Я и мой воображаемый недруг

— Ты где, труп-любитель? Я уже опаздываю!

Сережа часто куда-то пропадал — теперь его радиус позволял ему кутить чуть ли не по всему кварталу, так что он нередко развлекался, подглядывая за ничего не ведающими смертными. Но всегда возвращался, чтобы отправиться со мной… куда бы я ни отправилась. В общем, институт он теперь посещал чаще, чем делал это при жизни.

— Товарищ Чингачгук, ты где запропастился? Сереж!

Я напоследок осмотрела пустоту, чтобы убедиться в его отсутствии, и все же побежала в институт. К окончанию второй пары начала волноваться: не то, чтобы он был субъектом, за которого стоит переживать… Но вдруг он вышел из бестуманной зоны и попросту заблудился? Или все-таки нашел свой свет в конце тоннеля — ведь когда-нибудь это должно произойти. Когда не обнаружила его и в квартире, то первым делом схватила его телефон — когда-то Сережа нашел эту вещь в первый раз, значит, сумеет найти и во второй. А если он никогда не вернется? Интересно, он заглянул бы, чтобы попрощаться, и была ли у него возможность попрощаться?

Скорее всего, просто опять экспериментирует. Вчера он учился спать — предполагаю, что спать он учился прямо во мне, когда я отключилась. Часов в пять утра смотрел телевизор, но к моему пробуждению его уже не было. Окончательно успокоилась, решив, что если он не ушел навсегда в какой-нибудь иной мир, то отыщется — это ж Сергей Севостьянов! От такого и захочешь избавиться — да не получится.

Но почему-то облегченно выдохнула, когда он вечером показался из стены. На вопросы ответил только: "Я что, всю смерть должен вокруг тебя шляться?".

В следующие дни история повторялась — он куда-то исчезал ранним утром и появлялся только после четырех. Ну я и перестала волноваться — очевидно же, что нашел себе другую забаву вместо того, чтобы доводить меня. Зато ночевать домой приходит, как настоящий сожитель, фильмы со мной смотрит — любо-дорого взглянуть на нашу "семейку".

Но через несколько дней его серьезно-задумчивый вид меня насторожил. И до того, как я успела задать вопрос, он начал сам:

— Слушай, Маш, я тебе расскажу кое-что, — он был явно сосредоточен на собственных мыслях. — Правда, не знаю, что с этой информацией мы с тобой будем делать.

Я не стала отвечать, лишь вытянула ноги вдоль дивана, в которые он и уселся. Теперь мои стопы, погруженные в него, и разглядеть было сложно.

— В общем, я этого мужика заприметил еще несколько дней назад, — начал объяснять Сережа. — Он все возле школы крутится, подозрительный такой. Сам не свой — бубнит что-то постоянно, резко меняет выражение лица — странный. Ну я и начал за ним приглядывать. Он машину за школой паркует, а сам — буквально целый день там кругами ходит… До его дома я с ним добраться так и не смог, поэтому выяснил только детали.

— Продолжай, — я заинтересовалась.

— У него блокнот есть. Там про разных девочек пишет — их расписание уроков, где живут, возраст. За одной следит — позавчера до самого дома за ней шел. Ей лет восемь-девять на вид. К ней-то я попасть смог — она тут рядом совсем живет, от школы три минуты. Семья бедная — мать-санитарка да дед-алкоголик, втроем живут. Ее любят, не обижают, но и излишним присмотром не балуют…

— А это к чему? — я действительно не понимала, зачем мне информация о ее, хоть и неблагополучной, но вполне себе среднестатистической семейке.

Сережа наконец-то посмотрел на меня, но взгляд оставался серьезным:

— Я это к тому, что таких детей не похищают с целью выкупа.

Я затрясла головой:

— Ты думаешь, тот мужик хочет ее похитить? Может, это отец ее, например? Развелись, мать видеться не разрешает… — я искала разумное объяснение его слежке за ребенком. — Ну, а другие девочки в блокноте…

— Слушай дальше. После этого я уже мужика того постоянно пас, как только он тут появлялся. Если он и отец… всем этим девочкам, то, мягко говоря, так себе отец. Потому что передергивает в машине, когда первоклашек на площадку гулять выводят.

— Что делает?! — по-идиотски переспросила я. А он мне по-идиотски объяснил:

— Дрочит. Но не кончает. Смотрит на резвящихся детишек, расстегивает ширинку и…

— Фу!!! — я сморщилась и поджала ноги. Попыталась думать спокойнее: — Ладно. Допустим, он извращенец. И что? Такое и доказать сложно, да даже если докажешь — его вряд ли посадят! С чего ты взял, что он девчушку похитить хочет?

— С бутылки морфина, тряпок, веревок и пачки скотча взял, которые он сегодня утром проверял в бардачке.

Я вскрикнула и прижала колени еще сильнее.

— И все равно… — заговорила после долгой паузы. — Что мы можем сделать? Заявить в полицию? Если он только собирается что-то сделать, то у нас не сажают за намерения! Или дождаться, когда он что-то натворит?!

Сережа качал головой — он тоже не знал ответа:

— Сегодня ее дед со школы встретил — за бутылкой ходил, так что было по пути. Но история может закончиться уже завтра… для этой девочки. И в полицию бесполезно… У него ксива и форма в машине. Возможно, он сам есть или был полицейским, а может, и поддельные документы себе сделал. Скорее всего, уволен по состоянию здоровья или что-то в этом духе.

— Полицейский?! — теперь я уже совсем не представляла, в какую сторону думать. Мое слово без каких-либо доказательств против их коллеги — это просто пук в небытие! — Тогда что нам делать?

А делать что-то теперь придется — я просто не смогла бы сейчас забыть об узнанном, а через пару дней смотреть новости о пропаже ребенка! Конечно, каждый день происходят какие-то зверства — людей убивают, похищают, насилуют, мучают — с этим приходится мириться. Но смириться можно только при условии, когда ты лично не в состоянии это предотвратить.

— Я мог бы встречать и провожать эту девочку. Но смысл? Он, очевидно, больной, но сознание у него достаточно стабильное — я не смогу в него вселиться, чтобы помешать…

— Я могла бы встречать и провожать ее! — подхватила я. — И еще — поговорить с ее матерью и дедом. Пусть дед на время о водочке позабудет — придумаю что-нибудь дико страшное для них! Просто чтобы кто-нибудь рядом с ней постоянно был на улице.

— Тоже смысла нет… — Сережа закусил губу. — Тогда этот извращенец просто переключится на другого ребенка.

Действительно. Какая-то безвыходная ситуация — сложно обвинить человека в преступлении, которого он еще не совершил.

— У меня нет плана, — честно призналась я, намекая этим, что приму любой его. И он не заставил себя ждать:

— Я точно не знаю… Может, просто подойти к нему и сказать, что ты в курсе всего? Если он до сих пор ничего подобного не делал, возможно, это его испугает? По крайней мере, он будет знать, что если ребенок пропадет, то ты побежишь в полицию.

Плохой план.