Я - Джек Потрошитель?

— Сколько дашь?

— Сколько скажешь.

Таксист согласился.

Николаев никак не хотел покидать насиженное место и будто прирос к скамейке. Я с трудом выдернул упирающееся тело, дотащил до машины, впихнул на заднее сиденье. Борис сразу оценил преимущество теплого салона перед продуваемой насквозь остановкой. Он развалился, заулыбался — и вдруг закинул ноги таксисту на плечи. Верзила водитель подался вперед, оборотил к нам квадратное лицо.

— Ребята! Это вам не Чикаго! — ошеломленно, с угрозой в голосе, сказал он. — Вытряхивайтесь-ка из машины.

Я скинул ноги Николаева со спинки сиденья, но они взметнулись вверх с удвоенным нахальством. Со злостью я ударил Бориса ниже коленей, запихнул его ноги между сиденьями и прижал своими, как шлагбаумом.

— Он больше не будет, — сказал я извиняющимся тоном. — А за неудобства я вам доплачу.

Таксист повел плечами, тронул машину с места. Борис запрокинул голову и всю дорогу храпел. Я ему не мешал.

Автомобиль остановился точно у подъезда Николаева. Я попросил водителя подождать. Борис окончательно размяк. Не могу сказать, что обходился с Николаевым гуманно: он сидел у меня в печенках. Извлек из машины безжизненное тело, взвалил на плечи и побрел к подъеду. Николаев слюнявил мою шею и казался не легче статуи Максима Горького с одноименной площади нашего города. К счастью, лифт работал. Я вошел в кабину, прислонил ношу к стене, нажал на кнопку. Когда повернулся, Борис мокрой тряпкой распластался на полу. Поднимать его у мне не было ни сил, ни желания. Я отбросил церемонии, схватил Бориса за шиворот и поволок из остановившейся кабины. У квартиры Николаевых прислонил Бориса к двери, позвонил и, когда в коридоре послышались шаги, быстро зашел в лифт и спустился на первый этаж.

…Гром грохотал, будто трещала по швам Вселенная. Такси летело по шоссе, спасаясь от преследования грозы, но тщетно — первые крупные капли обстреляли стекло — и вдруг на машину обрушился шквал ливня… Щелкнул тумблер — по стеклу испуганно заметались руки стеклоочистителя, однако разогнать бешенный напор воды ему не удавалось, и водитель отключил бесполезное сейчас устройство. Ехать дальше было невозможно. С включенными фарами такси замерло у обочины. Под нами проносился дикий пенный поток, который устремлялся в переулок. Вспышки молний ежесекундно озаряли образовавшееся там озеро и грузовик, залитый по самые борта водой.

Такси вмиг превратилось в холодный склеп. Водитель потянулся к приборному щитку… заработал обогреватель. Я задремал.

Добрых полчаса продолжался "гидроналет", потом стали различаться отдельные капли, барабанящие по крыше, — и все стихло. Дорога загудела, ожила. Впереди загорелись габаритные огни машины и, колеблясь, уменьшились в сторону гигантских электрических разрядов и раскатов грома. Мы тоже тронулись с места, помчались за грозой. Ее край настигли через пару километров. Дождь вновь зашлепал по машине и уже не прекращался.

В наших окнах свет не горел, родители уже спали. Я поднялся на свой этаж, тихонько открыл ключом двери — и скрипнул зубами: в комнате работал телевизор.

Вспыхнула люстра. Завернутый в покрывало, которое сзади складками ниспадало на пол, а спереди открывало взору голые ноги, отец предстал передо мной в обличии Немезиды — богини возмездия.

— Когда ты подправишь антенну, — возмутился он. — Телевизор смотреть невозможно.

— Завтра.

Не торопясь, я стаскивал с левой ноги туфель, а правой — рылся в кармане отцовского пальто. Он был пуст. Я поменял ногу и запустил руку в другой карман. Там лежал ключ. Я зажал его в руке. Незаметно достал точно такой же, но от нового замка и подменил на старый.

