Я боюсь. Дневник моего страха

Я:

Думаю, что маниакальное желание терпеть во что бы то ни стало – это была подспудная попытка стать хорошей и достойной. Ведь я была «неправильной» и «неудачной». Так пусть хоть это будет во мне «правильным» – буду уметь терпеть, как партизан на допросе у фашистов, до самого «победного» конца, даже если сдохну. Грустно это все… Тоже мне достоинство…

С:

Это точно, больше-то гордиться нечем, кроме как богатырским терпением! Чем еще так родителям можно было угодить?

Новый друг Р:

На вот эту привычку сидеть на краешке стула обратила внимание моя подруга (за собой заметила).

Ей помогла психотерапевтическая группа. Она почти год занималась, чтобы «крылья расправить» – ведь и сутулость, и стремление занимать меньше места в пространстве (ничего-ничего, не беспокойтесь, я так незначительна, не надо на меня внимание обращать) – все от неуверенности в себе.

Надо только заметить это за собой, контролировать и бороться. Но самое трудное – заметить это за собой! И признать, что это – проблема.

Я:

Да, я признала. Будем бороться, хотя «терпячка» – привязчивая болячка.

Новый друг Ш:

У меня такой же рефлекс. Велком ту зе клаб.

С:

Точно что рефлекс!

Поведение можно контролировать, менять, а вот неосознанное стремление все равно остается…

Я:

О! То, что сейчас происходит. При полном осознании…

С:

Да если бы одним осознанием можно было поведение изменить, как бы все просто было! Вот, к примеру, алкоголиков давно бы уже всех вылечили!

Я:

Да, мы, скорее, как собачки Павлова – сплошные рефлексы. А где же наше хваленое «сапиенс»?

С:

Сапиенс не сапиенс, а если природа требует – попробуй, воспротивься! Раз можно, два, много раз можно, но это же все будет против воли. Огромный расход ресурса то есть.

Вот я и думаю, не проще ли «забить» покуда на контроль и весь ресурс использовать экономно – в первую очередь, на изменение тех ложных постулатов, которые и есть всему причина?

Я:

Вот ведь вроде как все понято! А почему же?..

С:

Чтобы тебя и твои огромные ресурсы можно было удобно использовать, управлять ими, тебя надо непременно парализовать: внушить, что ты – пустое место, и они тебя осчастливили, что родили (ты просила?) и потом вообще не бросили. А на самом деле… Ох, какая же это тяжелая тема.

З:

Терпение притупляет боль. У меня болевой порог настолько высокий, что врачи в роддоме удивлялись: «Вы должны по идее уже кричать!», а я отвечала: «А что, уже можно?»

Я не обращаю внимания на факт терпения. Что я там терплю и как – уже не чувствую.

Терпение боли. Однажды меня обидели. Словами. Сильно. Внутри взвыла. Пришла домой и сделала себе электроэпиляцию. Одна боль заменила другую. И прошла. И теперь эпиляция для меня – не больно. Меня спрашивают: как ты терпишь? А я не терплю, как мне кажется…

Я:

Боль бить болью. Да, я о таком знаю. Иногда даже на себе применяю. Если меня мучает какой-то жуткий страх, то я быстро придумываю еще какой-нибудь страх, чтобы бояться сильней, в результате тот, первый, немножко утихает. А когда уже есть два страха, оно почему-то легче.

З:

Только «терпелка» проходит точку невозврата. Когда перестаешь чувствовать не только боль, потребности и желания, но и вообще теряешь возможность чувствовать. Например, можно долго терпеть «какую-никакую», но семью, потому что семья – это святое и разрушать ее нельзя… а потом уже даже не хочется искать темы для разговоров в этой семье… нет тем, нет разговоров… ничего нет.

Т:

Думаю, что «терпелку» надо воспитывать так, чтобы она была осознанной и осмысленной. Когда ребенок занимается спортом, например, терпеть ему приходится немало. Но он понимает, зачем все это нужно, ощущает результаты. Если же все бессмысленно, терпеж ради терпежа – вот такие эффекты и возникают…

Я тоже, кстати, очень долго не понимала разницы между впившимся в бок крючком от платья на сцене, и такими же ощущениями в быту. Потом, правда, дошло, что уйти со сцены и поправить ситуацию я могу только в положенное время, там – работа. А в работе бывает всякое. Но когда я в любой момент могу избавиться от неприятных ощущений, но этого не делаю – надо что-то «в консерватории» менять…

Я:

Конечно, бывают ситуации, когда уметь терпеть необходимо! Работа – одна из них. А вот терпеж ради терпежа… Об этом, поганом, и речь. Вот именно – «консерватория»! Перепрограммируйте меня, пли-и-из!

Т:

Только сама сможешь перепрограммироваться. И я – только сама. Так уж сложилось «исторически», что-либо продолжаешь терпеть, либо приводишь «консерваторию» в порядок… А она тебе чуть не каждый день сюрпризы устраивает.

Новый друг К:

Это не убежденность в благости страданий – это уже условный рефлекс. «Спасибо» дрессировщикам!

Не знаю, можно ли сломать этот рефлекс, но уверена, что надо продолжать попытки сделать это. Будем делать параллельно, а потом поделимся результатами.

Словом, продолжаем бороться и меняться. Пожалуй, это никогда не поздно, потому что никогда не поздно начать жить по-человечески, а не по-рабски покорно и в страхе.