Я никогда не...

Эмма обошла огромный цветок в горшке с листьями, похожими на паука, чтобы подойти к следующей фотографии.

– Какая-то часть меня считает, что они слишком скучные, чтобы такое провернуть.

– Они - живой пример скучности, - согласился Итан.
– Но что бы ни произошло с Габби в ту ночь розыгрыша с поездом, у них есть мотив.

– А может быть, это сумасбродство - всего лишь игра, - сказала Эмма.

Она определенно сталкивалась с такой наигранной безбашенностью и раньше, как у ее «молочной» сестры Селы, которая перед своими приемными родителями вела себя, как самая типичная тупая блондинка, но продавала марихуану в заброшенном доме по соседству.

– Тогда они - хорошие актрисы.

Итан подошел к другой фотографии.

– Тебе никто не рассказывал, что в прошлом году Габби переехала ногу Лили отцовским «бумером»?

– Нет...

– А потом когда Лили пришла домой с гипсом, Габби, вероятно, сказала что-то вроде: «Боже мой! Что с тобой случилось?».

Эмма захихикала.

– Не может быть!

– Есть еще одна история, когда в девятом классе Габби каким-то образом закрыла себя в шкафчике в спортзале.
– Итан замолчал, пока брал с подноса еще одно канапе.
– Я даже не знал, что кто-то может там поместиться. А когда мы учились в средней школе? Кто-то застал Лили и Габби, разговаривающих на детской площадке британскими голосами и называющих друг друга «Мисс Лили Толивакер» и «Габби Пони Балони». Они и понятия не имели, что это сленговые названия «пениса», они просто думали, что это звучит смешно. Довольно долгое время они ничего не исправляли.

Эмма чуть не выплюнула полный рот шампанского.

– Боже мой.

– Но несмотря на это, что-то мне подсказывает, что тебе не следует так просто их вычеркивать, - сказал Итан.
– Будь осторожна рядом с ними, узнай, что им известно.

Эмма кивнула.

– Мэделин и остальные девчонки хотят разыграть их. Но мне кажется, что это ужасная идея. Мне лучше держаться подальше от этой затеи. Если они - убийцы, то меньше всего мне хочется еще больше разозлить их.

Включился кондиционер, и внезапно воздух стал прохладным. Группа заиграла что-то более подходящее для 1920-х годов, и пара подвыпивших участников начала танцевать. Итан помахал рукой возле лица, чтобы рассеять облако сигарного дыма. Они молча подошли к следующей группе фотографий. Это был коллаж из полароидных снимков, на каждом из которых были различные части тела: глаза, носы, ноги, уши.

– Люблю Полароид, - сказал Итан.

– Я тоже, - ответила Эмма, оживившись, что он сменил тему.
– Когда я была маленькой, мама, прежде чем уехать, подарила мне Полароид.

– Ты скучаешь по ней?
– спросил Итан.

Эмма дотронулась до ножки бокала с шампанским.

– Это было так давно, - расплывчато ответила она.
– Я едва помню, по чему можно скучать.

– Как думаешь, что с ней произошло?

– Ох, не знаю.

Эмма вздохнула и двинулась мимо группы меценатов, громко разговаривающих о том, как они дружили с Энди Уорхолом в славные времена современного искусства.

– Долгое время я думала, что она все еще где-то рядом наблюдает за мной. Следует за мной от дома к дому, оставаясь поблизости, чтобы быть уверенной, что со мной все в порядке. Но теперь я понимаю, как глупо это было.

– Это не глупо.

Эмма пристально смотрела на прайс-лист на стене, как будто собиралась что-то купить.

– Нет, глупо. Бекки бросила меня. Она сделала выбор, и я не могу его изменить.

– Эй.
– Итан развернул Эмму к себе лицом. Какое-то время он просто смотрел на нее, отчего у Эммы в животе запорхали тысячи бабочек. А потом он потянулся и заправил ей за ухо выбившийся локон волос.

– Она сделала неправильный выбор. Ты же ведь это понимаешь, да?

Эмму захлестнула буря эмоций.

– Спасибо, - тихо произнесла она, глядя в его мягкие голубые глаза.