"Надо не забыть утром выкинуть старый замок", — мелькнула мысль.

Отец продолжал что-то говорить, но я не слушал. Мне было не до разговоров. Я юркнул в свою комнату, скинул с себя одежду и уснул по дороге к кровати.

Глава IV

1

Утром по дороге в ГУВД я выбросил дверной замок в глубокую канаву.

В 8.30 я как штык стоял в кабинете Хвостова и был немало удивлен его радушным приемом. Но вскоре разъяснилось, чем вызвано благое отношение ко мне майора.

— Должен тебя огорчить, — начал он, — но в дальнейшем ходе следствия ты участвовать не будешь.

Мне показалось, что Хвостов сломал об мою голову табурет. Такой подлости я от майора не ждал. В довершение всех моих бед он лишал меня главного источника информации.

— В чем я провинился? — сказал я, хватаясь за крышку стола.

Майор, раскачиваясь на задних ножках стула, развел руками:

— Это решение начальника ГУВД. Он также склоняется к мнению, что в нашем городе завелся Джек-Потрошитель, поэтому считает: нельзя допускать утечку информации за пределы Управления. В интересах следствия тебе не рекомендуется освещать в печати что-либо об убийстве Николаевой. — Майор объявил вердикт, явно довольный решением патрона.

— Как же теперь быть с моим очерком? — я был растерян.

Продолжая качаться на стуле, майор сцепил на затылке руки, равнодушно заметил:

— Ты его напишешь, но не об убийстве. Иди сейчас в двадцать пятый кабинет к майору Юсупову. Он завершил дело о квартирных кражах. Поговори с ним, возьми данные — получится отличный очерк или репортаж.

— Да не хочу я к майору Юсупову! — взвился я. — Я хочу с вами…

— Сожалею, но ничем помочь не могу.

— А если я пойду к начальнику ГУВД и попрошу разрешения остаться в вашей группе?

По лицу майора пробежала тень беспокойства.

— Не советую, он зол, как черт, — хрустнул Хвостов. — Твоя вчерашняя прогулка в составе опергруппы обошлась мне довольно дорого. Шеф разъярился, когда узнал о присутствии на месте преступления журналиста.

— Но он же сам направил меня к вам.

— Не он, а заместитель начальника ГУВД, которому не успели сообщить об убийстве и о том, что это дело буду вести я. В противном случае тебя сразу отправили бы к майору Юсупову, а не ко мне.

— Но я хочу писать об убийстве, а не о кражах.

Майор перестал раскачиваться на стуле.

— Напрасно ты цепляешься за это дело, — сказал он тоном дружеского совета. — Поверь моему опыту, ты ставишь не на ту лошадку.

— Это ваше мнение…

— К нему стоит прислушаться. У дела об убийстве Николаевой, пока нет конца. С него не настрижешь шерсти. За ту пару дней, которая у тебя осталась для работы в милиции, мы все равно не успеем раскрыть преступление. Следствие может растянуться на месяцы, а то и годы. А потому на данной стадии расследования оно не представляет для печати интереса.

— Вы не правы…

— Прав! — Хвостов не давал мне и рта раскрыть. — Ну что ты можешь написать в газете? Убита девушка, и это дело рук сексуального маньяка? Своей статьей ты только поднимешь ненужную шумиху и перепугаешь народ. Я обещаю: как только выловим Джека-Потрошителя и передадим дело в суд, я выкрою время и обязательно познакомлю тебя со всеми обстоятельствами хода расследования. Вот тогда и пиши очерк, репортаж или как там у вас называется. А сейчас давай, — майор вытянул руку в сторону двери и растопыренными пальцами сделал движение, будто пробовал клавиши рояля, — Двигай к Юсупову, у него хватит материала на целый роман.