Я и мой воображаемый недруг

Как и любое милое свидание, наше закончилось милым поцелуем у подъезда. Артем к тому моменту уже чувствовал себя уверенно настолько, чтобы приобнять меня и ласково коснуться губами, за что и получил улыбку в ответ. Конечно, наивной дурой я не была и понимала, что он не забыл окончательно свою Свету за такой короткий период. Да, я ему нравилась, но он пока не был влюблен. И это очень кстати — потому что он мне тоже очень нравился, но пока без трясущихся поджилок. Зато если все так пойдет и дальше, то из нас получится самая милая пара на свете.

Само собой, что в квартире я первым делом сообщила сожителю, что "все идет по плану: общались, целовались", даже и не думая стесняться. Но он меня удивил или даже насторожил. Может быть, я рассказала об этом и без фейерверков с оркестрами, но он, по моим предположениям, должен был прыгать до потолка от счастья — "до потолка" в прямом смысле. Но он только улыбнулся как-то заторможено и спросил: "Чай будешь? Сейчас уже закипит".

Немного непредвиденная реакция, точнее — ее отсутствие. Наверное, ему просто скучно одному, а выслеживать очередного педофила — пока ни он, ни я не готовы. Просидел полдня дома, а теперь даже удержался от того, чтобы начать выспрашивать у меня подробности. В кои-то веки мы лицезрели тактичного Сережу — прямо красный день календаря!

Глянула на часы — оказывается, еще совсем не поздно. Встала решительно и заявила:

— Так, дорогой, я в душ, а ты иди кино выбирай — посмотрим что-нибудь страшненькое, раз ты сегодня такой грустненький.

Он кивнул и как-то слишком послушно направился к ноутбуку. Что это опять с его настроением? Это может быть связано с Артемом? А не решил ли в мое отсутствие мой неугомонный сожитель, что он теперь вроде как в стороне остается — и оттого ему грустно? Эгоцентричный при жизни, он и сейчас этот навык не потерял. Ничего, привыкнет — не век же нам с ним парочкой ходить. Но выходя из ванной, я, вопреки этой мысли, высказала внезапно назревшую идею:

— Сереж, а пошли завтра в парк? Скоро опять похолодает, а пока так здорово! Слышишь? Или куда ты хоч… ой.

Я осеклась, увидев на диване Пашку — собственной гандонистой персоной. Лыба у него тянулась вширь с таким размахом, что он уже на себя переставал быть похожим. Собралась:

— Пашка? А ты чего тут…

Он еще и бровь изогнул — вообще жуть!

— Мать фарш тебе отправила. А я вот думаю, не буду-ка звонить, предупреждать. И вон как вышло-то — прямо в строчку!

Сережа за его спиной просто пожал плечами, но потом решил оправдаться за косяк:

— Ты ж сама мне запретила заходить в ванную, когда душ принимаешь. Да и откуда я мог знать, что ты при брате начнешь про посторонних мужиков орать?

Ему я, конечно, не ответила, а Пашка моих комментариев вообще дожидаться не стал:

— Сережа! Сереженька! — закричал он сначала в одну, а потом в другую сторону. — Выходи, подлый трус, родственники в гости пришли, — он рассмеялся, а потом обратился ко мне. — Вот же у матери глаза на лоб вылезут, когда она узнает, что ты тут мужика какого-то поселила!

Я закатила глаза к потолку — в этом весь Пашка и есть! Он ни разу в жизни не упустил возможности настучать на меня предкам, а когда не о чем было стучать — приврать. А тут сам бог велел…

— Пашка, — я старалась не повышать тона. — Пошли, чаем угощу! — направилась на кухню, и после того, как он засеменил следом, заговорила громче: — Чаем угощу да напомню, кто твою жопу недавно от добрых школьников спас!

Он и не собирался смущаться, отмахнулся:

— Это когда было-то! Да я бы и сам от них отделался, тебя в спасители никто не звал!

Ну кто бы сомневался… Подростки благодарными быть просто не умеют. Я не смогла бы найти с ним общий язык, даже если бы пожертвовала почку для спасения его жизни! Он бы и в том случае через неделю сказал: "Это когда было-то! Мне что, теперь всю жизнь тебя за это благодарить?" Пашка уселся за стол и с довольной рожей наблюдал за тем, как я достаю печенье и чашки.

— А отец-то как обрадуется, когда узнает, зачем ты отдельное жилье выпрашивала! Когда познакомишь любимого папу с Сереженькой? До инфаркта или после?

Что-то довольность его рожи начала меня напрягать. Поэтому я усмехнулась и села напротив.

— Видишь ли, братик, я не могу познакомить предков с Сережей, потому что Сережа — призрак. Полтергейст, если быть точной.

Он расхохотался, будто до этого едва сдерживался:

— Решила прикинуться идиоткой? Не получится! Я тебя навещать в психушке не буду — даже не надейся!

Как же мне охота его треснуть! И у родителей дубликаты ключей забрать… Но внутри как-то все улеглось, теперь я тоже улыбалась:

— Сереженька, душа моя, будь любезен — хлопни дверцей.

Тот коротко пожал плечами и с хитрющей ухмылкой выполнил просьбу. Потом еще два раза. Пашка подскочил и заозирался — веселье как рукой сняло:

— Это че щас было?

Сережа пнул его стул так, что тот даже подпрыгнул перед тем, как перевернуться. Пашка отскочил и вскрикнул. Ну что, гонору-то, я смотрю, заметно поубавилось. Отхлебнула чаю, пока мой напарник продолжал веселиться, хлопая по очереди всеми дверцами гарнитура, выдвигая ящики, а напоследок просто взял Пашкину кружку и сунул ему в руки. Тот уже даже не шевелился, разинув челюсть. Удивительно, но предложенный чай он пить не стал, а трясущейся рукой поставил чашку обратно на стол.

— Машка! — неожиданно заверещал брат после того, как немного пришел в себя. — У тебя есть свой собственный призрак! Господи, как же это круто!!!

Я офигела. Пашка отмер и, вытаращив глаза, вглядывался в воздух вокруг, но, очевидно, ничего разглядеть не смог.

— Сережа, — теперь он говорил тише, старясь отчетливее произносить слова — как когда разговаривают с иностранцем. — Привет! Я — Паша. Дай пять!

Сережа тоже малость офигел от его реакции, но без лишних уговоров дал пацану пинка под зад. Тот вообще взвился на месте, счастливо восторгаясь:

— Я почувствовал! Как ветер или сквозняк! А-а-а!!! Это же просто… охренеть! Охренеть! Можно, я буду жить с вами?!

— Ну уж нет! — тут уже и я поднялась на ноги. — Вали домой!

Он сопротивлялся, пока я уверенно выталкивала его в прихожую.

— Сережа, пока! — орал он в пустоту. — Я завтра приду, ладно? Блин, да я всем расскажу!

— Ага, расскажи. Только в психушке я тебя навещать не буду — даже не надейся, — всунула ему в руки куртку и кое-как выдавила в подъезд, но он опять застопорился: