Я не люблю убивать.Часть 3

Семён не спал всю ночь, но силы в нём ещё сохранялись. Он медленно пережёвывал сало, отправлял в рот маленькими кусочками хлеб и запивал всё холодной водой.

– Пули мне серебряные подарить обещает… Ну-ну… – бормотал он.

Сеня отрезал себе ещё ломтик сала. Съел он уже половину от куска. Думалось об отце. Надо оставить ему на завтрак пропитание.

И тут из коридора послышался шум. Шаркая тапками, появился его отец.

Мужчине было глубоко за шестьдесят. Выглядел он по-стариковски согнутым, сухощавым, с длинными седыми волосами, которые были растрепаны. На плечах старика висел старушечий шерстяной платок.

– Как прошла ночь? Что нового, сын? – спросил отец.

– Бесподобно, – продолжая жевать, ответил Сеня. – Лучше, чем ожидал.

Семён расстегнул ремешок на кобуре, достал револьвер и положил его на стол.

Отец взял оружие левой рукой. Посмотрел в дырочки барабана.

– Пустой, – констатировал мужчина. – Разрядил его в какого-то?

– Ага… Было дело, – кивнул Сеня.

– Попал? – обнюхивал ствол отец.

– Ну а как же. Точно в лобешник!

– А ему хоть бы хны?

– Абсолютная броня! – подтвердил Сеня.

Отец положил пистолет на стол. Потом скинул платок с плеч и потянулся. Левая рука у него была целая, на правой – не было кисти. Выпрямив спину, он показался довольно высоким, даже выше сына.

– Поспи пару часиков. Сил наберись, – сказал отец, разглядывая остатки еды. – Сало доешь. Оно заряжает и греет.

Сеня несогласно помотал головой.

– Это тебе оставлю. Я в отделе поем. Нам завтраки в столовку привозят. Они стоят сущие гроши.

Если приходить на работу во время, то можно успеть перекусить. Семён Никитин никогда не опаздывал к разводу, какие бы задачи не приходилось выполнять ночью. Голод – он не только убивает, но и дисциплинирует.

– Не питай иллюзий, сын, – снова накинул платок на плечи отец, – найдёшь одних вампиров, на их место сразу же новые придут. Даже если будешь убивать кровососов пачками, всё едино их миллионы.

– Я знаю, батя, – спрятал пистолет в кобуру Семён и улыбнулся впервые за ночь. – Мне кстати, пули серебряные предлагают. Может взять их да продать? Сала на вырученные деньги купим.

– Шутишь… это хорошо, – тоже улыбнулся отец, и его лицо просветлело и будто помолодело лет на пятнадцать сразу. – Среди них был охотник? – спросил он.

– Был. Наглый такой… И бронебойный… Это я ему в лоб пулю засадил. Жаль, что не серебряную.

– Звать его как? – задал ещё один вопрос отец.

– Да как тебя – Григорием.

Мужчина удовлетворительно кивнул.

– Стало быть, это знакомец мой, Вершинский…

– По мне хоть сам царь Соломон, – усмехнулся Семён, поскольку в нём закипал юношеский задор; всякий молодой человек представляет себя непобедимым и бессмертным.

– И всё-таки… будь осторожен, сынок. А пули серебряные держи при себе. И заимей-ка ты второй револьвер. Найдёшь второй револьвер?

– Оружия полно. Патронов мало. Найду, бать… найду…

Сеня отряхнул руки, завернул в бумагу хлеб и сало, спрятал продукты в шкафчике.

– Я на двор, а затем спять. Разбудишь меня через два часика, ладно?

Отец лишь кивнул и почесал обрубок на правой руке.

Старые раны не отставали от него фантомными болями, которые ничто в сравнении с душевными страданиями за ошибки прошлого.

После завтрака в милицейской столовой, Семён Никитин разу отправился на поиски девушки, пропавшей из мертвецкой.

Действовал он сегодня самостоятельно. Своему прямому начальнику Грушеву рапорт о ночных приключениях составлять и не думал. Даже на словах не собирался докладывать. Семён отчего-то явственно понял, что тайный мир Москвы – должен остаться тайной, даже для командиров, а девушка непременно найдётся.

Что при встрече сказать товарищу Штейнбергу, Семён ещё не решил. Возможно, и не нужно ничего говорить. Вернее всего, товарищ Штейнберг узнает подробности ночных похождениях от охотника Григория, к которому, если честно, Семён относился с большой симпатией.

И Сеня не ошибся. Комиссар Штейнберг встретился с молодым милиционером сразу при выходе из отделения милиции.

– На минуточку, – улыбнулся комиссар, взяв за локоть Семёна.

Сеня податливо отошёл в сторонку. Пальцы комиссара были невероятно цепкими.

– Всё знаю, уже доложили, – быстро говорил Штейнберг. – Вёл ты себя правильно. Репутацию заслужил положительную. Молодец, Никитин! – комиссар запустил руку в боковой карман свой кожанки и достал свёрток. – Это тебе подарок от Вершинского… Всё, Семён, будь здоров, иди работай, я тебя более не задерживаю!

Комиссар передал бумажный пакет. Затем хлопнул Сеню по плечу и быстро вошёл в двери отдела рабоче-крестьянской милиции.

Сёмён развернул свёрток. Насчитал ровно тридцать патронов. Но пули у них были действительно серебряные.

– Ну спасибо на добром слове, – улыбнулся Семён; приятно, что о нём помнил охотник; приятно, что отозвался о нём положительно.

Сеня зашёл за угол и зарядил пистолет. Оставшиеся патроны спрятал в кармане, предварительно завернув их в бумажку.

Потом приступил к работе. Он заглядывал в каждый московский двор по Мясницкой. Он находил дворника и расспрашивал его о странностях и безобразиях, произошедших за последние дни. Сегодня Сеня искал красивую девчонку. Он хорошо запомнил одну деталь – это пальто, в которое была одета пропавшая из мертвецкой, а в особенности, необычные пуговицы. Пуговицы были крупными, объёмными, будто воздушными. А главное, они были неповторимого небесно-голубого цвета. Семён никогда не встречал таких броских пуговиц.

Третий опрошенный дворник, по имени Ильгиз, крепко призадумался, после того, как Сеня задал ему вопрос.

– Может, это Анечка? – размышлял он, говоря с небольшим акцентом. – Ей семнадцать лет и пальто у неё ошень красивый…

– Там пуговицы должны быть голубые, – объяснял Сеня. – Они большие, размером с сушку.

– Ошень красивый пальто был. И пуговицы красивый…

– Значит, её имя Анна? – уточнил Семён.

– Анечка, да… Анечка, – кивал дворник.

– Как её фамилия, где живёт, знаете?

– Конэщно… Она первый этаж живёт. Фамилия её Зайцева.

Сеня потёр от удовольствия руки. Настроение стало приподнятым.

Дворник проводил его в подъезд и указал на дверь.

– Здесь Зайцевы живут, – сказал он.

Возможно, дворник ждал награды. Но делиться Сене было не чем.

– Нет-нет, мне ничего не надо, – запротестовал татарин, сообразив, что выглядит он в глазах милиционера попрошайкой. – Просто хотель посмотреть, как Анечка радуется, – извинялся дворник.

Семён сделал лицо серьёзным.