Я - Джек Потрошитель?
Шрифт:
Пожирая меня глазами, Лариса отчеканила:
— Список с номерами абонентов на третьем этаже в "Кроссе".
— Беги в "Кросс", — я развалился на стуле и еще ноги хотел положить на стол, да передумал.
Лариса вытянулась:
— Туда посторонним вход воспрещен. Мне не положено.
— Но мы же договорились, Ларсон! Ты мне помогаешь, — укорил я. Потом хлопнул Ларису по костлявому заду и скомандовал:
— Бе-е-гом!
Пока я курил, сидя за столом, Лариса метеором слетала на третий этаж и опять встала передо мной, моргая рыжими
"Заставить ее подпрыгнуть, что ли?" — подумал я, но решил отложить этот опыт до следующего раза. Я отобрал у Ларисы клочок бумажки, развернул и прочел: "Рудаков Семен Анатольевич. Улица Грибоедова, дом 15, квартира 28". Сунул бумажку в карман и крутнулся на стуле.
— Теперь, дитя ночного города, подключись к аппарату этого самого Рудакова. Сможешь?
— Смогу. Но получится параллельный телефон, — робко возразила Лариса.
— Знаю. Действуй!
С телефоном в руках Лариса направилась вдоль ряда железных стенок, шагая, как оловянный солдатик, и исчезла в одном из проходов. — Готово! — высунула она голову.
— Оставь его там… и… и выключи эту чертову сигнализацию.
Лариса пропала. Действующая на нервы сигнализация наконец заглохла. Девчонка вновь возникла рядом со мной
Я взял со стола трубку телефона и покрутил диск. Добрую минуту в ухе раздавалось равномерное мяуканье вызова, потом щелкнуло, и женщина сказала:
— Алло?! — в трубке слышался отдаленный шум застолья и звуки музыки.
Я потребовал:
— Рудакова, пожалуйста.
— О-ой! — прогнусавили на том конце провода. — Это так срочно? У нас сегодня гости. Мой муж как раз тост говорит.
Моему тону мог бы позавидовать прокурор.
— Когда я сообщу вашему мужу новость, ему будет не до тостов в течение примерно пятнадцати ближайших лет.
Жене Рудакова вдруг резко перекрыли кислород.
— Что случилось? — сказала она придушенно.
— Рудакова, пожалуйста!
— Сеня! — заголосила трубка.
Женский голос сменился на мужской.
— Слушаю, — Рудаков был весел, он еще не знал, какой сюрприз я ему приготовил.
— Что ж вы, Семен Анатольевич, — послал я по проводу вместе с приветствием ухмылку, — назначаете девушке свидание, а сами не приходите… Вас там ждали…
У Семена Анатольевича изменился голос;
— Вы кто?
"Знает, что Таня мертва", — подумал я и сказал:
— Ваша совесть. Объясните-ка ей, как случилось, что после вашего телефонного звонка к Николаевой ей ночью перерезали горло. Вы убили Таню из-за документов, которые принадлежат ее отцу?
Попал, кажется, в точку — в трубке захлопнулась челюсть, раздался щелчок и короткие гудки.
При заключительных словах глаза Ларисы стали похожи на две буквы "О". Я подмигнул ей и улыбнулся:
— А теперь, Рыжик, бежим ко второму аппарату.
Мы кинулись в лабиринт перегородок, туда, где на квадратиках серого линолеума стоял подключенный к номеру Рудакова телефон, и сели возле него прямо на пол. Целых двадцать минут мы смотрели
на пластмассовую коробку, как на предмет, с которым должно произойти чудо, но аппарат молчал с упорством пустого ящика, и когда я уже усомнился в его работоспособности, вдруг тихонько затренькал. По параллельному телефону Рудаков набирал чей-то номер.В состоянии нервного возбуждения я схватился за трубку, но Лариса положила свою руку сверху.
— Ты чего? — я удивленно вскинул брови.
— Там могут услышать посторонний шум, — прошептала девчонка, потом быстро отвинтила у трубки крышку. На пол упал микрофон. — Теперь они не догадаются о том, что их подслушивают.
Я отодрал от телефона трубку. Ларису опять осенила какая-то мысль.
— Спички у тебя есть? — голос у нее оказался на удивление громким.
— Ты меня так заикой сделаешь, — я с раздражением похлопал по карманам и протянул ей зажигалку. — На, сходи покури.
Лариса зажигалку не взяла.
— Мне нужны спички. Я где-то в столе видела, — пробормотала она и опрометью бросилась из прохода.
Я вклинился в разговор в тот момент, когда Рудаков взволнованно спросил:
— …Что делать?
Фамильярный голос мужчины средних лет ему ответил:
— Успокойся… Ты можешь спокойно объяснить, что у тебя стряслось?
— Меня только что обвинили по телефону в убийстве Николаевой. — Чувствовалось, что Рудакову было уже не до застольных речей. В его словах сквозил ужас. — Он знает о документах Чернышева. Втянули вы меня в это дело, Константин Васильевич… — причитал Семен Анатольевич. — Что теперь будет…
Его прервали:
— Ты осел, Рудаков! Тебя могли спровоцировать телефонным звонком из милиции. Возможно, сейчас наш телефонный разговор записывают на пленку… Обсудим все завтра при личной встрече.
Щелчок — линия прервалась.
Лариса, которая опять торчала в тесном проходе, где с трудом могли разминуться два человека, ужасно мешала мне на протяжении беседы Рудакова с неизвестным. Она терлась об меня, и все пыталась приладить ухо к трубке. Я отгонял ее, как назойливую муху.
— Ты меня забодала! — я швырнул трубку на рычаг, но Лариса поймала ее с ловкостью игрока, принимающего волейбольный мяч, и аккуратно уложила рядом с аппаратом.
— Ничего не трогай! — Лариса взяла командование на себя. — Я зафиксировала спичками исходящие контакты, теперь цепь не распадется. Я пройду по шнуру и выясню, по какому номеру звонил Рудаков.
Я похлопал Ларису по щеке:
— Я не очень представляю, что значат твои "входящие и исходящие", но если ты выяснишь еще и фамилию и адрес этого человека, то завтра я куплю тебе большую куклу.
— Я согласна, — улыбнулась Лариса и спросила: — А они преступники, да?
— Уже пятерых зарезали. Если ты будешь болтать об этом где попало, они и тебя, — я провел пальцем по шее.
На лице Ларисы подпрыгнули веснушки. Ни слова не говоря, она нырнула в лабиринт станции.