Я нарисую тебя

– Твое греховное колдовство делает из меня развратника, моя ведьмочка, – сказал Лайон, скатываясь с меня. Его руки подхватили меня под ягодицы и разложили по своему телу, накрыв одеялом. Лайон грел лучше печки, и я наслаждалась этим теплом, целуя грудь моего рыцаря. В комнате было довольно холодно, но я быстро уснула, согретая Лайоном.

Казалось я, только сомкнула глаза, когда Лайон встал и зажег свечу. Прошел голый к тазу на комоде и умылся холодной водой, шумно фыркая. Я зарылась в одеяла вместе с носом, но его безжалостно скинули с меня и подарили смачный шлепок по голой ягодице.

– Вставай, ведьмочка, у нас тяжелый день, – сказал Лайон, натягивая на себя сапоги и рубаху.

– Куда? – сонно проворчала я, подтягивая на себя одеяло обратно.

– Домой, мы едем домой, – Лайон сидел на кровати и застегивал свой камзол.

– Еще темно, – попыталась отговорить я Лайона от этой дурацкой затеи, но кто меня слышал? Лайон просто сгреб меня с кровати вместе с одеялом и поставил на ноги, раскутывая мой кокон, – Мне холодно! – взвизгнула я и заметалась в поисках одежды. Пол в комнате был ледяной и я натягивала юбку и чулки, уже клацая зубами.

– Спускайся, – приказал Лайон и вышел из комнаты.

– Никакой романтики, – вздохнула я, заправляя в юбку свою ночную рубашку, успокаивая себя тем, что посплю в седле, как уже привыкла. А главное мы уезжаем из замка суверена, мне здесь совсем не нравилось.

Я спустилась вниз, когда Лайон уже доедал горячую мясную похлебку, запивая темным элем. Я тоже привычно уже макнула теплой горбушкой хлеба в густую подливу и стала торопливо есть. Зная привычки Лайона нисколько не удивлюсь, если меня просто вытащат из-за стола и взвалят на лошадь, даже не ожидая пока я доем.

Но видимо Лайон был в хорошем настроении, и не торопил меня, а просто смотрел, как я уплетаю похлебку. Даже пододвинул мне кружку с элем, но я проигнорировала сей напиток, не хотелось маяться животом в дороге.

– Сколько нам ехать до дома? – спросила я, собирая корочкой остатки подливы и отправляя в рот, неизвестно когда у нас будет ужин и будет ли.

– При хорошей погоде недели три, но мы сделаем небольшой крюк, – охотно сообщил Лайон.

– Зачем? – отодвинула я от себя глиняную плошку и осмотрела стол в поисках холодного мяса или сыра. К моему сожалению, ничего этого не было.

– Еду уже положили в дорожные сумки, – усмехнулся Лайон, отвечая на мой красноречивый взгляд по поводу еды, – И я хочу заехать к своему другу, мне нужен совет.

– Лайон, ты не мог бы дать мне немного денег, – вспомнила я свои проблемы, и граф удивленно поднял свою красивую бровь.

– Тебе что-то нужно? – спросил он.

– Ну, как бы да, – сердито ответила ему я, – Можно мне купить самое необходимое?

– По пути у нас будет большая деревня, там есть хороший рынок, – сказал Лайон и встал, протягивая мне руку, – Там купим все, что тебе нужно.

Я кивнула и довольная прошла к выходу, на ходу надевая свою накидку, подбитую кроличьим мехом.

У порога я остановилась и обернулась к Лайону, который следовал за мной, вспоминая, почему граф вчера отсутствовал.

– Ты женился?

– Да, – согласился Лайон и прошел мимо меня, неужели не видит, что я сгораю от любопытства.

– И как тебе, твоя жена? – догнала я его, заглядывая в глаза, стараясь приспособиться к широким шагам.

– Красивая, – с ухмылкой ответил Лайон. Я остановилась, глядя как он идет по двору к своему коню, которого уже вывели из конюшни.

– Точно? Ты хорошо рассмотрел? – крикнула я ему, а в ответ услышала лишь смех Лайона. «Кобелина Средневековая» пробормотала я, догоняя Лайона.

ГЛАВА 36. Пришлось признаться

Устраиваясь поближе к Лайону на коне, я поймала себя на мысли, что последнее время можно сказать, что живу на лошади. В замке я была один день, на постоялом дворе два, а на лошади? Как-то странно мой день, а точнее существование переехало из двухкомнатной квартиры со всеми удобствами на жесткую спину этого великолепного животного. Это я не про Лайона, хотя, если сравнить графа с конем есть что-то похожее. Такой же мощный, выносливый и любит когда я еду на нем, фу, пошлятина какая.

Лайон закутал меня с головы до ног, проворчав, что-то типа нужно научить меня ездить на лошади и я благополучно уснула, прислонившись всем телом к его груди. Проснулась я от невыносимой жары и высунула свой носик из под плаща. Сколько времени было, я не знала, так как мой смарт браслет благополучно отказался жить дальше еще в первые сутки без зарядки. Теперь я определяла время в трех позициях: утро, день, ночь. Было еще типа ранняя ночь, вечер и какая разница. В принципе время было тут не особо важно, когда ты месяцами добирался от одного замка к другому. Темно, значит привал, светло – едем.

Я попробовала отодвинуть плащ, чтобы впустить немного воздуха, но Лайон снова накинул его на меня своей заботливой рукой. Черную кожу припекало на солнце, и я изнывала от жары, когда снова вылезла с недовольным писком. Граф увидел, что я проснулась, и немного ослабил свою хватку. Обычно он крепко держал меня, пока я спала, чтобы видимо не потерять в пути мою драгоценную тушку. Хотя насчет стоимости моего бедного тельца, я бы поспорила, лично для меня оно было бесценно, особенно сейчас, в таких экстремальных условиях.

Губы Лайона легко коснулись моей шеи, и я довольно улыбнулась, любит он меня, что ли?

– Куда мы едем? – решила проявить я интерес к нашей дальнейшей судьбе. Так как в ней отсутствует мое будущее, то прошлое или настоящее тоже хотелось бы знать.

– Мы едем к моему другу, Вильгельму, герцогу Нормандскому, – спокойно ответил Лайон.

– Кому? Вильгельму Завоевателю? – не подумав брякнула я, и тут же прикусила свой язык.

– Что?! – раздался грозный рык у моего уха и мне кажется, Лайон даже привстал в седле.

– Ой, – пискнула я, и конь подо мной остановился, слушаясь твердую руку Лайона.

– А ну ка, иди сюда, – Лайон слез и стащил меня с лошади, хотя я упиралась всеми руками и ногами, – Привал! – крикнул он остальным и потащил меня в сторону небольшого озера. Конь пошел за нами, видимо его привлекала возможность вдоволь напиться. Я брыкалась в руках Лайона, чувствуя немедленную расправу, но это было похоже на движения мелкой мушки в лапах паука.

Лайон поставил меня на ноги, и грозно возвышаясь надо мной, кажется, даже шевелил нахмуренными бровями.