Я хочу летать

Из мрачных раздумий меня выводит встревоженный голос Марка:

— Гарри! Гарри, с тобой всё в порядке?

Я медленно качаю головой. Огневиски уже давно гуляет не только по моей крови, но и в моему мозгу, вызывая отвратительную жалость к самому себе. Я один. Я чертовски одинок, несмотря на то что у меня есть друзья, что несколько лет назад обо мне говорила вся магическая Британия, что я стал таким популярным. Несмотря на славу, я абсолютно один. И я никому не нужен. Я и сам не замечаю, как по щеке скатывается глупая упрямая слеза.

— Гарри! — Марк шипит уже над ухом, а потом поддевает мой подбородок двумя пальцами и заставляет поднять голову. — Ты в порядке?

— Нет, Марк, — сдавленным голосом отвечаю я. — Я не в порядке. И мне очень плохо.

Марк вздыхает и тут делает нечто такое, от чего у меня перехватывает дыхание. Быстро наклоняется и целует меня в губы. Глубоко, дерзко, страстно. Я ощущаю привкус знакомых сигарет, и от этого становится так тепло и уютно, что я обхватываю его затылок и притягиваю к себе ближе, отвечаю на поцелуй, глухо мыча, зарываюсь пальцами в его волосы.

Он отстраняется и облизывает губы, улыбаясь.

— Да, — медленно произносит он. — Я вижу, тебе действительно плохо. Пойдём наверх. Просто поговорим, — торопливо добавляет он, видя, что я уже готов завести старую песню о том, что между нами всё кончено. — Не бойся, — добавляет он, ласково поглаживая меня по щеке. — Захочешь — всё будет, не захочешь — не будет. Я не настаиваю. Я просто хочу, чтобы тебе стало чуточку легче. Просто поговорим, выпьем, ты придёшь в себя. Идём?

Он берёт меня за вялое запястье и настойчиво тянет за собой. Я не представляю, зачем соглашаюсь на это, но ноги сами покорно плетутся за Марком, и через минуту мы оказываемся в той самой комнатке на втором этаже, где, собственно, и познакомились. Марк сажает меня на кровать, а сам усаживается передо мной по-турецки и разливает огневиски по двум стаканам. Откуда он извлёк бутылку — я так и не заметил. Он втискивает один стакан в мои непослушные пальцы и, поднимая свой, предлагает тост:

— Чтобы у тебя всё сложилось как можно лучше, Гарри. Ты хороший человек, и ты этого заслуживаешь.

Я благодарно киваю и опрокидываю в себя крепкую пахучую жидкость. Комната начинает медленно плыть перед глазами. А на душе становится всё тяжелее. Я смотрю в пол мутным взглядом, едва ощущая, как Марк берёт мои руки в свои и целует ладони. Я высвобождаю одну руку и глажу его по голове. Он улыбается, и мне тепло. Впервые за эти дни так тепло и хорошо.

— Не переживай из-за работы. Это не конец жизни.

— Дело не только в работе, — горько усмехаюсь я. — Я лишился её из-за человека, которому думал, что нужен. Но на самом деле ему на меня плевать. Так что я потерял и его.

— Значит, он идиот, — просто отзывается Марк, а я издаю короткий пьяный смешок. — Не думай о нём. Он наверняка о тебе сейчас не думает.

Я понуро киваю. Марк вдруг поднимается с пола и устраивается рядом со мной на кровати, не отпуская моих рук.

— Ты сильный. И ты прекрасный, — шепчет Марк, склонившись к моему лицу. — Ни одна ублюдочная скотина тебя не стоит. Ты самый лучший.

Я усмехаюсь и поворачиваю к нему голову, пытаясь сфокусировать взгляд на его мутном лице.

— Ладно, Марк. Можешь уже переходить от бессмысленного бормотания к следующей части твоего гениального плана по моему утешению.

— А план простой, — отвечает Марк, наклоняет голову и легко касается моих губ своими.