«Поцелуй его», - шептала я, чувствуя себя поющим раком-отшельником из «Русалочки». Все мои первые поцелуи уже закончились, поэтому сейчас мне приходилось болеть за Эмму.

И тут в Эмму врезалась женщина в пурпурном платье.

– Простите, - невнятно произнесла она, у нее были стеклянные глаза и раскрасневшиеся от алкоголя щеки.

Эмма хихикая отстранилась от Итана.

– Итак, откуда ты так много узнал о том, как пробираться на открытие выставок?
– спросила Эмма, разглаживая спереди платье Саттон.
– Я думала, ты не любитель вечеринок.

Итан направился к ряду окон в конце галереи, выходящих на каменную террасу, украшенную рождественскими огнями.

– Не любитель. Я просто против вечеринок с разбавленным алкоголем пуншем и боди шотами. Это так...

– По-юношески?
– закончила за него Эмма.
– Но иногда это часть жизни в обществе. Порой тебе приходится скалить зубы и терпеть это все, чтобы у тебя были друзья.

Итан допил шампанское и поставил бокал на край стола.

– Но если это та цена, которую я должен заплатить, то лучше я буду один.

– А что насчет девушек?
– нервно спросила она.

В течение нескольких дней она ломала голову над тем, как спросить его об этом. На губах Итана дрогнула легкая улыбка.

– Да, у меня было несколько.

– Я кого-нибудь из них знаю?

Итан пожал плечами и опустился в одно из угловых кожаных кресел, которые сами могли бы быть выставочными экспонатами.

– С кем-то из них было что-то серьезное?
– выдавила Эмма, устраиваясь рядом с ним и обнимая большую мягкую подушку.

– С одной. Но теперь уже все кончено. А у тебя?
– Его взгляд блуждал по ее лицу.
– У тебя кто-нибудь был в Вегасе?

– Не совсем.
– Эмма уставилась на свои колени.
– У меня было несколько парней, но ничего особо серьезного. А потом был один парень, но...

– Но что?

У Эммы сдавило горло.

– Все закончилось ничем.

Она ненавидела ложь, но не хотела вдаваться в подробности своего неловкого фиаско с Рассом Брюэром, который нравился ей, - это было ошибкой. После того, как он ее пригласил, она подготовилась к свиданию: одолжила у Алекс платье, надела туфли от Кейт Спэйд из прошлого сезона, которые та достала в «Гудвилле», перемывала и укладывала волосы три раза, чтобы они выглядели, как надо. Но когда она подошла ко входу в молл, Расса там не оказалось. Вместо этого, там стояла его бывшая подружка Эддисон Вестерберг и ее компания, которые ужасно громко хихикали и гоготали. Они дразнили ее: «Разве мог Расс пригласить на свидание приемыша?». Это была ловушка. Но в отличие от Игры в ложь - просто шалость.

Итан открыл рот, чтобы, возможно, что-то сказать, но неожиданно его глаза расширились, увидев что-то позади них.

– Черт.

Он наклонился вперед и схватил Эмму за руку. Девушка резко развернулась и уставилась вперед. Возле огромной фотографии практически обнаженного мужчины стояла Ниша Баннерджи, одетая в закрытое черное платье и туфли из змеиной кожи. Рядом с ней, посматривая по сторонам с отсутствующим взглядом, стоял ее отец.

– Боже мой, - прошептала Эмма.

Именно в этот момент Ниша повернулась и уставилась прямо на нее с Итаном. В руке у нее забыто свисала шпажка с куриным шашлычком.

– Пошли.

Не успев подумать, Эмма схватила Итана за руку и потащила его сквозь толпу. Она выбросила свой бокал для шампанского в большую урну и обогнула гостей, чуть не сбив официантку с подносом сырных слоеных пирожных. Мужчина в мятом синем костюме и большой ковбойской шляпе посмотрел на них сквозь свой мартини, как будто они были двумя детьми, спасающимися от дворовой потасовки. Но мистер Смокинг спокойно открыл перед ними двойные двери, будто он все время видел людей, убегающих с открытий выставок. Они сбежали по лестнице в мерцающую ночь Тусона.