Я, Дикая Дика
Шрифт:
Сюрпрайз — Влада-то дома! Вот ты урод, не сказал! Заебись. Я — то думала, он один. Ну, ваще. Значит, орать нельзя, тихо сидеть ночью! А музло?! Мало того, она ещё бесится по ходу дела, что он к жене не идёт, опять к мамочке притащился, и не мирится, бухает тут сидит. А мне-то как неудобно! В тему зарулила, бля ваще. На меня злобно сверкает глазами, типа:
— Здравствуй, Ивана! — а сама как змея. Я в комнате его исчезла, а она Русому — опять бухать, тебе нельзя, урод ты, у тебя химзависимость, иди к жене, мирись, на хер ваще тогда жениться было? Такую женщину потеряешь, и пиздец тебе, подохнешь, вали давай к ней, а не девок тут таскай! Тоже докатился! Женился — живи, чё тебе это, игрушки?
А мне-то каково — девок он таскает!
— Но в остальном права, мачеха твоя, конечно, — это я уже втираю Русу, залив мерзкого пойла в глотку по первой: — Коль женился — это серьезно, да и пить тебе нельзя, раз так все круто…
Русый матерится и отпирается. Почему его Янка кинула — не поймет и сам. Вроде жили-жили, по городам вместе мотались, она даже подпела-таки ему на альбомчике, хотя и отказывалась жутко — она панк, и в металле думала, что нихрена не сможет, но вот ничего, получилось. Приезжали они сюда, в Уфу, клип снимать — здесь дешевле, и у Янки знакомства. Вот, тыр-пыр, она по делам все бегала, договаривала аппаратуру и прочее, а муж в это время неприкаянно с друзьями бухал — а чего ж еще, пока делать нечего? И Янка-то не против вроде, ну, ходишь где-то и ходи, вечерами все равно вместе засыпали. Отсняли уже больше половины, без траблов. И вдруг — она заявляет, что ей надо срочно мотать в Москву, там чё-то да чё-то, хер поймет, и вернется через недельку, а Рус пусть подождет, всё нормально, да «я тебя люблю», по гроб. А потом…
— Прикинь, Дика, не звонит ни чего! — Русый сидел напротив, понуро опустив голову, держа пустую рюмку. Я отхлебывала из горла, не дожидаясь когда он нальёт. Курим.
— Я сам звоню, смски шлю — ты где, любимая, как дела? Скоро вернёшься, я тебя жду! — тут он всхлипнул, совсем уж пьяный: — Молчит. Не отвечает. Дозвониться никак. Я уж и домой звоню — нет. Чувствует, что ль, что я это её ищу…
— Так ехал бы, чё ты? Мало ли?
— Не, погоди! — он налил мне ещё, закурили.
— Так она же… ну, прикинь, а потом, кое-как выбил из неё — ты знаешь, Русый, — и так холодно ещё! Я охренел, она так не говорила со мной никогда! — вот, типа, я тебя кидаю. Ну, не так сказала, конечно, но смысл! Как-то размазано, а я говорю — а чё ты молчала-то? Конкретно сказать бы — так нет! — он открыто плакал уже, не утираясь. И вроде даже снова трезвый.
— Говорит — у меня всё нормально, и без тебя, и тебе того желаю. Я — как так, чего желаешь? Опять замолчала. Через три дня — давай поживём пока раздельно, мне надо подумать, и всяка там херня!! БЛЯДЬ!!! — он стукнул по столу кулаком. — Как же так, ведь она жена мне?
— Жена, конечно… — тупо ответила я. А хрен же знает, чё отвечать?
— Ну и вот, я ведь и кольцо вроде снял, а не могу — привык, да и будто я тоже от нее отворачиваюсь… — помолчал, покурили. Врубил «UVG», молча послушали. Я ни о чём не думала — а о чём думать? Знаю я всё. И скучно, и жалко, и не знаю, что делать. Он мне друг, конечно, пьянь эдакая, но… пусть сам разбирается! А я всё равно не знаю.
— Ну, так поехал бы всё-таки, да и разобрался! — сказала я, сочувственно. Действительно, а что ещё? Нытики какие, я бы так и сделала!
— Ага, поехать! У меня во-первых и денег-то нет, я же не работаю, в принципе, тока музыка, а потом ещё и квартира не моя там, не могу так заломиться просто, и если она решила одна пожить, в принципе, я и не прописан там! Как я могу в дом человека, который меня больше не хочет, прийти…
— Н-да… — тока и сказала я, закуривая новую. Действительно, хер же знает эти передряги любви и имущества! А чисто женским подсознанием подумала — он ещё и не работает! Действительно, долго ли Ведьма терпела бы? Самостоятельная, красивая девушка, режиссёр, менеджер! Да уж.
