Я никогда не...
Шрифт:
Неожиданно вода показалась Эмме ледяной. Все происходило слишком быстро.
– М-м-м...
– пробормотала Эмма, повернулась и отплыла.
Итан тоже неловко повернулся, вытирая воду с лица.
«Тьфу!» - закричала я на них. Все сорвалось!
Эмма двинулась к лестнице.
– Наверно, нам нужно выбираться.
– Да.
Итан вылез из бассейна. Он смотрел на цветочные клумбы, конусообразную птичью кормушку, которая свисала с березы - куда угодно, только не на Эмму. Мокрые и почти голые они дрожа стояли на террасе. Эмме было жаль, что она не могла придумать что-то, что ослабит напряжение, но
Громкий гул заставил ее обернуться. Сквозь доски забора сверкнули огни. На улице остановилась машина. Эмма схватила Итана за руку.
– Там кто-то есть!
– Черт.
Итан зажал под мышкой обувь и одежду и босиком побежал к задней части забора. Эмма натянула пижамные штаны, отжала кофту и побежала за ним. Он подсадил Эмму, а потом перелез сам. С другой стороны заднего двора Паулсонов находилось высохшее русло реки, заполненное разными палками, камнями, перекати-поле и разросшимися кактусами. Дом Мерсеров находился слева, но Итан повернул направо.
– Мне нужно домой, - сказал он.
– Ты пришел сюда пешком?
– удивленно спросила Эмма.
– Точнее прибежал. Я люблю бегать по вечерам.
На улице умолк двигатель машины. Эмма прищурилась в темноте. Пустырю не было конца.
– Ты уверен, что с тобой все будет в порядке?
– Уверен. Увидимся позже.
Эмма смотрела вслед Итану до тех пор, пока не перестала видеть светоотражающие вставки сзади на его кроссовках. Потом она пошла по дороге к заднему двору Саттон, подобралась поближе к краю забора и оказалась на подъездной дорожке рядом с Джеттой Лорел. Когда она оглянулась, то явно ожидала увидеть на дорожке машину Паулсонов, может даже мистера Паулсона, обходящего территорию с бейсбольной битой. Но дорожка была пуста. Газеты лежали точно на тех же местах, что и час назад. В доме так же не горел свет.
Холодное и липкое ощущение пробежало по коже Эммы. Машина совершенно не принадлежала Паулсонам. Кто бы ни остановился там, наблюдая за ними, это был кто-то совсем другой.
Глава 11
Никакой угрозы в два часа ночи
Спустя несколько минут Эмма взбежала по дорожке перед домом Мерсеров. У дерева за окном спальни Саттон были недостаточно низкие ветви, чтобы взобраться обратно, поэтому единственный способ попасть внутрь - пройти через парадную дверь.
Ключ лежал под большим камнем возле каменного дерева, как и в первую ночь, когда Эмма вошла в дом Мерсеров. Она вставила ключ в замок, молясь, чтобы Мерсеры не включили вечером сигнализацию. Повернулся замок. Тишина. Повезло.
Дверь легко распахнулась, и Эмма юркнула внутрь. Кондиционер работал на полную мощность, от чего ее влажная кожа покрылась мурашками. Стекла поверх семейных портретов мерцали в бледном свете уличных фонарей. Визитка детектива Куинлэна лежала на консоли возле двери, там, где мать Саттон днем оставила ее. Эмма накрыла ладонью запястье и вспомнила то ощущение, когда пальцы Итана находились там. Она закрыла глаза и прислонилась головой к стене.
Что с ней такое? Хотелось мне спросить. Почему она не поцеловала его?
Скрип. Эмма замерла. Это шаги?
Скрип. Скри-и-и-ип. В конце коридора возникла тень. Шаги все громче и громче раздавались
по полу, пока на свет не вышла Лорел. Эмма отпрыгнула назад и подавила крик.– Спокойнее!
– Лорел подняла руки.
– Кто-то нервный!
– Она ближе присмотрелась к Эмме.
– Почему ты вся мокрая?
Эмма поглядела вниз на свою мокрую кофту, прилипшую к коже.
– Я просто принимала душ, - сказала она.
– В одежде?
Эмма вошла в туалет и вытерла лицо полотенцем для рук цвета морской волны. Когда она посмотрела на свое отражение, то увидела в зеркале глядящую на нее Лорел. Видела ли Лорел ее с Итаном в бассейне? Слышала ли их разговор? Не она ли направила на них свет фар?
Вполне возможно. Из тех вспышек моего прошлого, что я видела, Лорел была навязчивой, сующей везде свой нос любительницей подглядывать. Не знаю, зачем мы позволили ей вступить в Игру в ложь, но знаю, что я не поддерживала это решение. Думаю, в глубине души я ревновала. Лорел была настоящей дочерью моих родителей, естественно, что ее любили больше, чем меня. Мне не хотелось, чтобы мои друзья тоже любили ее больше.
Лорел вошла в туалет и села на закрытую крышку унитаза.
– Ну, и когда ты собиралась мне рассказать?
– О чем?
Эмма делала вид, что увлечена маленькими кусочками мыла, выстроенными в ряд на краю раковины.
– О том, с кем ты встречалась. С кем только что разговаривала на улице.
Внутри у Эммы все похолодело. Значит, Лорел видела. А если Лорел убила Саттон и знала, что Эмма была с Итаном, то она также рисковала и жизнью Итана.
– Не знаю, о чем ты говоришь.
Ее голос слегка дрожал.
– Да ладно, - отрезала Лорел.
– Ты была с кем-то по имени Алекс, не так ли?
Алекс? Полотенце выскользнуло из рук Эммы, пока она ломала голову, вспоминая кого-нибудь в Холлиер по имени Алекс. Единственной Алекс была ее подруга из Хендерсона...
– Я видела то сообщение у тебя на телефоне во время занятия по керамике, - сказала Лорел, скрестив руки на груди и поглядев на Эмму в зеркало.
– Тебе писал кто-то по имени Алекс. Он сказал, что думал о тебе.
– У нее загорелись глаза.
– С этим же парнем ты смылась со своей вечеринки?
У Эммы закружилась голова.
– Алекс - это девушка, - выпалила Эмма.
– Угу, - Лорел закатила глаза.
– И когда ты снова будешь мне доверять?
– тихо спросила она.
Что-то неприятное произошло между ними, но Эмма не могла понять, что. В прошлом Саттон причинила боль Лорел, в этом Эмма была уверена, и, кажется, Лорел ответила ей тем же.
– Она - девушка.
– Эмма развернулась, ударившись бедром о край раковины.
– И... и нехорошо, заглядывать в мой телефон.
Лорел опустила подбородок и понимающе ухмыльнулась ей.
– Так же как ты все время заглядываешь в мой? Так кто этот парень Алекс? Из подготовительной школы в Валенсии? Аризонского университета? Вы, ребята, купались нагишом? Хорошо, что Паулсоны на Гавайях!
– Я не была в бассейне, - повторила Эмма, но потом посмотрела вниз на себя. Капли воды стекали с кончиков волос на ее плечи. От нее воняло хлоркой.
– Хорошо. Ладно. Я была в бассейне. Но я была одна.
Лорел провела пальцами по надписи из кованого железа со словами «ЖИТЬ, СМЕЯТЬСЯ, ЛЮБИТЬ», которая висела в конце туалета.