Я их всех убил

– Совершенно верно, – тут же откликнулась она. – Гора и де Алмейда работают над этим.

Она коротко мотнула подбородком в сторону двух дородных жандармов.

Тома заговорил первым.

– Мы только что получили более детальную информацию по этому поводу, – заявил он, слегка выпятив грудь.

Он раскрыл блокнотик в обложке из искусственной кожи и пролистал несколько страниц.

– IBAN того счета, на который трейдер Колин… э-э-э… Вассард переводил деньги, на самом деле швейцарский, и причина, по которой он не соответствовал ничему, что содержится в наших базах данных, заключается в том, что это необанк [28] , то есть интернет-банк, под названием Revolut.

28

Необанк – финансовая организация, функционирующая только в онлайн-пространстве без физических отделений; термин закрепился в 2016 году.

Заинтригованные этим открытием, собравшиеся завороженно слушали.

– На самом деле, – продолжил де Алмейда, – Revolut – изначально английский банк, но он снабжает своих клиентов различными IBAN. Он имеет партнеров во многих странах и предлагает номера счетов, которые позволяют получать деньги в соответствующей валюте, что весьма практично. И все это бесплатно! – с улыбкой подчеркнул он. Он выдержал несколько секунд и продолжил, гордый произведенным эффектом: – И вот тут начинается самое интересное. Другой идентифицированный нами IBAN, принадлежащий ютуберу (он использовал его для перевода денег), был ирландским, но оказалось, что на самом деле это тот же счет, что у Вассарда, только у них два разных номера!

Стальной кулак внезапно скрутил внутренности Максима. Выводы напрашивались сами собой: тиски сомкнутся на секте. А значит, и на нем.

Осмыслив выступление Тома, Павловски резюмировал:

– Значит, у нас четыре исчезнувших типа, которые жили в четырех квартирах, принадлежавших одному и тому же агентству недвижимости, а теперь появляется один и тот же бенефициар их денег. Найдите мне владельцев агентства и счетов и хотя бы крошечную деталь, которая могла бы связать их с сектой; я немедленно извещу следователя Моллена, чтобы получить ордер на обыск.

Как в девяносто восьмом году, подумал Борис, пристально глядя на Максима.

– А как продвигается история с ключом? – Он переключился на другую тему.

– Все еще роемся в комментах. По-прежнему пусто, но интерес публики вроде бы распространяется, как лесной пожар, – ответил Патрик Гора.

Русский удовлетворенно кивнул и заявил:

– Мне еще нужно послать кого-нибудь в этот клуб садомазо, «Гравити Зеро».

Он отступил на шаг, разведя руки. Максим заметил ухмылку, на которую неопытный наблюдатель не обратил бы внимания: Борис явно что-то задумал.

– Давайте-ка перетасуем карты. Де Алмейда и Гора, продолжайте свои изыскания и постарайтесь получить максимум сведений об этом банковском счете; не оставляйте попыток идентифицировать ключ. Буабид, ты будешь им помогать, но сосредоточься на секте. И вытащи из шкафа все их скелеты! Монсо и Леруа, по окончании собрания отправляйтесь в «Гравити Зеро».

Молодая женщина сдержала улыбку, но исподтишка легонько пихнула друга локтем.

Опасение, что персонал ночного клуба может его узнать, совершенно парализовало Максима. Но, по крайней мере, он отправится туда с Эммой.

Над ним вновь нависла черная туча, а к горлу подступила мерзкая дурнота. За этой напускной любезностью Павловски явно что-то кроется. Борис останется один и сможет вести собственное расследование, что отнюдь не успокаивало молодого жандарма.

– Как в старые добрые времена! – заявила Эмма, садясь в автомобиль.

Максим схватил свои таблетки, а потом поспешно убрал тюбик в бардачок.

– Аджюдан Монсо, сохраняйте невозмутимость! – шутливо продолжила Эмма.

Он повернулся к ней и послал улыбку – настоящую.

Тот факт, что Борис собрался исполнить соло, очень его беспокоил, но все же радость, которую доставляло ему общество давнишней напарницы, перевешивала. Умная и проницательная Эмма знала, когда стоит оставить Максима в покое, а когда поговорить. Она с уважением относилась к его странностям, и это, с его точки зрения, было ее величайшим достоинством.

Пока машина выезжала на улицу, идущую вдоль парковки, Эмма ввела адрес «Гравити Зеро» в бортовой навигатор. Прежде чем она запустила поиск, Максим накрыл руку молодой женщины своей и медленно отвел от экрана.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Мы не поедем в «Гравити», – решительно сказал он.

– Как это?

Он порылся в кармане и достал мобильник, резко вывернув руль, чтобы выровнять машину.

– Эй! Смотри на дорогу! – закричала она.

– Зайди в «мои заметки» и открой первый адрес.

– Что, «Доктор Луи Беккер»?

Он кивнул.

– Это в Швейцарии? – нахмурилась она.

– Не совсем, – загадочно ответил он.

– Я еще с ума не сошла! Красное знамя с белым крестом – это ведь Швейцария?

– И тем не менее мы остаемся на французской территории.

– И какой у тебя план? Или он построил свой домик в аккурат на границе, так что гостиная у него во Франции, а спальня в Швейцарии?

– Почти. Сама увидишь.

Эмма прекрасно знала и этот его тон, и этот взгляд, в данный момент устремленный за горизонт: он больше не ответит ни на один вопрос. Иногда она спрашивала себя, придуривается он или действительно знает, что делает.

Она достала свой мобильник и запустила игровое приложение. Те двадцать минут, что отделяли их от места назначения, позволят ей сыграть пару партий.

Слева от шоссе текла Рона, и они могли рассмотреть вкрапления домов, рассеянных в необъятности зеленых лугов, типичных для здешних мест. Близость швейцарской границы обусловила взлет цен на жилье, и стоимость квадратного метра в этом районе могла сравниться с самыми престижными кварталами столицы. Некая аномалия цен на недвижимость объяснялась единственно внезапным вздорожанием швейцарского франка лет десять назад. Отныне затерянные в безлюдной местности фермерские дома моментально улетали по цене золота, а местные уроженцы практически не имели возможности здесь поселиться, если только не работали в Швейцарии.

Машина проехала мимо соединяющего две страны металлического моста, перекинутого через реку, разделенную воображаемой линией границы.

Максим замедлил ход и свернул направо, на грунтовую дорогу, спускающуюся к берегу. Внизу они увидели пристань, и Эмма поняла, что хотел сказать друг.

Судно было пришвартовано к бетонной дамбе. На мостике одетый в плотную морскую синюю куртку мужчина старательно скреб деревянные плашки палубного настила жесткой щеткой раздвижной швабры.

Жилище было не такое длинное, как баржи, покачивавшиеся на спокойной речной глади по обе стороны яхты, но по площади вполне годилось для парочки, а то и маленькой семьи.