— Да вернётся! — ободрила я. Скорее всего так. Потому что, раз уж дура сразу, то навсегда. Не бросит она его. Подумает — подумает, и придёт, или обратно позовёт — я сама если бы могла Ветра кинуть раз и навсегда — так не знала бы, что это невозможно! Всё то же самое…
— Ну, да, так-то… — неуверенно посмотрел на меня Русый. Смотри-ка трезвый
почти. Надо бы расспросить его про эту «химичку», в чём она собственно проявляется, а то у Ветра тоже, но он терпеть не может про это говорить, и вообще про всё, что связано с болезнью. Русый попроще — он хоть ребенком не лежал в дурке, не такой глубокий урод-извращенец, и ему не настолько больно говорить об этом.— Я вроде тоже так думаю, и спокойнее как-то становится, опять кольцо одел, всё жду, вот-вот придёт, позвонит… но как-то очень страшно! Вдруг фигня это всё… нахрен я ей, псих, никто…
— Да ладно! — начала было я, но он остановил.
— Не ладно нихуя, я боюсь всё равно, я никто, я ничто, меня нет просто, а она… блядь, да я знаю даже, что ей сказать, когда вернется, ведь я — то от неё и не уходил, а время идёт — её всё нет, не звонит, иногда я пишу, когда не выдержу — на мыло там, смски шлю, звонить пытаюсь — никак. Уговариваю себя подождать ещё, игнорировать, но не могу, бегу к ней, заигрываю… всё жду — скажет что… Но она так сухо ответит иной раз — вроде и не так чтоб совсем, но как знакомая просто, без намека на любовь… а я ведь чувствую, я ей тоже нужен, и в чем заморочка — не пойму! Пиздец… поговорить бы, да нет же, не хочет! Потом всё сама расскажет, я знаю, бля, но ведь когда… и страшно — а вдруг — никогда… и все учат, кто постарше — вернётся, всё нормально, пусть подумает, сильнее любить будет, а я боюсь, и верю, и нет.
Несчастный приятель помолчал, потом поднял голову:
— Дик. Ты ведь… ну, дружила с ней вроде… — начал он издалека.
— Ага, типа того…
— Может, поговорила бы с ней, как она вообще… — вздохнул поглубже. — А впрочем, да ладно. Скоро ведь сама придёт, верно?
Я кивнула. Конечно. Понятное дело. А как же!
Помолчали-покурили-выпили.
— Да я — то ладно, всё понятно вроде, а ты сама как?
— Ну как, — пожала плечами. — Нормально всё у меня. В универ не хожу…
— Ага, нормально! Я тоже не хожу! — посмеялись зачем-то. Он вообще в универе не учится. Потом вдруг так внимательно мне в глаза глянул:
— Дика, ты это… слушай — ты не сидишь ни на чём?
— В смысле? — я аж похолодела, о чём он?
— Да видно уж, наверно!
— Чего видно? Иди-ка на хрен! — попыталась защититься я.
— Дик, не на хрен! — он покачал головой. — Это серьёзно! Не игры тебе! Давай рассказывай!
— Не расскажу.
— Расскажешь! Или не рассказывай, я тебе сам скажу — кислота — это очень плохо… кровавая блевня, ломота, асфиксия, отвращение к сексу, еде… — посмотрел на меня, искоса: — Ещё надо что-нибудь?
— Не надо! — ему-то что?
— Я-то знаю… это и есть «химичка»…
— Русый, я уже сказала — иди на хрен! — подумаешь, велика беда. Два раза заглотила какой-то дешёвой психиатрической херни! Чисто чтобы знать, как это у Ветра…
— Нормально у неё всё! — Русый начинал злиться. — Дика, обещай прямо сейчас — ты больше не будешь, тока пей, или кури побольше! Всё лучше! Дура, сама не знаешь, что это…
— Знаю. Всё, харэ, закрыли! Моё дело!
— Не твоё!
— Моё, или я щас уйду! — я встала, и собралась уйти на самом деле. Лечилова мне тут не хватало!!
— Дика стой! — схватил меня за рукав, усадил на кровать. — Ладно, всё! Хочешь — так пинцет тебе, но щас-то куда попёрлась? Ночь!
— Вы там, совсем охуели уже, не орали бы хоть! — завопила Влада за стеной: — Мне на работу завтра! Вам-то алкашатам что, так хоть тихо сидите!
Мы замолчали, и в тот же миг в проходе возникла заспанная морда матушки-мегерушки в мятом халате. Она принялась снова орать на Русого, что он таскается сам, да ещё и девиц таскает, но больше всего добило, что она принялась стыдить меня — типа, Русый урод, но девушки её поражают! Это ж надо же притащиться ночью к парню в дом, бухать тут сидеть! — и всё такое, что орут традиционно все мамашки моих друзей-парней, когда ночуешь у них. Тока маманец Гоблина лояльно так смотрела, тихо. Гоблин… м-да, вернуться ли? А Влада орёт тем временем — и как не стыдно воровать её сигареты Стасу, шёл бы да работал, раз опять с ней живет, а то докатился, пиздец ваще! Потом успокоилась: