Я нарисую тебя

– Дети, – простонала я, падая снова на подушку. – У нас может быть ребенок, мы не предохранялись.

– Предохранялись? – удивился Лайон.

– Ну конечно, тебе ли об этом думать, – огрызнулась я.

– Ты не хочешь детей? – повернулся Лайон ко мне, накрывая свой теплой ладонью мой плоский живот и спускаясь чуть ниже.

– Хочу, но не здесь же и уж точно не от тебя, – не подумав, произнесла я.

Рука Лайона замерла и вскоре исчезла с моего живота.

– Родишь, возьму сына в оруженосцы, – буркнул Лайон, отворачиваясь от меня.

– А если девочка? – не унималась я.

– Ты испытываешь мое терпение, женщина, – огрызнулся граф. – Спи, нам рано выезжать.

Я лежала и смотрела в деревянный, закопченный потолок, когда услышала ровное дыхание Лайона. После его слов о детях сна не было ни в одном глазу. Я же могу забеременеть в одиннадцатом веке будучи из двадцать первого или не могу? По идее Лайон уже старый и его вообще уже нет, а с другой стороны это меня еще нет, от слова совсем. Да и кто знает, кого из нас на самом деле нет? И могут ли в таком случае у нас появиться дети?

ГЛАВА 28. Снова в путь

Утром я еле встала, чтобы собраться в дорогу. Лайон поторапливал меня, пока я натягивала чулки, пребывая одним глазом во сне. Пригрозив мне, что поеду голой, только в одном одеяле и плаще, если не спущусь через пять минут к завтраку, граф сердито вышел из комнаты, хлопнув тяжелой дверью. Я не понимала, что вызвало его неудовольствие с самого утра. За прошедшую ночь граф брал меня еще пару раз, каждый раз с еще большей страстью и желанием. По идее с утра мужчина должен быть ласковым и сытым, как мартовский кот, так нет же, пойди, пойми этого рыцаря.

Я спустилась в зал, зевая так, что грозила себе свернуть челюсть. Спать хотелось невыносимо. Мало того, что Лайон не давал спать мне всю ночь, да еще и отправляться в дорогу в такую рань совсем не горела желанием. Рыцари графа уже сидели за накрытыми столами. Слуги разносили дымящуюся кашу и разрезали еще горячие караваи хлеба. Надо отметить, что в замке у Грильды хлеб был намного лучше, чем в замке Лайона. Здесь мука тоже была грубого помола, но лучше просеяна, я могла есть хлеб не боясь наткнуться на мелкий камешек и оставить на нем половину своего зуба. Села рядом с угрюмым Лайоном и потянулась за миской, куда мне сразу плюхнули добрую порцию каши. Схватив еще горячий ломоть хлеба и щедро полив его густым медом, принялась за еду.

Лайон сидел рядом со мной, о чем-то тихо разговаривая с Ричардом. Грильда к завтраку не спустилась, оно и понятно, я бы тоже проспала с удовольствием до обеда в теплой постели. Насытившись, я откинулась на спинку стула, собираясь немного подремать, но мне не дали. Лайон поднялся и потянул меня за руку, заставляя встать и направиться к выходу. По пути меня окликнула служанка Грильды и сунула в руки тяжелую кожаную сумку.

– Здесь немного вещей в дорогу, – пояснила она. – Госпожа графиня просила передать вам.

Я от души поблагодарила женщину и, прижимая к себе баул с вещами, засеменила за Лайоном, что широким шагом подходил к своему коню. Повозки, в которой я приехала сюда, не было видно и я со вздохом обреченности, проследовала следом за сердитым графом. Лайон подхватил меня за талию, закидывая на коня, затем, не смотря на мое сопротивление, отобрал у меня мой мешок с вещами, привязывая его к седлу. Я ревниво проследила за своим богатством, надеясь, что оно не потеряется где-нибудь в дороге.

Мы выехали из замка, когда небо только начало окрашиваться в серый цвет, а по траве еще серебрился ночной иней. Я клевала носом, угрожая свалиться с коня, когда Лайон прижал меня к себе, закутал в плащ, и я тут же заснула, откинувшись на его теплую грудь. Проспала я довольно долго, проснулась, когда солнце стояло высоко, а конь подо мной остановился. Лайон снял меня с коня и все также молча повел его к узкой реке, чтобы напоить, а я заспешила в кустики, стараясь не отходить далеко от отряда.

На обед нам всем раздали по куску сыра, с хлебом. Я дожевывала свой походный паек торопливо, стараясь успеть и наблюдая за графом, который ходил между своих людей, покрикивая и отдавая приказы. Что случилось с Лайоном, я не могла понять, таким сердитым и угрюмым я его еще не видела. Остаток дня мы снова ехали быстро, и возможности поспать у меня не было. Зато окрестности постепенно стали меняться на горный пейзаж, обрамляя высокими белыми хребтами зеленую долину. Иногда чуть ли не под ноги боевых коней выскакивали мелкие зайцы, один раз я видела парочку оленей, которые испуганно скрылись в ближайшей роще.

На ночлег пришлось остановиться на небольшой поляне среди леса, который окружал высокую гору, и я сразу улеглась у костра, завернувшись в свой плащ, положив под голову свой баул с вещами. Уже засыпая, почувствовала, как рядом лег Лайон и притянул меня к себе, накрывая своим плащом. Некоторое время мы лежали молча, а граф сопел мне в шею, крепко прижимая к своему теплому телу. Я медленно проваливалась в сон, чувствуя, как ноют уставшие за день мышцы, когда Лайон тихо задал вопрос, который заставил меня забыть о сне.

– Почему? – тихо спросил Лайон.

– Что почему? – удивилась я, поворачиваясь к нему лицом и вглядываясь в темно-зеленые глаза, которые сверкали в ночи искрами от костра.

– Ты сказала, что не хочешь от меня детей, – сердито произнес Лайон.

– Так ты по этому весь день такой сердитый ходишь? – улыбнулась я своей догадке.

– Не важно, ответь на вопрос, – проворчал граф.

Я немного подумала над его вопросом, как объяснить ему про будущее, про мой дом, мое время.

– Лайон, – начала я, освобождая руку из теплого кокона плаща и касаясь пальчиками сурового лица. – Ты ни разу не спросил меня, откуда я, кто я. Ты решил, что я ведьма и таскаешь зачем-то за собой по полям, дорогам, турнирам. Я не знаю, какое будущее у нас с тобой и надолго ли мы вместе, а ты хочешь, чтобы я хотела детей?

– Ты сказала, что не хочешь именно от меня, – не уступал граф. – Чем я плох?

– Извини, я не имела в виду, что именно от тебя. Я говорила про ситуацию, в которой я оказалась. Тем более ты мне не муж, я тебе не жена, нас не связывают никакие клятвы.

– Я не могу на тебе жениться, Юлия, – твердо ответил Лайон. – Но я могу тебе предложить теплый дом, еду и мое покровительство. Наши дети будут признаны моими, но не будут иметь права на феод и носить мое имя.

– Лайон, если завтра ты погибнешь в какой-либо битве, то твои дети-бастарды окажутся на улице и без дома. Я не хочу такого будущего для своего ребенка.

– Ты слишком много думаешь, женщина, – рассердился Лайон. – Что ты от меня хочешь? Я не могу обещать тебе долгое покровительство.