Я никогда тебя не...

— Ладно, — ответила я, пытаясь встать на его место.

— Можно я возьму его на руки? — спросил он, когда малыш начал кряхтеть громче. — Ты давно кормила его?

— Можно. Хочешь, чтобы я показала тебе, что значит «мучения»? — спросила я, изогнув бровь.

— В смысле? — прозвучало в ответ немного испуганно.

— В смысле, он впивается в грудь деснами и трет ими настолько сильно, что из нее выступает кровь… Но тебе не обязательно это знать, — безразлично сказала я, и он неприятно поежился.

— Блин. И что, всегда так будет? Просто я не в курсе, как это бывает… Господи.

— Нет, говорят, что к этому привыкаешь, и ребенок тоже начинает нормально это делать… Но пока… Это — боль, — пожала я плечами, когда он аккуратно взял его на руки. Мой материнский инстинкт сработал почти сразу. Мне всё время казалось, что он может его уронить, и я стояла рядом, словно приклеенная, пока он говорил с ним и смотрел на него своим теплым взглядом. При том что я доверяла Тайлеру. Доверила бы ему свою жизнь, но параноик внутри меня не выкидывал эти мысли из головы.

— Не обижай маму… Она ведь так мучилась, чтобы ты родился… — погладил он его щечку пальцем.

— Это твой нос, — посмотрела я исподлобья. — Сейчас, когда ты стоишь рядом, я вижу это ещё сильнее.

— Да, кажется, нос действительно мой, — улыбнулся он, не отрывая от него глаз. — Он что, не будет темненьким, как ты? Я думал эти гены — доминанты.

— Не всегда. Бывает и наоборот, — ответила я. — Ладно. Давай я дам ему поесть. Кажется, ему действительно пора, — протянула я руки вперед.

— Еще минутку. Он ведь так спокоен… — сказал он, и меня это даже задело. На его руках он в мгновение перестал издавать звуки недовольства. Хотя на моих вечно ругался, если только не был с грудью во рту. Наверное, дело в температуре. Тайлер — теплый, я же ледяная…

— Спасибо еще раз… Что подарила нам его, он прекрасен, — посмотрел на меня Тайлер, бережно подав мне ребенка, когда я присела на кровать, чтобы покормить его, он уже собирался уйти, но я его остановила.

— Можешь остаться, — сказала я, прикладывая к себе сына, и тут же сжала зубы, когда ощутила новую дозу знакомой боли.

— Женщины так много терпят… — присел он рядом и смотрел, как малыш смешно сосет молоко, вытянув свои пухлые, маленькие губки вперед. — Я восхищаюсь тобой.

— Не надо, Тайлер. Не говори мне этого. Мы вместе это сделали. Взяли ответственность… — промолвила я, вспоминая, как узнала о своей беременности. Но я ведь всё же не решилась на аборт, значит, сделала выбор.

— Мне хочется дать тебе всё в этом мире. Хочется, чтобы когда тебя спросят… Через тридцать лет или больше. Ты бы сказала, я счастлива. Я очень счастлива, что у меня есть Тайлер и…

— Эрик, — ответила я, глядя на него. — Красивое имя. Означает могущество. Почему бы нет?

— Для мага в самый раз… Эрик… Мне нравится, — появилась ямочка на его щеке.

— Мне тоже, — ощутила я, как малыш отпускает меня и вновь сладко сопит, лежа у меня на руках.

— Так теперь и будет? Он так много спит? — спросил Тайлер, переняв его у меня широкими ладонями.

— Младенцы много спят, дальше будет хуже. Подсознательно я уже готова к плохому сценарию, — ответила я, осведомленная темой коликов и прорезывания зубов.

— Я помогу тебе. Больше не уеду. Честно, — сказал он, взглянув на меня с любовью. Я ощущала ее буквально везде рядом с ним. И сейчас мой пыл подостыл. Я стала спокойнее.

— Тайлер… Я должна тебя предупредить. Я такое учудила в нашем доме. Просто… — опустила я глаза.

— Проще сжечь, чем убрать? — спросил он, улыбнувшись.

— Наверное, да. Хорошо, что детскую я не тронула, — сразу же погрустнела я от испытываемой вины.

— Ничего. Я сделаю. Как минимум, ты будешь здесь пару дней, — уверил он меня, и я поморщилась.

— Ты просто не представляешь масштабы, Тайлер… Прости, — он переложил малыша в люльку и подошел ко мне.

— Уэнсдей Аддамс… Что с твоим маленьким, черным сердцем? Почему ты так испытываешь меня на прочность? — спросил он, прожигая меня порицательным взглядом.

— Не знаю. Может, я в полной мере не осознаю, что имею, — ответила я честно, и он обнял меня, целуя в макушку.

— Твои родители едут? — спросил он следом.

— Да, они едут, должны быть к пяти. Думаю, они помогут тебе устранить последствия ужаса, что я натворила дома, — предположила я, пока стояла, прижимаясь к его груди.

— Всё будет хорошо. Я позвоню отцу. Вместе справимся, — провел он рукой по моей спине. — Ты, наверное, устала? Тебе тоже нужно поспать.

— Да, я плохо спала… Не мешало бы отдохнуть, — согласилась я с ним, и он слегка поцеловал меня в щеку.

— Я ещё немного посмотрю? — подошел он к малышу и просто умилялся, глядя на него. Казалось, он был всецело счастлив. Но время было уже поздно, ему было пора, и вскоре он уехал.

Родители по приезде в Джерико сразу направились к нам домой, потому что их бы не впустили ко мне в палату, тем более поздним вечером.

Примерно через час я получила от Тайлера сообщение. Видимо, он оценил ситуацию.

— ?

— Знаю.

— Что здесь произошло? Ураган?

— Нет, это я. Девушка твоих кошмаров.

— Как Эрик?

— Спит, а у меня сна ни в одном глазу.

— Мне жаль. Представь, что ты дома. Расслабься.

— Не могу. Можно я поделюсь?

— Конечно.

— Мне всё время кажется, что с ним что-нибудь случится. Что он упадет, или перестанет дышать, и я буду виновата в этом. Это называется паранойей, я знаю. Но страх за него парализует.

— Это материнский инстинкт. Было бы странно и плохо, если бы у тебя его не было. А то, что ты ощущаешь, нормально. Учитывая, что Мортиша — действительно хорошая мать. Думаю, ты ничуть ей не уступаешь.

— Тайлер. До этого я видела младенца только в семь лет. Единожды. Я пыталась накормить его сырым мясом. Помню, как сейчас. Я — никудышная мать. Но меня это не расстраивает. Я смирилась с этой участью, ведь у меня есть ты.

— Пока отец собирает щепки от уничтоженной тобой кровати, а Мортиша с Гомесом оттирают кетчуп с велюрового дивана, на который, кстати, ушло целое состояние, я мило переписываюсь с виновницей всего этого кошмара.