Я научу тебя любить

Он провел указательным пальцем по контуру лица, поднялся к губам, провел по ним, очерчивая… Смотрел так же, как говорил, серьезно…

А Ане хотелось, чтобы улыбнулся. Очень сильно хотелось. Но куда больше — чтобы забылся. Потерял контроль. Из-за нее. Находясь в ее власти. Стать причиной его маленького сумасшествия. Единственной. Абсолютной.

Почему-то эта мысль тоже отозвалась там, где сейчас пылало солнце, собственным горячим возбуждением. Достаточно сильным, чтобы снять ногу с тормоза. Приоткрыть рот, бесстыже провести языком по губам, чувствуя, что мужские пальцы проходят по щеке, ложатся на затылок, немного сжимают…

Оторваться от его глаз, опустить взгляд, облизать губы еще раз, податься чуть вперед…

Зная, что он вжимает кулак в стену, когда она просто обдает дыханием нежную кожу. А когда касается — сначала кончиком языка ведет по уздечке вверх, потом обхватывает головку губами, Корней закрывает глаза, выдыхая, опускает голову, одну руку сильнее вжимая в стену, другой как-то по-особенному нежно гладит ее по волосам… Шепчет:

— Анька…

Зарождая тепло в груди, заставляя мысленно улыбнуться…

Ему невыносимо хорошо. Ей тоже прекрасно.

И именно сейчас до невозможности понятно — подходить нужно не ответственно. Подходить нужно с любовью. Ведь по любви прекрасно все.

* * *

— Все хорошо прошло? — Аня спросила, уловила намек на улыбку в уголках губ Корнея, немного смутилась. Но самую малость. — Я про встречу. На которую ты мотался. Все хорошо прошло?

Уточнила, поняла, что намек на улыбку никуда не девается… И что это ее не злит. Ему хорошо. До сих пор хорошо. Он доволен. Он расслаблен. Счастлив даже, наверное. Суббота официально удалась. У нее все получилось. Спецоперация прошла успешно. Парашют раскрылся.

Аня не просила, но в нужный момент Корней вздернул ее с влажного кафеля, деля свое удовольствие на двоих. Особым откровением для Ани стало то, что его возбуждение для нее будто бы заразно. Она стимулировала его, а получилось, что кончили вместе. Всего пара привычных движений навстречу друг другу, когда ее спина трется о скользкую плитку, а Корней толкается бедрами в нее, параллельно втягивая своим ее язык, явно не испытывая ни брезгливости, ни сомнений, и им становится обоюдно невозможно хорошо…

Аня обмякает в руках, Корней целует ее в висок. Они немного отдыхают вот так, снова включают воду, приводят себя в порядок, даже не говоря особо, просто стирая друг с друга следы, глядя с пониманием…

Промакивают полотенцами — тоже друг друга. Заваливаются в спальню. Там — на кровать. Не стесняются ни наготы, ни воспоминаний о случившемся.

Там нечего стесняться, теперь Аня это понимает. Это очень… Приятно. Приятно по-особенному.

Прокручивая в голове его реакции и свои действия, она то и дело чувствовала, что губы плывут, Корней же просто смотрел на нее — спокойно, ничего не говоря, никуда не спеша.

Только вопросу удивился, кажется.

— Да. Все хорошо. — Сказал тихо, как-то неожиданно спокойно даже. Настолько, что Ане захотелось присмотреться получше.

Корней лежал на боку, набросив на бедра одеяло. Она повернулась на живот, впиваясь взглядом в его лицо.

Сглотнула, когда он потянулся к ее спине, прошелся пальцами по позвоночнику, погладил ягодицы, там и оставил…

— Первого марта лечу в Лондон. Личная просьба Самарского. Отказаться не могу. Это на неделю. Да и не стоит отказываться, думаю. Там будет крупный форум. Там будет… Много возможностей. Пока ехал, думал, успеешь ли сделать визу, чтобы слетать со мной. Посмотрела бы своими глазами. Прониклась бы идеей. Лондон — очень запоминающийся город. Особенный. Но, к сожалению, нет. По срокам никак.

