Я Алекто Кэрроу!
Шрифт:
– Как вы смеете! – все-таки сорвалась Августа.
– Миссис Лонгботтом, скажите честно – у вас много внуков? – спросил ее Снейп. – Или планируете что-то сотворить со своим сыном, чтобы получить еще одного?
Вот это да…
– Директор Снейп совершенно прав, - сказала я, - даже за попытку кражи мы должны были передать дело в аврорат. А это срок в Азкабане. Миссис Лонгботтом, скажите, сколько вы платите за содержание своих сына и невестки в Мунго?
– Не ваше дело! – последовал закономерный ответ.
– О, разумеется не мое. Просто у вас появится еще одна статья расходов. И весьма значительная. Вы же не захотите, чтобы ваш внук гнил заживо? Придется платить.
Я уже привычно растираю руки. Августа перевела
– Простите? – не выдержала Минерва. – Что значит - придется платить?
– А вы не знаете? – я чуть заметно усмехнулась. – Азкабанский прейскурант. Законный заработок коменданта и охраны. Я могу озвучить, если интересно. Сразу скажу, что от дементоров откупиться невозможно. Два обхода в день, если нет особого приказа, чтобы они постоянно торчали рядом с камерой. А так… Двадцать пять галлеонов в неделю, чтобы оказаться в сухой и относительно чистой камере. Десять галлеонов в неделю стоит горячая еда и хороший хлеб раз в сутки. Там вообще все цены за неделю, если что. Тюфяк, набитый сухой соломой, в которой нет насекомых, и целое одеяло – пять галлеонов. Второе одеяло – тоже пять галлеонов. Принять горячий душ – десять галлеонов за один раз. Новая роба – пятнадцать. А так их выдают, когда предыдущая сгнила прямо на заключенном. Прогулка – пятьдесят галлеонов за полчаса. Еще есть расценки на свидания и возможность передать посылку. Причем передавать можно далеко не все. Все деликатесы точно конфискуют.
Августа Лонгботтом хлопает глазами. Невилл смотрит на меня с ужасом. Похоже, что до них дошло главное: чего они будут лишены, если не будут платить. И что даже за большие деньги можно получить лишь мизер. А тут еще мои больные руки практически под носом.
– Отвратительно, - пробормотала МакГоннагал.
Я пожала плечами. Нечего было спрашивать. Никто и не говорит, что это хорошо. Но это реальность. Порыв бороться уходит, остается выживание. И надежда, что когда-нибудь ты все-таки увидишь солнце, вдохнешь полной грудью чистый воздух, вытянешься во весь рост на сухой постели. Да просто спокойно откроешь дверь и пойдешь, куда глаза глядят, а не куда прикажут. Это так много, но этого простого счастья не чувствуешь и не понимаешь, пока не лишишься. Но как подобное объяснить тому, кто видит перед собой лишь врага?
Снейп меня не подставил, конечно. У меня железная отмазка в виде того, что все нарушители чистокровные. Я имею полное право позаботиться, чтобы семьи волшебников не остались без наследников. А при допросе присутствовала Беллатрикс. Она и раньше была неуравновешенной, а после того, как столкнула в Арку Смерти своего кузена Сириуса Блэка, частенько срывается. Получи она свободу действий, мы могли получить взамен не просто три пускающих слюни овоща, но и кровавые куски мяса, ранее бывшие учениками. Снейп это отлично знает. Помона, судя по всему, догадывается. Она понимает, что я не хочу войны в школе, именно поэтому давлю конфликты в зародыше. У нее на факультете тоже есть ребята, входившие в Армию Дамблдора. Выбор очевиден – усмирить, пусть даже и жестко, парочку заводил, или конфликт выйдет из-под контроля. К тому же, нас с Амикусом могут и убрать из Хогвартса, если мы не справимся. А вот кто придет на наше место… Странно, что этого в упор не видит МакГоннагал. У нее все просто: перед ней враги, которых нужно уничтожить любой ценой. То, что цена может оказаться чрезмерной, ее не волнует. Кажется, это называется «туннельным зрением».
– Так что будем делать? – спросил Снейп. – Честное слово, даже с Поттером при Дамблдоре столько не возились.
МакГоннагал и Августа Лонгботтом дружно вздрогнули. Ну, конечно, убийца посмел произнести имя своей жертвы. Мерлин, какие дуры!
