Я — авантюрист?
Шрифт:
Можно быть спокойным, теперь вахтёр все два часа не отойдет от экрана телевизора. Лёшка включил фонарь, спустился по лестнице в подвал и направился к лифту.
«Минус шестой этаж. Вот он, вход в лабораторию…»
Овальный коридор, труба, выкрашенная оливковой краской — всё это было в том времени, где он побывал совсем недавно. Но тот коридор выглядел лучше, вместо резиновой ленты там была очень приличная асфальтовая тропинка.
— Ничего удивительного, просто реконструировали, — успокоил себя недавний попаданец. — В остальном же ничего не изменилось?
Пультовая оказалась на том же месте.
Одиночный тумблер ярко-жёлтого флюоресцентного окраса встретился на пути книги, но не устоял и перещёлкнулся в нижнее положение. В пультовой вспыхнула красная мигалка, как раз над Лёшкиной головой, и зазвенело — противно, как старый механический будильник, громко.
Квадратное табло напротив кресла оператора вспыхнуло: «Минутная готовность к сбросу магнитного импульса» и замелькали убывающие цифры секунд.
Не зная, что делать, Лёшка поднял тяжёлый том инструкций, вернул на прежнее место, панически оглянулся в поисках подсказок. Ничего успокоительно не увидел, глупо порадовался, что дежурный вахтёр не слышит этого трезвона, и зачем-то раскрыл инструкции. Том распахнулся на вклейке, где грубая рукописная схема показывала соотношение чего-то к чему-то в длинных формулах. В конце схемы стоял жирный ярко-жёлтый флюоресцентный восклицательной знак. Секунды на табло мелькали и убывали, перейдя из парных в одиночные. Не надумав ничего, Лёшка схватился за тумблер того же цвета и вернул его в верхнее положение. Ослепительный свет ударил в глаза…
Глава тридцать третья
— Очухался! Вот и славно…
Перед глазами парня появилось расплывчатое пятно, которое уменьшалось в размерах, пока не стало узнаваемой физиономией Юры. Голова с каждым мгновением работала всё лучше, словно мозг разгонялся, набирал скорость. Лёшка скосил глаза, узнал обстановку медицинского комплекса, успел подумать, что зачастил сюда. Как обычно, он лежал нагой и весь облепленный лечащими щупальцами. Шевельнувшись для проверки, пациент никаких болей не почувствовал, поэтому удивился:
— Почему я здесь?
— А где ещё тебя лечить? — отозвался Юра. — Наверху пока нечем, аптечка не поможет заживить сломанные ребра и последствия хорошей, основательной контузии мозга. Хотя кое-кто сомневался, что он у тебя есть вообще, мозг-то.
В голосе старого знакомого звучала неприкрытая ирония, но обижаться Лёшке не хотелось совершенно. Напротив, он радовался встрече. Что может быть лучше, чем вернуться туда, где ты был счастлив? А в том, что только здесь, в этом мире, он и прожил лучшие, пусть и трудные, но насыщенные удивительными событиями дни — дважды попаданец не сомневался.
«Дай бог, чтобы и она осталась здесь, а не улетела в прошлое…»
«Привет», — окликнула его Нина.
— Ой, — рывком сел Лёшка, руками прикрывая наготу, но тотчас
сообразил, в чём дело и расхохотался, протягивая руку Гарде. — Как ты? В порядке?«В полном, горло не болит. Виктору хуже, я его сильно порвала…»
— Что? — попаданец обратился к Юре. — Виктор тоже здесь?
— Пара минут, вывожу из сна, — отозвался тот, совершенно не похожий на себя обычного, облачённый в розовый комплект и традиционную врачебную шапочку.
Против опасения, и через две минуты ничего не произошло. Суровый мужик рывком сел, осмотрелся, заметил Лёшку и Гарду, усмехнулся, но промолчал. Юра принёс одежду пациентам, предупредил, что вот-вот появятся несколько посетителей. Натягивая брюки, Лёшка не выдержал:
— Я не хотел…
— Потом, — оборвал его Виктор.
Обуваясь, они слышали, как люк двери открылся, пропуская гостей. Голос Водянова спросил:
— Разрешите?
— Да!
Первой ворвалась Алёна. Она без церемоний обняла председателя совета:
— Ты на меня не сердишься?
— Делать мне больше нечего, — проворчал Виктор, заметно смущаясь.
Флора обогнула их, подошла к Лёшке:
— Я тебе портфель принесла, который ты в лагере забыл. Специально в троллейбус ходила, — и тоже обняла Лёшку, чмокнула в губы, отчего тот растерялся, смущенно оглянулся.
Нина стояла в стороне, неотрывно смотрела на них. Краска бросилась в лицо парня. Ему вспомнилось, что Флора всегда проявляла инициативу при их встречах, и он охотно соглашался на секс, после расставания сразу забывая о ней. А вот о Нине — помнил и думал часто, особенно в последнее время.
«Скотина я. Мне ведь Флора совсем безразлична, — честно признался себе Лёшка, — просто я удобно устроился… Нет, надо с этом заканчивать!»
Он расцепил руки Флоры, отвел их от себя и сказал, извинительно, тихо, только ей:
— Прости, у меня есть девушка, — и шагнул к Нине.
Та вытянулась в струнку, как он сам когда-то на присяге, а глаза, полные слёз, неотрывно смотрели на парня:
— Как тебе не стыдно! Мог бы давно сказать!
— Мне стыдно? Ты о чём? Что сказать?
«Знаток» растерялся настолько, что не понимал ничего, да и не хотел. Он просто шагнул вперёд, схватил обе руки Нины и глупо улыбался — мечта сбывалась! Ему очень хотелось сказать, складно, как сочинилось в недавнем беспамятстве, что она ему очень-очень, что… Но разве выговоришь сразу слова, которые никогда и никому не говорил? Вот он и набирался отваги, уже и рот раскрыл, уже почти сказал:
— Нина, ты мне…
Девушка сердито топнула ногой, продолжила обвинение:
— Мог давно сказать, что ехал в моем троллейбусе! Я же не знала! Я думала, ты маньяк! Я тебя по руке ударила! Тебе от меня одни неприятности… Ты не думай, что я дура, что…
«Откуда ты знаешь, что я думаю, — мысленно возразил ей Лёшка. — Может, я рад…»
«Я тоже рада, хозяин», — прозвучал в голове голос Нины, но попаданец сообразил, что это мысли Гарды окрашиваются в самый для него приятный тембр.
Он толкнул напарницу коленом, шикнул: «не мешай», и быстро выпалил давно приготовленные слова:
— Ты мне очень нравишься. Это главное.
Профессор Водянов стоял рядом с Юрой, смотрел на две пары и ждал, когда возникнет пауза. Улучив момент, он попросил слова: