Я Алекто Кэрроу!

– С-с-с-с-сука! – откликнулся на имя невестки Рабастан.

Мы дружно выпили. Да, желание выслужиться и привлечь внимание Лорда Беллу ни до чего хорошего не доведет. И хрен бы с ней, но ведь натворит дел.

– У дочери Андромеды редкий Дар, - проговорил Снейп, - метаморф.

– Правда? – удивился Амикус. – А говорили, что они больше не рождаются.

– Нимфадора Тонкс плохо его контролирует, - пояснил Снейп, - обучение нужно, наверное. У нее цвет волос меняется в зависимости от настроения. Бывает, что черты лица плывут, но, вообще-то, Дар выраженный.

– Так чего такими разбрасываться? – хмыкнул Антонин. – Но с оборотнем она зря связалась.

– Там от оборотня-то ничего нет, - ухмыльнулся Снейп, - тряпка одна. Это ж Люпин. Угораздило девчонку.

– С-с-сука! – донеслось из пудинга.

– Он хоть проспится? – спросила я. – Сколько выпил-то?

– А я откуда знаю? – Антонин снова разлил. – Я его таким и подхватил. Ну и решил, что лучше к вам. И компания подходящая, и спать, если что, уложите. А то еще влипнет куда.

– Молодые люди, как вам не стыдно?! – послышалось со стены.

– Пшел…нхрен… Инсендио! – махнул не глядя палочкой Рабастан.

Наколдованное пламя не причинило портрету Дамблдора никакого вреда.

– Рабастан… - начал Снейп, доставая свою.

– Инсендио! – упрямо повторил младший Лестранж. – С-с-с-сука!

– Эксп…

– Адеско Файр!

Вот зараза пьяная! И как выговорил только? Мы подорвались мгновенно и закрыли себя и часть кабинета щитами. Сноп Адского Пламени накрыл портрет Дамблдора. Почему-то тот не сбежал, а просто заметался внутри рамы. Температура в кабинете ощутимо поднялась, по границе наших щитов проскальзывали искорки, Рабастан явно вложил в заклинание всю свою злость. Но вот какая штука - Адское пламя словно что-то приковывало именно к портрету Дамблдора, оно сосредоточилось на нем, но почти не затронуло больше ничего, а на нас лишь пыхало нестерпимым жаром. Мы даже продолжали видеть за огненными языками метания по портрету фигурки бывшего директора, как вдруг раздался какой-то дикий, безумный визг, и от портрета отделилось облачко черного дыма, которое тут же поглотил Адский огонь. Поглотил и… исчез. Словно выполнил свое предназначение.

– Басти, твою мать! – взвыл Антонин.

Рабастан опустил палочку. Мы замерли. Не может быть…

На какой-то момент все протрезвели. Ну, я так точно. Ай да дедуля! Но теперь понятно и то, почему от него «Секо» в исполнении Беллы отскочило.

Снейп сидел, как громом пораженный, Антонин витиевато выматерился, мы с Амикусом переглянулись, а Рабастан вернулся к пудингу.

– Сука! – повторил он. – И так бдт… с каж-ж-жым.

– Это то, о чем я подумала? – не очень уверенно проговорила я.

Амикус икнул. Антонин хмыкнул.

– Северус, блокируй-ка остальные портреты. Ты же можешь приказать, чтобы молчали?

– Естественно! – Снейп немного пришел в себя и проговорил формулу запрета.

– Ну, кто что думает? – Антонин снова разлил выпивку.

– Сдается мне, джентльмены, - проговорила я, успокаиваясь, - что это был крестраж.

– Он самый, - кивнул Амикус и жадно выхлебал целый стакан огневиски, - что делать будем?

– Я бы… - Антонин чокнулся со мной, - а я бы подумал. Я бы очень хорошо подумал, кому и что говорить. По головке точно не погладят, разве что «Круцио».

Мы дружно выпили и кивнули. Рабастан отвлекся от пудинга и посмотрел на нас одним глазом.

– Я все-о-о-о слыш-ш-ш-шу!

Снейп наплевал на конспирацию и прочитал формулу выявления обетов и клятв. На его руке тускло замерцал только один браслет. Северус проверил еще раз, потом схватил бутылку огневиски и отхлебнул прямо из горлышка.

– Попустило? – кивнул на него Антонин. – Или наоборот? Как думаешь?

– Сейчас узнаем, - ответила я.
– Северус, крестраж один был или несколько? Может быть, вы просто не про все знали?

– Один, - перевел дыхание Снейп.
– Во! – он сунул нам под нос свою руку. – Все слетело.

– И много было? – спросил Амикус. – Ты чего, действительно, да? На него работал?

– Тихо ты! – буркнула я. – Пусть расскажет. Сам знаешь, не все клятвы дают добровольно.

– А мы с тобой в Азкабане сидели, - пьяно возмутился Амикус. – А этот здесь!

– Ой, нашел, чем мериться! – сказала я. – Нам всем нужно разобраться в ситуации. Если у Дамблдора был один крестраж, то его планы накрылись дырявым котлом. Но остался еще Поттер. Надо сделать так, чтобы у милорда все получилось. Тогда и у нас все будет хорошо. Понял? Все кончится!

– Н-н-не кнчтс! – радостно возразил Рабастан.

Антонин налил ему еще огневиски.

– Никто не знает, как милорд отреагирует на эту новость, - он кивнул на остатки портрета, - я про начинку. Рассвирепеет, и от Северуса мокрого места не останется.

– А он мне зелья варит, - напомнила я.

– И не только тебе, - поднял палец Антонин, - причем бесплатно.

– У нас денег нет, - сник Амикус, - все на Азкабан ушло. Эх…

– Вот и молчи! – сказала я. – Не в нашем положении выпендриваться. Портрет могли и по пьянке спалить. Обетов больше нет. Но, Северус, вам нужно все нам рассказать. Будем вместе думать, как выкручиваться, чтобы всем хорошо было.

– Запсюс-с-сдес-с-сдам! – радостно заорал Рабастан.

И мы выпили еще раз. А потом еще и еще.

– Ты рассказывай! – Антонин был очень серьезен. – Это же важно. Хорошая драка – вещь стоящая, но драку не все потянут. Да и какая еще драка будет. У вас вон, сопляки бунтуют. Да и Поттеру этому сколько лет? Во! У меня рука не дрогнет, но все равно не охота. Надо бы так все разрулить, чтобы все целы остались.

– Мы можем это сделать, - сказала я.
– Северус, что было в тех обетах? Если бы вы клялись искренне, без давления, то они бы не слетели.

– Это так! – кивнул Амикус.

Снейп тяжело вздохнул.

– А, ладно! – сказал он. – Вы и так все поняли, правда? Я тоже был в Азкабане, правда, недолго. То самое специальное распоряжение. Никаких поблажек даже за деньги. Постоянное присутствие дементоров. И меня водили на казни.

Мы переглянулись. Это было ужасно.

– Мне поклясться? – горько усмехнулся Снейп. – Директору был нужен собственный Мастер Зелий. Мне можно было меньше платить, мне можно было приказать. Много чего было можно. Да, я сломался. В отличие от вас.

– Легко не сломаться, если тебя не ломают, - заметила я.

Он замер на несколько минут, собираясь с мыслями. Антонин разлил.

– Все началось с троллева пророчества, которое я передал милорду, - сказал Снейп.
– Я часто думал потом, почему меня отпустили. Не взяли клятву молчать, не стерли память. А, сделанного не вернешь! Крестраж Дамблдор сделал перед смертью. Схлопотал где-то серьезное проклятье и решил вернуться после победы. Для ритуала убил Флетчера, воришку из Лютного, он оказывал некоторые услуги нашему светлейшему. Портрет создает сам Хогвартс после смерти директора. Но можно заготовить заранее раму и холст. Вот в них и поместили крестраж.