Я никогда тебя не...

— Конечно, моя дорогая, — взял он её за руку.

Я всегда наблюдал за ними. Мне всегда было интересно как должна выглядеть любящая полноценная семья, ведь у меня такой не было, но зато я сам хотел построить такую. И я был счастлив видеть этот пример перед своими глазами. Моя Уэнсдей… Моя Уэнсдей была другой. Сдержанной, где-то жестокой… Иногда слишком категоричной. Но когда она оставалась со мной наедине. Тогда, когда нас никто не видел. Когда я мог растопить этот лед внутри неё, она менялась на глазах. Именно это мне и нужно было научиться делать… Успокаивать её. Но для этого требовались годы тренировок. Когда мы с её родителями всё приготовили, Мортиша также заказала торт. Я должен был забрать огромный букет черно-белых пионов прямо перед выпиской. Нам оставалось только дождаться утра, но всё это было так волнительно. Я пол ночи не мог уснуть, думая о них. Мы с ней переписывались. Она была излишне дерганной и недовольной. И, может, немного испуганной? Но я не мог понять причину её поведения.

— Всё нормально? Дом ждет тебя. Чистый, налаженный. Мы очень старались.

— Надеюсь, родители не сильно тебя утомили.

— Нет, они помогли. И вообще мы очень сблизились за эти дни. Они так ждут внука. Очень хотят посмотреть на него. А я жду вас. Пожалеть тебя.

— Иногда мне кажется, что такой как я противопоказано иметь детей.

— Не говори глупостей. Я знаю, что это тяжело, но буду рядом. Я нашел кое-что в Интернете. Буду работать из дома.

— Когда ты успел?!

— В перерывах между уборкой этого кошмара. А еще… Я очень хочу тебя порадовать. Погладить тебя.

— Галпин, проникновения запрещены как минимум на месяц, чтобы ты знал.

— Господи, Уэнсдей. Я вообще не об этом. Я хочу понежить тебя. Успокоить. Кроме того… Есть много разных других приятных вещей.

— Ну да… Тебе виднее.

— Прекрати. Я точно тебя отшлепаю. Ты такая вредная.

— Я смотрю на него сейчас. Он спит… Такой маленький.

— Сфотографируй.

— Нет. Фото отнимают душу у младенцев. Увидишь его завтра.

— Уэнсдей… Господи, что за чушь?! Ладно, можешь не фотографировать, но ты совершенно отбилась от рук. Кстати, диван удалось спасти. Заслуга Мортиши.

— Как благородно.

— Уэнс…

— М?

— Я очень люблю тебя. И нашего сына. Пожалуйста, не забывай это.

— И я тебя люблю. Правда люблю. Только поэтому я и пошла на всё это.

— Так мне стало спокойнее… Мы заберем тебя завтра в 9. И с нами будет Энид, Аякс, Юджин и… Ксавье.

— Ксавье? Это еще зачем?

— Не знаю. Энид так сказала. Он хотел поздравить. Подарить подарок. Кто я такой, чтобы выгонять его? Я конечно могу набить ему морду…

— Галпин. Прекрати.

— Так вот… Завтра мы все приедем…

— Хорошо, я буду готова к 9.

Ранним утром мы доделали последние штрихи и готовились выезжать. Я был на взводе. Очень нервничал и волновался. Мортиша всё время успокаивала меня, а Энид подливала масла в огонь ещё сильнее. У неё была привычка создавать ещё больший кипиш вокруг. И она всё время спрашивала не забыли ли мы чего. У меня уже дергался глаз от всего этого.

— Так. Всё. По машинам. Лично я поехал. Поэтому вам лучше сесть со мной. Аддамсы поедут с моим отцом, — похлопал я громко в ладоши, зазывая ребят.

Дорога до роддома занимала двадцать минут, и даже за это время мы все успели переругаться. Энид с Аяксом потому что он громко жевал жвачку, Юджин с Аяксом снова из-за ревности, а я с Ксавье, потому что он косился на меня.

