Я боялся - пока был живой

Они обнялись и жутко рыдая, буквально давясь всхлипами и словами, проревели хором:

Подтолкни!

И не мучай вопросами,

я имею жить,

как хочу,

полечу я вниз

вверх колесами,

но как птица я

полечууууууууу!!!

Тут произошло нечто, совсем уж неожиданное: распахнулись разом все окна, и на рыдающих бедолаг пролился настоящий денежный дождик.

Со стороны все это напоминало кадры старой кинохроники, когда вся страна встречала Чкалова, и на машину с отважными летчиками, Сталинскими соколами, бесконечным потоком текли и падали, падали, падали белые-белые птицы листовок...

Вот так же падали бесконечной лавиной из окон деньги на этих оборванцев.

Оборванцы же окончательно разрыдались и раскланялись с чувством.

А в квартире, не стесняясь, плакали, обнявшись, Стукалец и Крякин, суровый Капустин кривился лицом и яростно жевал нижнюю губу, часто сплевывая на пол.

Сентиментальный Козлов вообще убежал в туалет, обнял унитаз, и сотрясался в рыданиях, не прекращая спускать воду, чтобы никто не слышал, как он рыдает, уткнувшись лицом в сантехнический прибор...

И вся засада собрала все деньги, что у них с собой были, все до единой бумажки, до самой последней монетки. И собрали они даже те деньги, которых у них как бы и не было, и которые в просторечии именуются "заначкой", и все собранное свернули трубочкой и выбросили в окно, предварительно перевязав заботливо тесемочкой...

Они так были поглощены сбором денег, зрелищем за окном, что все вздрогнули и схватились за карманы, когда в двери раздался грубый стук. Капустин еще раз глянул в окно, увидел, как упал навзничь слепой, сбитый с ног денежной "трубочкой", которую бросил Капустин.

Классный профессионал на то и профессионал, чтобы всегда помнить о долге. Долг для него - превыше всего. Утерев слезы, все внимание находившиеся в комнате, сосредоточили на двери.

Капустин сделал знак не дергаться, но оружие приготовить. Сам же он бесшумно приблизился к двери.

– Кто тааам?
– сладким голосом пропел он.

Выслушав ответ, он вытаращил глаза, густо побагровел, и перепросил:

– Чтооооо?!

Выслушав повторный ответ, он побагровел еще больше, сделал знак всем приготовиться и открыл двери.

На пороге стояли два огромных мужика с тем самым апокалиптическим шкафом, который они таскали по двору.

– Это - что?
– спросил Капустин, указывая на шкаф.

– Как - что?
– флегматично пожал плечами один из приволокших этот шкаф.
– Мы же тебе сказали: мебль это. Не видишь, что ли?

– Какая - МЕБЛЬ?!
– опять багровея и наливаясь яростью, вопросил Капустин, подступаясь к мужикам.

– Какая, какая... Какую на пол ставют, - парировал мужик, и подумав, добавил.
– Или еще там куда.

– Да чо ты им пояснения даешь, Вася?
– вмешался второй верзила.
– Не видишь, что ли, они платить не хочут! Вы чо, хозява, сдурели?! Вы мебль заказывали? Заказывали, ась?! Мы доставили!

– Ага, Федя, верно! С Ленинского проспекта перли! Мы в отделе ручной доставы работаем. Чо оне измываются? Мы в милицию пойдем, с милицией придем. Оне поперва заказывают, а после платить не хотють, чтоб мы оставили мебль и ушли. Измываются! Мы доставили, а оне не плотють и все тут! Ну ни в какую!

– Конечно, мы люди простые, работные, им до нас делов нету никаких. Мы им доставили чо оне заказали, а оне все равно не плотють. Берете вы мебль, последний раз спрашиваем! Или мы милицию приведем.

– Берем, берем, если заказывали, то берем, - согласился со вздохом Капустин, решив не поднимать лишний шум вокруг квартиры, в которой находится засада.

– Во! Давно бы так!
– пробасил обрадованный Вася.
– Давай, Федя, занось мебль!

Федя приподнял шкаф со своего края, и скомандовал:

– Раз! Два!

– Три!
– рявкнул Вася и приподнял свой край.

Несколько секунд они постояли так, держа шкаф на весу, не двигаясь с места, потом Федя опустил свой край на место.

– Не, Вася, не пойдет. Не получилось. Давай еще разок. Ты хорошенько подними, ты постарайся, должно получиться у тебя, всегда получается. Ты подыши хорошенько.

Вася несколько раз шумно втянул воздух носом и скомандовал:

– Иииии, взяли!

Они одновременно рванули шкаф, при этом Вася громко испортил воздух.

– Во!
– обрадовался Федя.
– Теперь порядок! Это примета такая, грузчицкая, - радостно поделился Федя с присутствующими, затаскивая свой край шкафа в комнату.
– Это для того, значит, чтобы мебля не рассыхалась.

– Опускай!
– скомандовал Вася.

Они так грохнули шкаф об пол, что он, наверное, рассохся не дожидаясь срока.

Вася старательно высморкался прямо на ковер, поинтересовался, что это за мужики тут на полу мелом нарисованы, и спросил, растерев ногой ковер:

– Ну, хозяв, кто будет деньги платить? Во квинтанция у нас. Нам все по квинтанции, нам лишнего не надо совсем. Ты не думай, хозяв.

Он достал из кармана мятую бумажку, затертую и в пятнах, и протянул ее Капустину, безошибочно распознав в нем старшего.

Капустин развернул бумажку, стараясь как можно меньше с ней соприкасаться, и вот что он прочитал:

Квинтанция

Даставить и палучить ат хазяв на расстояние

от метра "Полу Жаевская" до метра "Блюваево"

примечание: ручная достава.

Палучить: тысяч - одна, сотен - пять, десяток - три.

Всего: две тышшы

– Две тысячи?!
– ужаснулся Капустин.
– Новыми?!

– А мы чо, за так, что ли, перли? И какими же еще ты платить будешь? Новыми давай. Чтобы хрустели. Мы любим, когда с хрустиком.

– Ты не сомневайся, хозяв. Мебль серьезная, она серьезных денег требует, - шмыгнул носом Федя.

Капустин, беззвучно шевеля губами, полез в карманы и чуть не сел на пол.

Он бросился к окну и стал высматривать инвалидов.