Я никогда не...

– Мы не можем рассказывать копам, что произошло на самом деле. Машина действительно заглохла, хорошо? Это был несчастный случай.

Мэделин, Шарлотта и Лоред были немного шокированы, но состояние Габби их ослабило. Они больше не думали бросать мне вызов.

И хотя я нарушила священный кодекс Игр в ложь, есть еще один непреложный принцип, которому мы все следуем - если во время розыгрыша нас ловят, то мы держимся вместе. Когда Лорел чуть не арестовали из-за того, что она сделала с двеннадцатиметровой праздничной елкой в «Ла Энкантада», мы клялись, что она была дома с нами. Когда Мэделин сломала запястье, убегая от охранника в те выходные, когда мы оттащили библиотечные столы в овраг, мы сказали ее отцу, что она упала во время похода. Они простят мне то, что я ложно воспользовалась нашим безотказным кодексом. Мы справимся. Как и всегда.

Но Лили смотрит на меня, как на чокнутую.

– Ты правда считаешь, что я солгу ради тебя?
– Она упирает руки в бедра.
– Я расскажу копам, что ты сделала!

– Твое право, - спокойно говорю я.
– Но что бы ни произошло с твоей странной сестричкой, оно не имеет ко мне никакого отношения, и ты это знаешь. Если ты расскажешь копам, расскажешь хоть кому-нибудь, то пожалеешь об этом.

Глаза Лили расширяются.

– Это угроза?

Мое лицо превращается в непроницаемую каменную маску.

– Называй как хочешь. Если ты расскажешь, то у нас больше не будет причин быть подругами. Все изменится для тебя, значительно, и для твоей сестры - тоже.

Я стою так близко к Лили, что чувствую ее теплое дыхание на своем лице.

– Лили, - медленно говорю я, чтобы она могла понять каждое слово.
– Когда Габби очнется, прекрасно, и узнает, что ты только что сделала вас самыми большими неудачницами в Холлиер, думаешь, она будет тебя благодарить, что ты поступила правильно? Думаешь, она воспримет тебя в качестве героини?

Все молчат. Позади нас Габби привязывают к носилкам. Мои подруги переминаются с ноги на ногу, но я знаю, что они не удивлены. Мы делали так и раньше.

Ноздри Лили раздуваются. Глаза горят от злости. Я оглядываюсь назад. Я ни за что не сдамся первой.

Мы остаемся в тупике, пока не слышим рев полицейской машины в облаке пустынной пыли. Из машины вылезают два копа: один коренастый с тонкими, как карандаш, усиками, а другой с рыжими волосами и веснушками, - и направляются к нам.

– Дамы?
– Рыжий достает из своего кармана блокнот. Его рация пикает каждые несколько секунд.
– Что здесь происходит?

Лили разворачивается к нему лицом, и на мгновение у меня проносится мысль, что она действительно сейчас все разболтает. Но потом ее нижняя губа начинает дрожать. Мимо нас проходят санитары, неся Габби к машине скорой помощи.

– Куда вы ее увозите?
– кричит им Лили.

– В больницу Оро Вэлли, - отвечает один из санитаров.

– С-с ней все будет в порядке?
– спрашивает Лили, ее дрожащий голос уносит ветер.

Ей никто не отвечает. Лили ловит их прежде, чем они закрывают задние двери.

– Можно я поеду с ней? Она моя сестра.

Коп прочищает горло.

– Вам еще нельзя уходить, мисс. Вы должны сделать заявление.

Лили останавливается, мыски ее ног направлены в сторону скорой помощи, а тело повернуто к нам. За считанные секунды на ее лице проносится вихрь эмоций, и я практически вижу, как работает ее мозг, когда она оценивает варианты. Наконец, она пожимает плечами - чисто-белый флаг капитуляции.

– Пусть они скажут за меня. Это произошло со всеми нами. Мы были вместе.

Я выдыхаю. Коп кивает, поворачивается к Мэделин, Шарлотте и Лорел и начинает задавать вопросы.

Сразу после того, как Лили залезает в машину скорой помощи, и та разворачивается, я чувствую жужжание у себя в кармане. Я достаю телефон и вижу на экране новое сообщение от Лили: «Если с моей сестрой что-то будет не так, если она не выживет, я убью тебя».

«Мне все равно», - думаю я. А потом нажимаю «удалить».

Глава 19

Запись на стене

Сначала Эмма могла различить лишь расплывчатые тени. Она слышала крики, но казалось, будто они доносятся из конца длинного туннеля. В спину вжимался паркет. Ноздри атаковал затхлый запах закрытого помещения. На лице скопилось что-то мокрое - она смутно задалась вопросом, не кровь ли это.

Ее голой руки коснулась мягкая ткань. Кожу согрело дыхание.

– Эй?
– попыталась произнести Эмма. Чтобы сформулировать слова, ей потребовалось огромное усилие.
– Эй?
– снова повторила она.
– Кто здесь?

От нее отошла какая-то фигура. Заскрипели половицы. Со зрением Эммы что-то было не так. Рядом кто-то маячил, но она могла видеть лишь черную каплю. Она услышала скрипучие звуки, ощутила запах меловой пыли. Что происходит?

Через несколько секунд ее зрение сфокусировалось. Капля исчезла. Перед ней стояла большая вертикальная доска для мела старого образца. Сегодня во время подготовки к вечеринке Эмма проходила мимо нее бесчисленное количество раз, заметив, что кто-то написал на ней цитату из «Стеклянного зверинца»: «Порой все оказывается настолько ужасным». Теперь эти слова были стерты, и их место заняло новое сообщение. Как только Эмма прочитала наклонный почерк, у нее в жилах застыла кровь. «Перестань копать или в следующий раз я сделаю тебе больно по-настоящему».

Эмма задыхалась.

– Кто здесь?
– закричала она.
– Выходи!

– Скажи что-нибудь!
– так же вслепую, как и она, заорала я.
– Мы знаем, что ты здесь!

Но кто бы ни написал это послание, ответа не было. А потом Эмму снова начала окутывать теплая пульсирующая темнота. Ее веки трепетали, и она пыталась удержать их открытыми. Прежде чем снова отключиться, она снова краем глаза заметила ту же расплывчатую фигуру - или, может, две фигуры - двигающую по доске руками, стирая слова.

В следующий раз, когда Эмма открыла глаза, то уже лежала на кровати в маленькой белой комнате. На противоположной стене висела инструкция, как следует мыть руки. Над небольшим столиком с банками ватных тампонов и коробками латексных перчаток висел еще один плакат, как выполнять прием Геймлиха.

– Саттон?

Эмма повернулась на голос. Рядом с койкой на офисном кресле сидела Мэделин, плотно сжав колени и сложив на них переплетенные пальцы. Увидев, что Эмма проснулась, на ее лице отразилось облегчение.