Я, Дикая Дика

Стрелканулись у «Родины», и Март представил мне большую колоритную красавицу с выбритыми висками, лет двадцати, одетую дорого и со вкусом, мастерски скрывая излишнюю полноту, в длинном пальто с капюшоном, и чёрном шарфе до колен.

— Это вот милейшая Портвейн, эльф спиртов, имя слышишь какое?

— Да, точно! — усмехнулась я, пожимая полную тугую ручку мощной красавицы. — Имя явно толкиеновское! Типа Эовин и всякое такое!

— Ага, типа того! Да просто Порта, — пожала она мне в ответ руку, усмехнувшись карими хитрыми глазами.

— Ну, пошли, посмотрим площадку! — лукаво подмигнула она мне. Профессионал, уверенна и быстра, значит всё будет! Ура! Спасибо, Март!

Дома сели обсуждать, чего собственно, хотим получить в итоге. Порта курила, и выстреливала вариант за вариантом, я даже фиксировать не успевала, тока попискивала:

— А это, ваще-то реально?

— Это? — делала она огромные глаза. — Девочка моя, если бы не реально, так я бы и не предлагала, наверное!

Но как-то не оскорбительно это у неё получалось. Вообще, с ней было приятно и уютно, я чувствовала, что мы сработаемся!

В итоге остановились на варианте «самом простом и эффективном, как рабочий член!» — по словам энергичной Порты. А именно раздеть меня, уложить на ковёр, поэффектней, еле прикрыть алыми цветами, и всё это «прелестное безобразие» (опять же по словам Порты), «заснять, скомпоновать живенько, и не париться»! Потом перемешать в весёленькую кашу с фоточками Насти, такого же плана, добавить чёрно-белой графики, свести в один ряд — и вперёд! Во как!

— А делать будем по отдельности, сегодня с тобой разберемся, завтра с Настасьей, а ты не стой, иди настраивайся психологически! — скороговоркой велела Портвейн.

Работа бурно закипела немедленно — «дык, милок, суй пока стоит!» Я и сама удивляюсь, почему меня жуткие однобокие шуточки Порты не раздражали… наверное, потому что профессионал крутой. Она позвонила кому-то, требуя немедленно привезти на мой адрес реквизит: алых цветов — «Да не живых, придурок, покойных!», хороший кусок черного бархата, и «грим проституточный». Ну ни фига себе…

Пока ждали, да ставили свет, мне велено было быстренько принять жесткий душ, чтобы кожа посвежела и разгладилась. Я дико разволновалась, представляя, что меня ждет. В конце концов, это же моя первая реальная фотосессия! Ой, мама…

Дошло до раздевания. Я считала, что для меня это не трабл, я своего тела не боюсь! И всё же, сначала как-то немного стеснялась, сама себе удивляясь, с чего бы? Но находчивая Порта выгнала всех лишних из комнаты, велев приготовить обед пока, налила стаканчик мадеры. Тогда я разделась, всё ещё не уверенная, что моё тело достаточно хорошо «ляжет» не плёнку. Посмотрела на себя в зеркало — ма-ма, а ведь всё это, несколько лишнестей на теле будет видно на экране, камера полнит, мало того, ещё и высвечивает те недостатки, которые не заметишь так… Но Портвейн ловко пресекла мои страдания — запудрила грудь, наложила пару штришков на живот — и вот, он уже куда как более плоский! Вау… не всё так страшно! Велела малость попрыгать, чтобы лишняя пудра на попе осыпалась, потом накрасила лицо, тем самым «проституточным гримом», уложила беспорядочно волосы. Я натянула чулки с кружевными резинками, прозрачные стринги, и улеглась на большой кусок черного бархата в центре комнаты. Тогда Портвейн начал примеряться, ползая и склоняясь надо мной.

— Ты главное в камеру не смотри, просто в потолок! — увещевала она. — А то, это знаешь ли, мать вашу так, самая главная ошибка новичков перед камерой, смотреть в неё прямо!

— А я и не смотрю! — обиделась я, уставясь в потолок. — Что, я по твоему, первый раз, что ли перед камерой?

— Ну, ладно, ладно! — отмахнулась фотограф, быстро щелкая меня.

И вдруг как заорёт:

— Март, солнце, вали скорей сюда!

Я инстинктивно прикрылась, потом вспомнила, что это же клип! Да и спиртик дошёл до головы, растворяя последние следы стеснения. Я развалилась, как могла вальяжно.

— Чего? — вошёл полупьяный Март с полупустым стаканом в лапе.

— Чего? — далее длинный непечатный текст. — Арбайтен, сволочь, чего! — заорала «добрая» Портвейн.

