WOAS. Twilight Saga

Радужка его глаз была окаймлена красным — а рука была мертвенно-холодной, когда он схватил Фэй за запястье и потянул на себя, вырывая ее из уютного тепла прихожей на крыльцо, продуваемое ветром.

— Я передумал, мне больше не нужна вечность, — губы его казались высеченными из мрамора, и Фэй отчего-то была уверена, что если коснется их, то они окажутся такими же твердыми, как мрамор. Хотя прежде его губы были мягкими и теплыми.

— Райли, все думают, ты мертв, — пробормотала она, не зная, то ли отнять из его обжигающе-холодной хватки свою руку, то ли обнять его и попытаться согреть.

— Так и есть, Фэй, — потерянно прошептал он, и шепот этот был полон отчаяния. — Так и есть. Я мертв. Ты чувствуешь этот холод? Он так глубоко проник в меня, что его уже никак не вытравить! Лишь ненадолго, лишь немного…

— Что случилось, Бирс?.. — тревожно потребовала ответа Фэй.

Она перехватила его взгляд — дикий, чужой.

Райли смотрел на ее горло — туда, где часто-часто пульсировала синяя жилка, Фэй ощущала это неистовое биение.

— Мне просто нужно немного твоего тепла, — на мгновение мраморное лицо смягчилось, на нем проступили любимые, такие знакомые черты, и исказились в гримасе страдания и мольбы: — Пожалуйста, Чемберлен. Не бросай меня.

— Я не брошу. Не брошу! — Фэй схватила его холодные пальцы обеими руками, в тщетной попытке согреть. — Мы же клялись, помнишь? Навсегда. Скажи мне, как мне помочь тебе. Что мне сделать, Бирс?

— Мне нужно немного твоей крови, — ответил человек с мраморным лицом, и последнее, что Фэй увидела, прежде чем свет для нее померк, были острые клыки, обнажившиеся в оскале.

Новорожденные вампиры не знают грани между «немного» и «до последней капли».

Виктория не считала эту информацию такой уж важной — как и жизнь девчонки, которую Райли Бирс убил, питаясь впервые.

========== Клаус Майклсон/Джейн Вольтури. TO/TwilightSaga. ==========

— Чего ты ищешь? — спрашивает юная, ангелоподобная Джейн Вольтури.

— Боли, — отвечает ей первородное чудовище, сокрытое столь же привлекательной маской, как и ее собственная.

— Тогда ты обратился по адресу, — ее тонкие губы раздвигаются в зловещей усмешке, а алая кайма радужки ее глаз выглядит особенно чужеродно на этом худеньком личике.

Он пускает своим жертвам кровь с изяществом, которое так редко бывает свойственно вампирам.

Она сеет боль и хаос с беспорядочной жадностью собирателя чужих страданий.

Он пишет ее портреты кровью своих врагов, она по ночам сворачивается калачиком у него на груди и пытает его через сны, проникая к нему в голову и истязая его воспоминаниями, страхами и наваждениями.

— Неужели она была так важна для тебя, что ее потеря заставила тебя сойти с ума? — задумчиво спрашивает Джейн, лаская его лицо мраморными, холодными пальцами.

— Я живу на свете так давно, что последним чувством, которое еще не покинуло меня, является чувство боли, — отвечает Никлаус. — Боль напоминает мне, что я все еще жив.

— Значит, смерть Ками ОКоннел ничего для тебя не значила? — улыбается Джейн отстраненно и в то же время с удовлетворением.

— Моя милая Джейн, не будь столь наивна, — просит первородный, перехватывая ее пальцы и касаясь их невесомым поцелуем. — Я сам подстроил ее смерть, чтобы немного встряхнуться. Но тш-ш-ш — пусть это останется нашим с тобой секретом.

— Когда мой дар прекратит на тебя действовать, ты так же устроишь и мою смерть, верно?

— Пока я ума не приложу, каким может быть иммунитет против тебя, моя маленькая Вольтури… Но когда он найдется, ты поймешь. У тебя будет шанс опередить меня.

Смертельная игра двух хладнокровных порождений тьмы со стороны выглядит романтично, уютно и нежно: двое сплетаются в бесконечных объятиях, льнут друг к другу, смотрят друг другу в глаза.

На самом деле прекрасные чудовища отравляют друг друга, проникают друг другу под кожу, разрушают друг друга изнутри.

— Почему ты ушла со мной от Вольтури? — спрашивает ее однажды Клаус.

— Ты был первым, кто нуждался в моей боли, — честно отвечает Джейн. — Первым, кто счел ее прекрасной.

— Когда у тебя появится возможность уничтожить меня первой, не медли, — велит ей первородный и закрывает глаза, ощущая, как Джейн царапает его разум сотнями острых ножей.

— Я знаю, что тебя нельзя убить, Клаус, — улыбается Джейн в ответ. — Мы застряли вдвоем навечно.

— Думаешь, я не найду способа стать неуязвимым перед твоими способностями?

— Ты не захочешь, — мягко поправляет его Вольтури, и он не считает нужным возражать.

========== Аро/Елена Гилберт. TwilightSaga/TVD. ==========

[полнейший стёб]

Мертвенно-бледный, красноглазый, манерно сложивший руки и застывший на настоящем позолоченном троне мраморным изваянием, Аро производил жутковатое впечатление.

Добавляло пикантности и то, что действие происходило где-то глубоко под землей, а в соседней комнате кого-то пытали и дикие возгласы боли то и дело разрывали тишину подземелий.

Пленница выглядела совершенно обычной — разве что весьма хорошенькая, но что в этом толку? Хорошенькие уже давно набили оскомину.

— Что это? — брезгливо осведомился Аро, кончиком пальца указывая на девчонку, которая замерла перед ним, словно лань перед хищником, и распостраняла невыносимейший смрад животного страха. Пришлось даже вынуть кружевной платочек и прижать его к носу, чтобы заглушить эту вонь — платочек был с монограммой, конечно же.

— Это? — Джейн, милая и верная Джейн, настоящее дитя тьмы под личиной светлого ангела, весьма грубо подтолкнула пленницу вперед и, с нескрываемым волнением, пояснила: — Это ваш праздничный ужин, мой господин.

— Правда? — язвительно скривился Аро. — А я-то думал, что в Рождество меня ждет что-то особенное, а не просто какая-то туристка, которая…

— Нет-нет, мой господин! — поторопилась переубедить его Джейн, заблистав алыми глазами. — Это не просто туристка! Я отправилась за ней в другую страну, и там мне пришлось искать ее несколько дней, поскольку ее скрывала магия…

— М-м-м, то-то я думаю, где тебя носило почти две недели, — недовольно проворчал Аро. Джейн же вдохновенно продолжала: