. Вообще же для связующего эффекта на стадии закладки в кровь пикси мяты и полыни добавляется масло из лепестков эдельвейса - ровно три капли, чтобы готовая настойка не прилипала к одежде. Обычно полынь для неё собирают летом, непременно до солнцестояния, на закате или
рассвете, и ни в коем случае не сушат - эфирные масла полыни чрезвычайно летучи… - Драко извлекал информацию из памяти не очень-то ровными, но довольно большими кусками и готов был рассказывать о полынной настойке не меньше часа подряд, если только это могло обрадовать Гарри или хоть как-то помочь ему.– Достаточно, Драко, спасибо, - оборвал его Северус, видя, что Гарри находится в некотором состоянии шока.
– Как ты всё это запомнил когда-то?
– потрясённо спросил Поттер.
– Это просто, - Драко робко взглянул на Гарри.
– Ты… не сердишься на меня?
– Мерлин, Драко, почему я должен на тебя сердиться?
– опешил брюнет.
– Наверное, я опять расстроил тебя…
– Что значит «опять»?
– Когда я был… ну там… он говорил, что раз я здесь, это тебя деморализует и обессилит. Я подумал, если это так на тебя действует, значит, ты расстроен из-за меня. И теперь, когда ты знаешь, что со мной всё в порядке, ты снова не в своей тарелке, и я в этом виноват. Так не сердишься?
– Ох, Драко, - растаял Гарри, - даже если бы я сердился, я бы перестал, когда ты так на меня смотришь. Но я ни капельки на тебя не сердился. Я зол только на того, кто держал тебя в каком-то отвратительном месте две недели и ужасно с тобой обращался. Ты же помнишь, что я люблю тебя?
– Правда?
– широко распахнул глаза Драко.
– Я не помню…
– Не помнишь?
– вот теперь брюнет выглядел основательно сбитым с толку.
– Я помню, что я люблю тебя… но не помню, любишь ли ты меня. Ну… это ведь и неважно, правда? Я не так уж много значу, чтобы заморачиваться на этот счёт, - Драко начал тревожиться, увидев, что Гарри с размаху сел на пол и уткнул лицо в ладони.
– Гарри… я должен был помнить что-нибудь об этом, да? Прости, пожалуйста… - блондин в отчаянии закусил губу. «Хотел, как лучше, а вышло как всегда…».
– Поттер… - с тревогой сказал Северус.
– Поттер, прекратите истерику. Немедленно!
Гарри поднял лицо; губы кривились в какой-то странной злой ухмылке - Драко был совершенно уверен, что никогда не видел такого прежде на этом смуглом лице, но глаза были сухи.
– Всё в норме, профессор. И мне не за что прощать тебя, Драко. Наоборот, я должен извиняться перед тобой… хотя сам считаю, что прощения не заслуживаю.
– Не драматизируйте, Поттер, - сухо заметил Северус, пока Драко озадаченно моргал. «Извиняться? Передо мной?».
– Гарри, что ты имеешь в виду?
– рискнул уточнить блондин.
– Я имею в виду, что виноват перед тобой в очень многом, и прежде всего в том, что так и не сумел показать тебе, как сильно люблю тебя. Я идиот, последняя сволочь, просто мразь… - Поттер застыл сидя, смотря в одну точку остановившимся взглядом - наверно, погрузился в воспоминания, которые для Драко были недоступны.
– Поттер, прекратите наговаривать на себя, - голосом Северуса можно было колоть дрова.
– В том, что Вы - идиот, никто из здесь присутствующих никогда не сомневался. Но последние определения к Вам не относились и не относятся, что бы Вы там себе ни думали… если, конечно, Вы умеете это делать. Я не знаю подробностей Вашей с Драко жизни, но уверен, что Драко сомневается в Вашей любви, потому что обоим вам некому вправить мозги на место. У Вас на лбу написаны все Ваши чувства… и только его собственные мешали Драко раскрыть глаза и прочесть.
Драко переводил взгляд с Гарри на Северуса и обратно. «Так Гарри тоже любит меня?». Это казалось слизеринцу слишком хорошим, чтобы быть правдой.
– Хотел бы я, чтобы Вы были правы, профессор, - уныло сказал Гарри.
– Я всегда прав, Поттер, - отрезал Северус.
Определённо, Северус начинал нравиться Драко. Хотя бы тем, что говорил.
– Драко, любимый… ты простишь меня когда-нибудь?
– свет зелёных глаз сфокусировался на блондине, и тот почувствовал, как у него предвкушающее пересыхает в горле под этим взглядом - ощущение показалось таким привычным…