Я не продаюсь

– Я не подслушивала.

– Знаю. Ты искренняя и честная, - вдруг заявляет он.

И мне ещё больше не по себе от его незатейливых комплиментов. Да, наверное, я такая и есть, как он говорит, но в этой жизни невозможно быть кристально чистым. И я не смогла. Не во всём, вернее.

– Отец отправил меня в Англию, пока зачищал хвосты, как он их называет.

С трудом сглатываю, прекрасно понимая, какое значение Тимур вкладывает в слово «зачищал».

– Я до сих пор не знаю точно, в чём там дело было. Делёж власти и земли, как обычно. Мать была из непростой семьи. Отец тоже строил так называемый бизнес в смутное время, половину его партнёров перестреляли, это он у меня гад живучий. Как-то в него выпустили почти целую обойму, оклемался же.

Слова изливаются из Тимура потоком, а я не перебиваю, потому что это, наверное, первый и последний раз, когда он мне что-то подобное рассказывает.

– Он потом быстро переобулся, легализовал теневой бизнес, частично. Но даже через несколько лет его достали. Через семью. Возможно, он сам так когда-то поступал. И дело в мести. Отец эти вопросы со мной не обсуждал и не обсуждает. В любом случае, мы уже лет семь, по словам отца, жили спокойно, когда это произошло, - Тим переводит дыхание, жмурится и качает головой. – Инна закрыла меня собой, просто спихнула на пол машины, легла сверху и приказала не высовываться. Мне кажется, я отключился на пару минут, потому что всё, что помню: дикий грохот от выстрелов, тяжесть и привкус крови во рту. Иногда какие-то детали всплывают… во сне. Первый год она мне постоянно снилась, а теперь… время от времени. Но я слишком хорошо запомнил момент, когда из тёплого тела уходит жизнь. Оно становится неподвижным, неподъёмным, тяжёлым, будто мешок с костями… ледяным.

Касаюсь его лица раскрытыми ладонями. Мне хочется его согреть и сказать, что всё в прошлом. Но я и слова произнести не могу. Лишь тянусь к нему. Прижимаясь лбом к его лбу.

Тимур шумно дышит, и я осознаю, что это воздух выходит со свистом сквозь стиснутые зубы.

– Ну, а дальше ты знаешь. Меня сослали сюда. И приказали сидеть тише воды, ниже травы. Первое время так и было. А потом смысл потерялся. Отец ведь не скрывается, года два уже живёт полной жизнью. Даже в политику подался. Возвращаться не хочу, если честно. Пока не хочу.

– Поэтому твоя квартира похожа на крепость? – спрашиваю, чтобы немного сместить тему.

– Именно. – Тимур отстраняется, гладит меня по лицу, закладывает растрепавшиеся пряди волос за уши, наклоняется и целует: коротко и мягко. – Ну, всё, хватит. Основное я сказал, далее – ничего важного. Испугалась?

– Нет и… спасибо, что поделился.

Конечно, я немного лукавлю. Я не напугана, но его история не оставляет равнодушной, просто страшно представить, что это до сих пор где-то там есть – криминал, разборки, пальба по людям.

«А что ты так удивляешься? – просыпается внутренний голос. – Сама-то хороша была, когда в ту историю влезала. Денег захотелось, да?»

Не захотелось, а было надо. Между «надо» и «захотелось» – существенная разница.

Отгоняю эти мысли прочь. Сейчас не время думать о недавнем прошлом. Сделанного уже не исправишь, можно лишь попытаться отмахнуться от навязчивых образов и убедить себя, что всё в порядке вещей, ведь ничего страшного не произошло.

Пока думаю об этом, Тим начинает меня целовать более настойчиво. Его ладони уже шарят под курткой, гладят талию и грудь, сжимают бёдра, притягивают ближе. На автомате я отвечаю на его поцелуи: короткие и горячие, становящиеся всё более лихорадочными. У меня нет сомнений, что Тимур готов уложить меня на траву прямо здесь, на берегу реки, под мелькающей за тёмными облаками луной.

