Я боялся - пока был живой

– Да что вы от меня хотите?!
– разозлился Капустин.
– Вы-то сами чем лучше для меня этих бандитов?! Вы мне что предлагаете - стрелять их, ничего не доказав?! Я вот пока имею в наличии три трупа бандитов, и вас живехоньких, и про то, что здесь произошло, как я понимаю, спросить не у кого, кроме вас. И я с вас спрошу! Будьте уверены - спрошу! И с бандитами я никогда заодно не был, а за этими подонками я уже сколько лет след в след хожу, и сажал их, когда только мог. И дальше буду искать доказательства их вины. Искать, а не выколачивать, или творить самосуд. И вы лучше подумайте, каким путем вы пошли. Не сами же себя бандиты в этой квартире порешили, кто-то им активно помог. И я, кажется, теперь знаю кто. Вы уже через кровь переступили. А это всегда опасно.

Арнольдик устало и безнадежно махнул рукой, даже не дослушав.

– Это все разговоры в пользу бедных, Вы уж меня извините, старика, но я не верю теперь никому. Теперь я знаю в какой стране живу. И к сожалению только на старости лет это узнал. И я теперь даже знаю кто кому и сколько платит. И знаю, что те, кому платят, всегда будут защищать тех, кто им платит, а нам в таком государстве остается только одно - защищать самим себя.

Содержательную беседу прервал появившийся из кухни Скворцов, сделав знак, что все в порядке, листочки он забрал.

– Уходим!
– неожиданно легко для его лет соскочил со стола Арнольдик.
– И поскорее, пока наши друзья не нагрянули за тем же самым.

– А с этими как быть?
– спросил Скворцов, указывая на пристегнутых к батареям оперативников.
– Что делать будем?

– А что с ними делать?
– равнодушно пожал плечами Арнольдик, незаметно взявший командование на себя.
– Пускай посидят, подумают. А вот оружие мы возьмем с собой, и пару удостоверений возьми, пригодится. Если нас наша рабоче-крестьянская милиция не защищает, то пускай она нас хотя бы вооружает.

Он пошел к выходу, предоставив мне и Скворцову собирать со стола "урожай".

– А тебя я узнал, - давно рассматривавший меня Капустин, вспомнил. Ты - потомственный милиционер Дураков. У нас даже стенд есть с портретами вашей династией. Только тебя за что-то выперли из милиции. Но ты же мент, ты все же понимаешь, что вы сейчас делаете?! Вы и так уже достаточно натворили, не подменяйте собой закон!

– А если закон у нас подменили, а мы его только восстанавливаем? повернулся я всем креслом к нему.

Капустин хотел что-то возразить, но Скворцов толкнул меня локтем, и я заспешил к выходу, не дослушав его аргументы.

Вася и Федя протянули Павлуше громадные ладони, на каждую из которых он мог свободно встать двумя ногами, и помогли ему опуститься на пол с высокой табуретки.

Павлуша постоял, передвинул во рту сигару, поправил невесть откуда взявшейся тросточкой котелок на голове, и, отсалютовав этой тросточкой, насмешливо произнес:

– Чао, бамбины! Не рвитесь слишком шумно и сильно на свободу - вы рискуете оставить весь дом без горячей воды...

Повернулся на каблуках, и пошел, пыхтя сигарой, похожий на игрушечный пароходик, к распахнутым Федей дверям.

Вася и Федя вышли следом, а Арнольдик сказал с порога напутственное слово остающимся:

– Вы, товарищи сыщики, сидите тихо, спешить вам некуда, а мы, как спустимся вниз, отпустим ваших сотрудников, которые в машине сидели, отдадим им ключи, они вас и освободят. Хотя, надо бы вам посидеть так подольше, как мне кажется.

Он ушел.

Глава пятая

Капустин, в бессильной ярости, несколько раз ударил плечом по батарее.

– Это надо же было дожить до такого позора, чтобы меня, старого сыскаря, обвинили в продажности! Вот дожили! Козлов!

– Что?
– вяло отозвался Козлов.

– Ты по сводке не помнишь, что там было про пожар и явку с повинной? Ты мне вроде что-то говорил про это?

– Был зарегистрирован звонок, очень необычный, я потому и запомнил. По звонку выехала оперативная группа, но по приезду в этот офис, в котором действительно что-то горело, их не пустили внутрь оказавшиеся там раньше сотрудники ФСБ. Наши доложили по начальству и получили отбой. Там в группе Коля Панов дежурил, он мне и рассказал, а больше я сам ничего не знаю.

– Я вот что думаю: нужно будет срочно проверить, где были оформлены все документы на куплю-продажу первой квартиры этих стариков. И если сделка оформлялась без их участия, то где была выписана генеральная доверенность. Кем и на кого.

– Понял!
– оживился Козлов.
– Ты гений, Капустин! А ведь этот старик в синем пиджаке с орденами, это же и был тот самый таинственный хозяин, который в один день продал свою квартиру, а на следующий купил меньшую, но дороже. И с новой квартиры тут же исчез, оставив неубранные трупы.

– Или его заставили и продать, и поспешно покинуть, - подытожил Капустин.

– Ну, конечно же!
– застонал Козлов.
– Тогда целая куча событий становится понятней! Это уже цепочка!

– А я, кажется, догадываюсь, где они взяли деньги на новую квартиру, - добавил Капустин.

– В офисе?!
– выкрикнул Козлов.
– И бандиты сюда за этими деньгами и нагрянули.

– Бандиты сюда нагрянули не за деньгами. Такие, как Паленый и Платон, за деньгами сами не пойдут, они не станут светиться по такой мелочи. У них достаточно головорезов для такой работы.

– Зачем же они приходили?

– Они приходили за тем же, за чем сегодня вернулся старик с компанией. Что-то на кухне они оставили. Я думаю, что какие-то бумаги, и судя по разговору старика, я, возможно, даже догадываюсь, какого рода эти бумаги, а в руки к ним они попали, скорее всего, вместе с деньгами в офисе.

– Да откуда в офисе нотариальной конторы важные бумаги, связанные с бандитами?

– А откуда возле офиса нотариальной конторы - сотрудники ФСБ?

– Странная какая-то компания у этих, которые нас повязали, - подал голос Крякин.
– Старик в орденах, мент-маньяк, карлик, два бугая, этот еще, в коляске. Цирк какой-то!

– Ага! Цирк!
– сердито отозвался Стукалец.
– Только что эта цирковая труппа шестерых опытнейших оперативников разоружила и повязала. Они же нас как маленьких сделали.

Снаружи кто-то завозился с замком.

– Ну, наконец-то Алютенок и Антонович пришли!
– оживился Крякин.

Двери бесшумно отворились, и на пороге вместо ожидаемых оперативников выросла фигура некоего мордоворота, который почтительно уступил дорогу Паленому и Платону.

Паленый сделал шаг в квартиру, заметил прикованных к батареям сыскарей, и сунул руку под пиджак, но моментально оценив правильно обстановку, расхохотался: