Я хочу быть твоей единственной

Домой после рабочего дня возвращаюсь поздно. Шикарная, просторная, светлая квартира встречает тишиной. Я одна. Как всегда. Как вчера, позавчера и неделю назад. Меня никто не ждет и я ни к кому не спешу. Но дома, особенно сегодня, хочется услышать родной, любимый голос, и я звоню ему.

– Саечка, - чувствую, как радуется и на душе сразу тепло и спокойно.

– Привет, папочка, - шепчу ему в трубку.

– Ну как, моя девочка, всех сегодня довела, или кто-то еще выжил?
– издевается он.

– Обижаешь. Конечно, всех, - тихо смеюсь.
– Как ты? Как Мира?

– Мы с Мирочкой собираемся смотреть кино. У нас теперь что-то вроде традиции субботним вечером, - по голосу слышу: доволен, как слон.

– Это Сая?
– слышу голос мачехи.
– Да? Сая, привет!

– Ты на громкой, дочь, - сообщает отец.

– Привет, Мир! Как ты?

– Отлично. А ты?

– Потихоньку. Что будете смотреть?

– “Осень в Нью-Йорке”, - отвечает Мира.

– О, Ричард Гир, - вспоминаю, что маме нравился этот актер.

– Да, люблю этот фильм. Хоть он и грустный.

– Пап, ну держись, - смеюсь и одновременно радуюсь за отца, за то, что он больше не один. Год назад папа женился на Меруерт Асхатовне - педиатре моей племянницы Сафии. Я же из-за своего скверного характера поначалу приняла Миру в штыки и даже нагрубила ей на семейном ужине, за что отхватила от папы. Он был вне себя от гнева. Просто раньше в моей картине мира папа должен был любить маму до конца своих дней. А ведь ее нет уже одиннадцать лет. Все эти годы я боялась, что в его жизни появится женщина, которая сотрет ее светлый образ из его памяти, ведь они так сильно любили друг друга.

Теперь же я вижу, как счастлив отец. Как он светится рядом с Мирой, как они дополняют друг друга и понимают с полуслова. Это поистине тот самый второй шанс, который они оба заслужили.

Поговорив с ними, принимаю душ, переодеваюсь, бесцельно брожу по квартире. Потом ложусь на кровать, укрываюсь мягким пледом, включаю телевизор и нахожу в онлайн кинотеатре “Осень в Нью-Йорке”. Моя покойная мама тоже любила фильмы с Ричардом Гиром. Первые кадры, красивые пролеты над осенним Центральным парком, седовласый Ричард в черном пальто нараспашку необычайно хорош. А потом появляется молодая героиня Вайноны Райдер. Она празднует свой двадцать второй день рождения в его ресторане. Одна встреча. Между ними вспыхивает искра.

Тянусь за мобильным, гуглю картину. Читаю, что главному герою фильма 48. Это значит, у них разница в двадцать шесть лет. Пока суть да дело, они уже на экране гуляют по парку, а я понимаю, что в моей голове творится нечто неладное, потому что в мыслях то и дело всплывает он - высокий, шикарный мужчина с серыми глазами, глубоким голосом и густыми волосами, в которых тоже уже проступила седина. И все-таки сколько лет этому Фархату? И почему я все еще думаю о нем?

Шумно вздохнув, беру большую подушку - а я люблю именно такие, обнимаю ее крепко-крепко, чтобы только не чувствовать физического одиночества, и откидываюсь на мягкое изголовье кровати. Еще одна темная дождливая ночь, за окном раненой волчицей воет ветер. Не замечаю, как засыпаю под монотонный стук капель, и снится мне зеленый луг и всадник на вороном коне, что несется стрелой по бескрайним просторам.

СПРАВКА: В середине 19 века на территории нынешней Алматы было основано военное укрепление - город Верный. Вскоре разрослось и превратилось в крупную казачью станицу, куда активно прибывали поселенцы из центральных регионов России (Воронежской, Орловской, Курской губерний). В 1867 году Верный стал центром Семиреченской области. Рядом с укреплением возникли Большая и Малая станицы, Татарская слободка.

