X-avia

толщине примерно такая же, как и моя рука. Иногда я на это так засматриваюсь, что

забываю включить поворотники. Но это не страшно: поворотники куда толще моих

пальцев и где-то тоже походят на руки до локтя. Что я и говорила, мы с этим авто заодно.

Потасканное сцепление, прогорклый дизель. Я буду плеваться дизелем, когда еще раз

окажусь на Шаморе в шторм, и Андрея в который раз там не будет! – в общем, ладно, об

этом уже говорено на ста девяносто семи страницах его книги.

А тогда я ехала домой, подцепила сверток с буквицами, и ехала на юг, к отцу. Мы тогда

здорово поругались с ним. Мой муж говорил, успокойся, мы же в гостях. Отец сказал мне:

«Завтра чтобы духу твоего здесь не было! В ночь я тебя, конечно же, не выгоню, но завтра

иди куда хочешь». Я покидала вещи в чемодан, сказала Б., моему любимому мужу,

вызвать такси, и мы в ночь уехали во Владивосток. Поселились в гостинице, в номере 910,

с видом на Амурский залив, и с того момента началась бесконечная одиссея Аякса-на-

моем-месте.

Вторая же часть меня тогда, о да, о черт, это выносит мне мозг, тут же выехала в

аэропорт. При мне даже не было электронного пианино. Я купила билет туда черт знает

куда, и вот я здесь, в псевдоальпийском поселке «Черные Сады», о котором речь пойдет

позже. Там, во второй части, на оборотной стороне луны не было никого, ни отца, ни

мужа Б., ни Андрея, его же, как всегда, никогда нигде не было. Я осталась в Черных Садах

разбирать его каракули и вязать из них крючком долгие и нудные шарфы романа «125

RUS». У меня есть немножко от старой жизни, конечно же, есть. Фигурка Моцарта в

красном камзоле и Словарь китайских топонимов на Дальнем Востоке, ну, и я до сих пор

стараюсь не быть сволочью.

Я называюсь Кристабель, потому что сейчас уже можно ни на кого не оглядываться и

сколько угодно играться со сказочными именами. Поэма Кольриджа «Кристабель», это

творение знаменитого представителя Озерной школы. Я живу с И., флейтистом-

канатаходцем из Степногорска (Stepnohorskъ), он бродил по струне от бас-гитары,

натянутой на шпиль Кафедрального Собора, он говорит, что когда-то зарабатывал на этом

неплохие деньги. Мы с флейтистом познакомились при аэропорте и при аэропорте же

работаем поныне, в цехе бортпитания, на заводской ленте, и иногда, ночью, когда все

зеркала мутны дочерна, я боюсь, лежа рядом с флейтистом И., которого подпольно кличут

Дантес, я боюсь, что он может показаться слегка худее меня, а с утра мы вновь идем на

работу, да только моя голова никак не хочет становиться легче, держит в себе и отца, и

мужа, и Хайлакс, и мое забытое теперь уже навсегда пианино, и деревянные руки

шлагбаума, и столбы, и рельсы, и шпалы, и железнодорожные гробы. Я иду на работу,

каждый день я иду на работу, и, пока я иду, мне не так хочется есть, а значит, сегодня мы

победили.

Глава 2.

На взлет

«Ямщик, не гони лошадей…»

(Романс)

Все началось с того, что четвертого апреля мы с Б., моим любимым мужем, улетали в

отпуск, на недельку отдохнуть, погреться на солнышке, покупаться в море. С утра все

наши вещи были упакованы, забиты до захлеба багажники, вылет в теплые края ожидался

ночью, поэтому мы решили потратить день на досвидания с родней, для чего и поехали на

дачу, в наш огромный особняк, который я иронично окрестила Грозовым перевалом.

Б. – автомобильный бог второй эпохи Запада. Никто не водит машину лучше него, и на

многих следующих страницах я буду периодически делать различные экивоки в сторону

авто, ключей от авто, широких шоссе. Уразумейте тогда, что все это – символы моего

супруга. Металлическое колечко, на котором висят ключи – это наше с Б. обручальное

кольцо. Гладкие трассы – наш любимый семейный досуг. Радиомагнитола – священник,

перед которым мы однажды весной произнесли свои брачные обеты.

Есть еще один автомобильный бог. Он зовется автомобильный бог первой эпохи

Востока. Это мой отец. Он остался во Владивостоке, и на том земном полушарии нет ему

равных в мастерстве вождения, тогда как на этом, западном полушарии это звание

Великого Бога-Шофера носит мой муж. Вот так получилось, что оба автомобильных царя

оказались моими родственниками, мне повезло. Милые мои водилы, с детства и по самую

трезвую взрослость смотрела я с вами сквозь лобовое на проносящиеся мимо пейзажи,

сидя на переднем сидении, с противоположной стороны тому, где находится руль, справа

или слева. Мы рассекали пространство под правильную музыку. Они, перепачканные

машинным маслом, в гараже, полном аккумуляторов, меняли тормозные колодки,

переобувались в зимнюю и летнюю резину, мои Автоимператоры. С покрышкой вместо

короны ферзя на голове, сама я вожу, мягко выражаясь, весьма посредственно.

Совершенно не умею маневрировать, зато обожаю гнать по шоссе, пьянящим летним

ветром овеянным, я тоже бываю участником дорожного движения, я – дочь Премьер-

Шофера Востока и жена, автомобильный ферзь, Премьер-Шофера Запада, иногда я тоже

оказываюсь неплохим водителем.

Так вот, четвертого апреля мы с Б. ехали и ехали, и ехали, и ехали, покупали на

заправочных станциях чипсы и колу, слушали музыку, и, конечно же, спорили. То дело

мы оба истово любили. Уже и не вспомнить, с чего разгорелся жаркий диспут, но, стоило

мужу использовать оборотец «по всем каналам передают, что…», как я обозвала его

жертвой СМИ. Ярлык «жертва СМИ» был столь бросок и ярок, что Б. страшно на меня