Он дразнит меня, проводя кончиком языка по нижней губе, и тут у меня сносит крышу. Я буквально бросаюсь на него, хватаю за плечи, валю на кровать, целую, кусаю, вылизываю. Всё мокрое, ощущения спутаны. Где чей язык, я уже не понимаю. Я не в состоянии мыслить разумно и трезво, поэтому мои руки забираются к нему под рубашку, поглаживая бока, пальцы теребят соски, я задыхаюсь от возбуждения. В его взгляде искреннее желание. И взгляд этот вовсе не такой, каким смотрел на меня Марк, когда мы только познакомились. Не такой, каким смотрят на клиента. А такой, каким смотрят на человека, которого по-настоящему хотят. И осознание того, что я кому-то нужен, пусть даже на короткое время, начисто срывает планку. Я крепко зажмуриваюсь, сосредотачиваясь только на ощущениях. Возня подо мной, непрекращающееся трение двух тел, руки, крепко обвивающие меня за талию, мокрые поцелуи, запах желания. Я не успеваю заметить, как оказываюсь совершенно голым, лежащим на Марке и трущимся членом о его бедро.

— Тихо, тихо, — мягко смеётся он. — Ты ведь не хочешь, чтобы всё закончилось так быстро?

— Нет, — хриплю я, заставляя себя остановиться.

— Тогда… — Марк делает туманный жест рукой, предлагая мне слезть с него.

— Я хочу быть сверху, — шепчу я. Марк на мгновение замирает, глядя на меня с удивлением — ведь мне всегда нравилась пассивная роль, — но потом покладисто кивает и пытается согнуть одну ногу в колене, но я качаю головой: — Нет, хочу не так. Повернись на живот.

Марк слегка подталкивает меня за плечи, и я скатываюсь с него. А потом поворачивается, сбивает подушку и укладывается, слегка разводя ноги. Я настолько пьян, что мне начинает казаться, что я сейчас кончу только от одного осознания того, что занимаюсь с кем-то сексом. Я неловко седлаю его бёдра, провожу ладонями по гладкой широкой спине, сжимаю ягодицы и слышу стон удовольствия в ответ. Тянусь к тумбочке, где обычно стоял любрикант, нашариваю баночку.

— Марк, я чертовски пьян, — бормочу я, наклоняясь и упираясь ладонью в его поясницу. — Я боюсь сделать тебе больно.

В ответ я получаю тихий смешок.

— Гарри, поверь, мне уже трудно сделать больно. Так что не бойся. И не трать на подготовку много времени. Мне это уже не нужно. Если хочешь, можешь начинать сразу.

От его последней фразы я растекаюсь, как желе на солнце. Дрожащими руками свинчиваю крышку и наношу любрикант на член. Осторожно ввожу в Марка сразу два пальца, чтобы убедиться, что действительно не сделаю ему больно. Приставляю головку члена ко входу, и Марк нетерпеливо двигает бёдрами. И я уже готов засадить ему как следует и оттрахать от души, но вдруг замираю. Что-то не так. Что-то во всём этом есть совершенно неправильное. Грязное, мерзкое, отвратительное. Как будто я выскочил из постели Снейпа, а теперь нашёл первую попавшуюся задницу. Воспоминания о Северусе остужают мой пыл. Член начинает медленно опадать. И словно сквозь туман мне удаётся разглядеть мысль, которая не даёт мне покоя последние полчаса. Дело вовсе не в Марке. Он прекрасен, он оказался даже хорошим другом, и его действия — своеобразное утешение без намёков на возобновление романа. И я хочу его до одури. Но дело во мне. Я ощущаю себя нужным ему здесь и сейчас. Но спустя пару часов иллюзия распадётся. Я снова буду никчёмным и переполненным нелепой жалостью к самому себе. Потому что я хочу быть нужным, чёрт меня дери! Но только одному-единственному человеку. Только ему. А другие мне не нужны сами. Их потребность во мне временная и проходящая, а я хочу надолго, насовсем. И я хочу Марка. Но не хочу. Парадокс. Как и вся моя нелепая жизнь.

— Что такое? — Марк приподнимается и оборачивается. — Не бойся, Гарри. В чём дело?

Я встряхиваю головой и шумно сглатываю. А потом медленно сползаю с Марка и вытягиваюсь на простынях радом с ним.

— Прости. Я не могу.

Он хмурится и перекатывается на бок, подпирая голову рукой.

— Ты не… Ты не хочешь? В смысле если у тебя проблемы с эрекцией…

— Дело не в этом, — морщусь я. — Я безумно тебя хочу, но не могу. Потому что это неправильно.