– Тим, - я хватаю его за запястье, притормаживаю. – Погоди.

– Нет, - отрезает он, - я хочу тебя. Сейчас. Здесь. Мне надо. Пожалуйста.

Очередное горячее шёпотом «пожалуйста» ломает мою оборону. Я сдаюсь и даю ему то, чего он просит. Сейчас даже не важны мои желания. Потому что от его рассказов мне всё ещё не по себе. Но, может, Тимуру хочется почувствовать себя живым. Или как там говорят? И если для этого нужна я… я готова дать ему это.

Мы перемещаемся к машине, но не садимся внутрь, а устраиваемся прямо на капоте.

Тим снимает с меня куртку, укладывает на неё, тянет платье вверх, пока оно не собирается на талии. Ладонь ныряет в вырез. Прохладный ночной воздух касается груди, а потом горячие губы согревают меня. Я получаю обжигающие лихорадочные поцелуи, вся шея и ключицы горят, щёки пылают. Звук расстёгивающейся молнии короткий и резкий. Тим торопится, просто отводит мои трусики в сторону и врезается в меня. Одним толчком. Удивительно, но я принимаю, хотя ещё не готова. Немного больно, но и приятно тоже. Странное сочетание.

И, кажется, Тим первый раз позабыл про защиту. А я не напоминаю. Потому что в этот момент мне всё равно. Я просто не чувствую ни права, ни потребности останавливать его.

Мы начали почти на сухую, и вот между ног, наконец, влажно, страсть разгорается очень быстро.

Тимур стонет с каждым толчком, а я молчу, закусив губу, только дышу рвано. Моё тело просыпается. Между бёдер рождаются искры. Они кружатся в животе и поднимаются к груди. Чтобы острыми уколами желания вырвать крик, когда я всё-таки достигаю пика. Странного, короткого, оборвавшегося, будто на половине.

Тим двигается всё резче и резче, кажется, что это отчаянное соитие будет длиться бесконечно.

Наши губы встречаются, и яростный поцелуй превращается в насущную потребность прочувствовать каждый миллиметр друг друга: тела и души. В последний момент Тим приходит в себя и отстраняется, чтобы выйти и кончить, и уронить голову мне на грудь. А я лежу на холодном металле капота и чувствую себя… счастливой. Это странно даже. Очень странно… От чего это счастье? Может, потому что Тим потерял голову, потому что сегодня всё было иначе? Спонтанно и отчаянно? Почти на грани?

Через несколько секунд Логинов отстраняется, и я поднимаюсь следом, чтобы найти в машине свою сумочку, достать салфетки и привести себя в порядок.

Тим отошёл и снова курит, а я кутаюсь в его куртку и переминаюсь с ноги на ногу. Ощущение счастья быстро остывает. Мне холодно. Потому что Тимур снова за своей глухой стеной, и в голову лезут всякие дурные мысли.

– Тим, извини, но мне надо спросить, - путанно начинаю я. – Это, наверное, странный вопрос после всего, что ты мне рассказал, не в кассу как-то, но… Кто мы друг другу? Я не понимаю, я… я… мы вместе или нет? Кто я тебе? – пытаюсь вывернуть всё, что чувствую, и не сказать лишнего, хотя, наверное, не особо получается.
– Твой образ жизни… и наше знакомство… как я вписываюсь во всё это? Я…

Замолкаю, потому что он внезапно приближается и обнимает меня: крепко и резко притягивает к себе. Оказывается, пока я тут пыталась хоть как-то выразить свою мысль, смотрела под ноги и не заметила его манёвров, он подошёл ближе. Он вообще сегодня порывистый, и каждый раз, когда он так делает, сердце моё замирает.

– Ты моя девушка, - просто поясняет он.
– Ну, а я, надеюсь, твой парень. То есть, надеюсь, ты так считаешь. Да?

Не знаю, чего ожидала, но вот точно не этих простых и прямых слов. Сердце снова поёт. Нет, эти эмоциональные качели, которые я, наверное, сочинила себе сама, меня с ума сведут.