Глава 6. Сын

Месяц спустя

Фархат

Я до сих пор не верю, что сын сегодня уезжает. Мальчишка, которого я качал на руках, над которым трясся, когда мы узнали о его ДЦП, которого я учил стоять за себя, когда обижают другие дети, все-такие уезжает. И хочется верить, что своей целеустремленностью он пошёл в меня, и решил доказать всему миру, что несмотря на диагноз и видимой физический недостаток, он справится.

В начале нулевых я решил открыть свой бизнес. Мой дед еще советские годы был инженером-технологом молока и молочных продуктов. Я пошел по его стопам, но в конце 90-х зарплата инженера была просто смехотворной, и я стал торговать молоком, домашней сметаной и творогом от деда с бабушкой. Потом арендовал малюсенький магазин сначала в одном районе, затем в другом, третье. Дело выстрелило и захотелось расшириться. В 2010-м я купил убыточный молочный завод на окраине города и начал вкладывать всё туда. Теперь это мое главное детище, гордость, наследие, которое я хотел оставить своему наследнику Рафаэлю. Но он неожиданно решил стать программистом и поступить в Стэнфордский Университет, в самом центре Силиконовой долины.

Матушка моего Рафа, то есть моя бывшая жена Гуля, била себя в грудь и говорила, что не отпустит сыночку-корзиночку так далеко, потом что у него проблема с левой рукой из-за легкой формы ДЦП. Пальцы скрючены из-за слабости мышц. Конечно, он может ею пользоваться: носит пакеты, нажимает отдельные кнопки на клавиатуре, держит поводья, когда катается на лошади. Но в то же время, он не может открыть дверь ключом, или собирать “Лего”, хотя мы и старались в детстве.

Тем не менее, в семнадцать он пришел ко мне и честно сказал: “Папа, хочу поступить в Стэнфорд и стать программистом. И опережая твой вопрос: да, я могу это сделать одной правой”. Вопросы у меня отпали, я просто им гордился, и сказал, что поддержу. А вот его мама была не в восторге и пыталась отговорить. Это с одной стороны понятно: она же мать. Но с другой, моя бывшая жена Гуля, очень любит не только сына, но и свою жертвенность рядом с ним. Ведь она столько лет несла этот крест, а теперь он машет нам здоровой правой рукой и уверяет, что справится без нас.

– Так, значит, как только приедешь, тут же набираешь меня, пока не дошло до инфаркта.

– И меня, - подает голос Гуля.
– Сначала мне позвони, сынок.

– Если будут проблемы в общаге, - сжимаю плечо моего мальчика и выставляю указательный палец вперед, - сразу набери. Будем искать квартиру.

– А почему нельзя было сразу найти ему квартиру, Фархат?
– вставляет свои пять копеек бывшая.

– Да не будет там проблем, мам, пап!
– смеется Раф.
– Я наоборот хочу в общагу, среди людей жить.

– Но у тебя рука!
– взмолилась мать.

– У меня их две, - смеется сын и поднимает вверх здоровую.
– И голова!

Гуля тут же меняется в лице, прячет его в трясущихся ладонях и всхлипывает. Мы с Рафом недоуменно переглядываемся, а потом я намекаю ему, что мать хочет обнимашек.

– Ну мам, ну не плачь!
– сын жмется к матери и гладит ее по спине.
– Мы будем по видеосвязи общаться каждый день. Зато представляешь, какие у меня возможности! Я стану программистом.

– У нас и здесь можно стать айтишником, - всхлипывает Гуля.

– Можно. Но папа ведь поддержал меня. А я именно об этом мечтал.

Вытирая слезы, экс-супруга недобро косится на меня. По ее мнению, я вбил в его неокрепший ум мысль об образовании за рубежом. И чихала она на то, что я сам офигел, когда сын пришел ко мне с этой идеей.

– О, регистрация началась, - довольно улыбается Раф. Он высокий - почти с меня ростом, худощавый и светлый, с копной темно-русых волос и серыми глазами.

– Ну давай, сынок, удачи тебе!
– потрепав Рафу по шевелюре, не выдерживаю и крепко его обнимаю. Как бы ни было тяжело его отпускать, я знаю, что это во благо.
– Люблю тебя, сынок!