– Вообще-то, не мешало бы компенсировать Отделу Тайн последствия разгрома, - сказала я, - там было уничтожено множество редких и дорогих приборов,
некоторые вообще существовали в единственном экземпляре. Хорошо иметь покровителя во власти, правда, мистер Лонгботтом? Кого-то, кто заткнет рот пострадавшим, переложит всю ответственность на другую сторону, а потом еще и баллами наградит. За преступление. А теперь все, мистер Лонгботтом, теперь придется отвечать. По всей строгости закона. Вы к этому готовы? Мне почему-то кажется, что нет. Вы слишком привыкли к привилегированному положению.– Невилл, - Помона Спраут тяжело вздохнула, - послушай меня, это единственный выход.
Августа крутится, как уж на сковородке, но даже до нее доходит, что внучка стоит забрать домой. У парня ее стараниями и так полно комплексов, а тут все против него. И она понимает, что я не остановлюсь. Если Невилл останется в Хогвартсе, то он рано или поздно сорвется. И это будет конец. Больше никто не вспомнит о том, что он чистокровный и единственный наследник, никто не пожалеет его родителей. Или убьют, или сломают об колено. И еще неизвестно, что страшнее. И Августа соглашается, что это оптимальный выход, поджимает губы, трогает внука за плечо и вымученно кивает. Лонгботтом произносит слова клятвы, мы свидетельствуем.
Все кончено. Он уходит с бабкой из замка, ни с кем не простившись. Домовик забирает его вещи. От одного избавились.
========== Глава седьмая, в которой бывший директор открывается с неожиданной стороны, а наши герои узнают о том, какую пользу иногда может принести банальная попойка ==========
А вечером Антонин приволок в директорский кабинет пьяного в зюзю Рабастана и выгрузил из карманов мантии несколько бутылок огневиски и водки прямо на письменный стол.
– Нашел место для пьянок! – вяло возмутился Снейп, которому прервали вялотекущий педсовет сильно усеченного состава.
– А ты не… вз.. возн.. кай… - пошатывающийся Рабастан честно пытался наставить на нашего директора указательный палец, но у него не получилось. Наверное, не определил, в каком ряду находится главный собеседник.
– Как вы только не расщепились?
– поежился Амикус.
– Талант не пропьешь! – приосанился Антонин. – Северус, ты насчет закуски распорядись, а?
– Совсем плохо, что ли? – спросила я, кутаясь в шаль. – Что хоть случилось?
– Млчи… женщ-щ-щ-щина! – меня Рабастан как-то определил. – Б.. бабы… все зло … от б-баб… С-с-с-суки! … Не… - тут он сфокусировал взгляд на мне. – Ты не с-с-сука! … Ты… своя… Ал… Алекто… А вот Белла… У-у-у-у-у… С-с-с-с-сука! … А ты… С-с-с-снейп? … Ты свой? … Или тоже… с-с-сука?
Все ясно, там действительно что-то случилось. Снейп распорядился, чтобы подали закуску и на всякий случай наложил на кабинет директора заглушающие чары. Антонин и Амикус разлили огневиски и водку.
– Ты… - снова сфокусировал на мне взгляд Рабастан, - з..за чужих… пр… пор.. ж-жи…вашь… чжая… кр-р-роффь… А Белла!…
Он покрутил головой и чуть не рухнул мордой в пудинг, который притащили домовики.
– Насколько я понял, - пояснил Антонин, - Беллатрикс пыталась убить свою сестру и беременную племянницу. Руди ее как-то угомонил. А этот… Ну, куда его? А тут хоть проорется. Нельзя его бросать.
Да, проблема. Тут действительно надо проораться и… проблеваться всем этим, наверное. Не память же ему стирать.
Амикус опрокинул стакан огневиски.
– Мерлин! – поежился он. – Это же проклятие на всю жизнь. Бывало, что изгоняли из Рода, но убивать свою кровь…
– Так Беллатрикс и не Блэк давно, - сказала я, - она же давно Лестранж. Не ей и решать.
– Лорд говорил про позор в семье, - осторожно напомнил Антонин, - но теперь-то столько всего выяснилось. Грязнокровка может и не грязнокровкой оказаться. А что ребенок от оборотня… Так может он и не оборотень. Ребенок, в смысле. Чего гнать гиппогрифов? А Беллу понесло по кочкам.