Корней говорил, смотря Ане в лицо.

Наверное, искал в нем что-то то ли способное испугать, то ли расстроить. Аня же просто еле-уловимо улыбалась. Слушала… Фиксировала то, что важно. В начале марта его не будет рядом неделю. Это… Очень-очень грустно.

— Не страшно. Потом когда-то. У меня все равно учеба. Да и работа.

Аня произнесла, подтягиваясь чуть ближе к нему. Прижалась на секунду губами к губам, потом снова опустилась щекой на его подушку. Ей было невыносимо хорошо. Спокойно. Уютно.

Стало еще лучше, когда Корней снял руку с ее тела, потянулся к лицу… Сначала провел по волосам — так же, как чуть раньше в душевой, массажируя подушечками пальцев. Потом по скуле вниз до губ… Обвел контур. Еще раз. Нежно. Дальше… Вжал большой палец в нижнюю, усиливая напор. Настолько, что стоило повести в сторону, как губа «поехала» с пальцем, оголяя нижние зубы…

В этом была агрессия. И во взгляде она же. Зажегшаяся резко. И разом сильно.

Не ограничившаяся этим.

Оставив в покое губы, Корней спустился вниз, нажимая на подбородок, заставляя открыть рот. Приблизился к Аниному лицу, перевернул на спину, скользнул языком между ее зубами, целуя так жадно, будто у них не случился секс совсем недавно. Будто оголодал…

Он снова был возбужден. Она — тут же готовой. Женские бедра скользнули по мужским бокам вверх, Аня почувствовала сладкое давление на входе… Вжалась ногтями в плечи, ждала движения… Но никак не слов. Только вот…

— Я знаю. Просто… Блять, Анька… — Корней оторвался, немного отстранился. Смотрел в лицо. Блуждал взглядом. Продолжал давить, но почему-то не спешил вторгаться. От того, каким был его взгляд, по Аниной коже пошли мурашки. Желание. Страх. Злость. Любовь. Там было все. — Тебя так страшно оставлять. Ты бы только знала… — И в словах тоже. Слишком много смысла. Откровенного. Тайного. О том, что живет в нем. Давно и глубоко. О том, что он еще ни разу ей не говорил. — Я чувствую, ты что-то снова отчебучишь. Накрутишь себя, блять. Придумаешь. А мне потом что делать? — И снова злость. И снова страх. И снова любовь. Любви больше всего. В ней можно захлебнуться. Ее так много, что страшно уже Ане. У нее учащается дыхание, она смотрит в его глаза… И не знает, что ответить. Ей становится больно. Ощутимо больно из-за того, что он может оказаться прав, пусть она сейчас и не верит в это. Но однажды ведь…

— Я больше никогда… — Аня начала, не сомневаясь в собственных словах. Знала точно, что на те грабли — больше ни ногой. Ни при каких обстоятельствах. Вот только Корней, кажется, имел в виду не только те.

Не дал договорить.

Закрыл рот поцелуем, все же толкнулся, заполняя разом полностью. Выбивая дух и стон. Сделал несколько таких же отчаянно-глубоких движений. Оторвался.

Аня потянулась за губами, но он не поддался. Вколачивался, смотря в лицо. Впитывая ее взгляд. Прожигая своим. Дальше же…

— Добилась своего, да? — спросил зло, опаляя ресницы опасными искрами, напрочь игнорируя зажегшееся в ее глазах сомнение… — Только попробуй теперь взбрыкнуть, Ань… Только, блять, попробуй.

Растущее вместе с тем, как темнеет его взгляд.

— Таблетки к херам выброшу. Рожать заставлю. С детьми никуда не уйдешь. И мне похуй, что там у тебя за страхи. У меня свои. (прим. автора: максимально нетривиальное признание в серьезности чувств и намерений, я считаю! Кому нужны те кольца, я вас умоляю…)