Но когда мы все приехали, замерли в ожидании неё. Воцарилась тишина и никто больше не показывал характер. Просто терпеливо ждал. И я никогда не видел никого более красивого. На ней снова было черное платье. Даже на выписку из роддома она надела черное. И она была точно такой же как и до беременности. Ну, почти. Хрупкой, маленькой, но такой женственной. Она как и всегда совершенно не улыбалась, когда держала Эрика на руках, и я даже не думал об общем снимке, но Мортиша настояла. Моя девочка морщила свой маленький носик, потому что не хотела делать его. Я перенял малыша на руки. Мортиша и Гомес говорили, что он похож на меня. И вот, когда отец подошел к нему, я впервые за последнее время, увидел, что он расчувствовался.

— Правда, Тайлер. Когда ты родился… Ты был таким же. Очень похож. Вылитый ты, — сказал он, пытаясь скрыть ком в горле, но я слышал, что он не готов показать чувства, однако они есть.

— Дорогая… Мы поздравляем тебя… Такой чудный малыш, — улыбнулась Мортиша, глядя на него. — В этих глазах живет сам Сатана.

— Родная, не нервничай, — шепнул я ей на ухо, держа на руках нашего мальчика.

У нее был такой вид, будто её парализовало. Энид в восторге что-то говорила и прижимала её к себе. Юджин протянул в подарок букет и подарок. Аякс просто хлопал глазами, оглядывая нас и был в ужасе от происходящего, а страдалец Ксавье смотрел влюбленным и завистливым взглядом.

— Потрясающе выглядишь. Как и всегда, — обнял он её и взял у Гомеса фотоаппарат, чтобы сфотографировать нас всех. Энид верещала от счастья, а я крепко обнял Уэнсдей за талию, целуя в макушку.

— Ты лучше всех… Спасибо за сына, любовь моя. Приедем домой, и будешь отдыхать, — держал я её рядом, не отпуская из своих рук.

— Я не устала. Нам нужно поговорить, — сказала она напряженным голосом.

— Ладно. Надеюсь, это не новый скандал на ровном месте, — улыбнулся я, пока фотоаппарат щелкал.

— Нет… Это важно, — прозвучал её звонкий голос, и даже я немного занервничал.

Я передал ей Эрика и аккуратно посадил их всех в машину. По приезде домой, мы положили спящего малыша в комнату и включили ему проектор.

Уэнсдей была крайне удивлена всему, что видела, но не сказала ни слова, она лишь хотела поговорить со мной. Поэтому пока родители и гости накрывали на стол и смеялись мы с ней уединились в спальне, чтобы поговорить.

— Тайлер. У меня было видение. Плохое видение. Кто-то захочет забрать нашего сына. Мне звонил Джеймс. Он сказал что-то очень похожее. Что многие могут заинтересоваться им, — тараторила она как безумная.

— Так, остановись. Его никто не заберет. Мы ведь рядом. Он дома, спит в своей комнате. Работает радио няня, она всегда со мной, — указал я на неё в моем кармане.

— Я понимаю, но мои видения не лгут. Ты сам это знаешь, — опустила она глаза. — Я не могу думать о чем-то другом. Я боюсь за него.

— Ты уверена, что это не был просто сон… От тревожности? Сон после стресса, — спросил я, взяв её за руки.

— Уверена, — ответила она с сожалением.

— Ладно. Мы всё решим. Не волнуйся, — крепко обнял я её, нюхая волосы. — Покушай и отдыхай. Я буду с маленьким всю ночь. Не отойду от него. Обещаю.

— Нет, я буду с вами, — оспорила она. — Но сначала приму душ и переоденусь, и мы выгоним всех гостей.

— После ужина, Уэнс. Так нельзя, — уговаривал я её, глядя жалобными глазами.

— Ладно, после ужина. Но не будем засиживаться, — пошла она на компромисс, и я кивнул.

— Хорошо, родная, — я дождался, когда она уйдет, а сам пошел в детскую. Там спал мой маленький мальчик. Моё продолжение. Крошка Вельзевул.

— Я не дам тебя в обиду. Никому… Папа любит тебя, родной… Спи… — я пошел к остальным, погладив его маленькую ручку, и закрыл дверь, ощутив на коже неприятный холодок, словно наша жизнь здесь отныне не была в безопасности…