Март несколько рассеянно улыбаясь, взялся за камеру. Потом они заставляли меня валяться по ковру, осыпая цветами так и эдак, прикрывая пикантные местечки. Чё-то спорили, угорали, успокаивая — мы не над тобой! А я и не думала…

Повернув слегка голову, для изящности вида, я заметила, что народ собрался у приоткрытой двери, и заглядывают тихонько, чтобы не мешать, попивая из баттла, и шепчутся. Ну-ну, пусть поглядят! Мне уже намного лучше, и чувствуя приход от всего происходящего, я разошлась, и начала принимать разные красивые эротические позы — я их много знаю, отслеживая творчество Жанны, Белки и Лёли Шмелёвой, моих богинь. Теперь я чувствовала, что почти влезла на один Олимп с ними, и вот-вот встану рядом…

Отсматривая итог, я осталась весьма довольна. Порта своё дело знает отлично! Я просто на шею ей кинулась от благодарности, как всё офигительно получилось! Как и виделось в мечтах, простая нарезка, перемежающиеся кадры, в разных темпах, — я, еле прикрытая алыми цветами, в чулках, изгибаюсь на черном бархате, в разных позах, и то нежно, то истомленно, то капризно, то отрешенно улыбаюсь. Следом Настя, в белых остатках одежды, и чулках, на фоне зеркала, так, что отлично видно со всех ракурсов одновременно! Просто порнуха какая-то! Но у Насти тело не так хорошо ухожено, как у меня, потому и не настолько открыто. Да я особо на неё и не смотрела! Я разглядывала себя. Не верится, что это правда я. С экрана на меня смотрела раскрепощенная, лукавая, капризная и непристойно-сексапильная кошечка. Такая, какой меня наверняка видит только Ветер… мне и здесь важнее всего, чтоон думает обо мне. Не то, что это мой клип — хоть, конечно, и это важно, но важнее всего, что я и здесь рассмотрела Ветра! Будто взглянула на себя его глазами… а теперь все, кто угодно будут смотреть на меня такой… Ну и пусть, не сидеть же в норе! Я, бля, не его девушка, имею право делать со своим телом всё, что пожелаю!

Но. После того, как меня увидят такой все, а не только мой Ветер, я никогда уже не буду прежней. Будто вскрыла что-то тайное… куда нет обратной дороги. Может, оно и хорошо, ведь звезда должна быть такой — откровенной, и дающей нечто большее, чем просто… боже, что я хочу сказать? Я ведь не сделала ничего дурного, тем что разделась и показала одно из лиц своей истинной сексуальности, и это больше не «тайна лишь для Него»… чёрт. Вот это — то, что Я, внутренняя, настоящая Я, первый раз в жизни открываюсь всем. И Я всё делаю правильно!

Так вот, общая картина: быстрые кадры со мной, затем кадры с Настей, и всё это ритмично перемешано чёрно-белой затушёвкой — какие-то кошки, разбитые окна, руки, играющие на басу… Стильная, психоделическая каша!

В приятный довесок я получила тугую пачку фотографий 20х30. С теми кадрами, которые не вошли в клип, слишком уж откровенными, и потому не попавшими в концепцию ролика. Это когда меня разнесло, и я извивалась всеми доступными способами. Красиво! Ну, наконец-то и у меня будут свои профессиональные эротические фотки! А то так и молодость зря пройдет… Вдруг, из меня не получится того, к чему я так стремлюсь?? А фотки останутся… нет уж, тогда я их сожгу к свиньям. Чтоб не терзали душу, напоминая о моей несостоятельности! А впрочем, это просто пугающая чушь — я всего добьюсь, и всё сделаю как хочу! Ведь это же я, Дикая Дика, Дика Жестокая!!!

Через две с половиной недели где-то, звонит радостный Русый — всё, помирились! Ведьма поняла, что не может и не хочет без него жить, и зовет обратно. Клип велит забрать, дома смонтируют.

— А я что говорила! — радостная за него, и грустная за себя. А у меня-то когда всё будет??!

Личико-череп.

« Вчера на афише Выставки восковых фигур видела та-а-акую картинку! Мертвая девочка в веночке, с рыжими локонами, закрыв глазки держит в руках богато наряженную куколку, с такими же рыжими локонами, и… личиком черепа! Я так офигела, мне жутко понравилась эта куколка, заныла — я тоже такую хочу! Вот такие вещи я просто обожаю — сочетание прекрасного и наивного с мерзким и гадостным, в равных долях! Это завораживает, ведь и то и другое действует одинаково сильно — прекрасное восхищает, противное — отторгает. Но оторвать взгляд нельзя ни от того, ни от другого! На стыке этих двух сущностей — Прекрасного и Гадкого возникает разрывающее чувство, бежатьпрочь, или восхищаться? И это так… волшебно!