Я обязательно спасу Тот

– Я знаю.

– Ну так, значит, ты не боишься?
– она щурит глаза. Я недолго молчу.

– А смысл?

Затем всё утопает в темноте и прикосновениях теплых, безумно нежных рук. Голова почти прекращает болеть, становится легче и я чувствую себя ужасно сонной.

Я выбираюсь из кровати, когда за окном окончательно темнеет. Одеваюсь, пару минут стою посреди темной, но безумно уютной комнаты, и с сомнением смотрю на пачку сигарет. Но, поборов себя, качаю головой, накидываю куртку и выхожу подышать свежим воздухом на улицу.

Мне приходится спускаться через клуб, проталкиваясь между людьми и на ходу отбирая у кого-то стакан с какой-то мутной гадостью. Сделав глоток, я морщусь, ставлю стакан на первый столик, который вижу, и выскакиваю на улицу.

И чуть не сбиваю с ног какого-то невысокого смуглого мальчишку с крупными черными кудряшками. Я тихо матерюсь, он ойкает и опускает взгляд вниз. Наши взгляды встречаются, я с трудом узнаю в нём своего одноклассника, поэтому спешу отлипнуть и отступить на пару шагов назад.

– Брук? Ты всё-таки здесь!
– говорит он, будто не веря своим глазам.
– Господи, слава Богу!

Он порывисто меня обнимает, я неловко хлопаю его по спине и киваю подошедшему Крису - другому моему однокласснику и другу Мел. Он немного похож на медведя и любит улыбаться. Возможно, поэтому, глядя на его унылую физиономию, меня посещает новый приступ грусти.

– Ты слышала о том, что в школе?
– говорит Луи, отпуская меня. Я коротко киваю.
– Ты бы знала, что там происходит... Я имею в виду, внутри. Там жуть как страшно! Но мы... Мы не были там, но Аманда передает сообщения. И Бен, и Рич, и... В общем, много наших. Еще никого не убили, но угрожают. И довольно серьезно, если честно. Полиция на ушах, правительство на ушах, родители...

– Правительство и родители - одно и тоже.

У нас в школе учатся дети бизнесменов и всяких там прокуроров. Самых разных уровней и мастей.

– Ну да.
– соглашается брюнет. Крис кивает.

– Они развесили бомбы и поставили тротиловые ящики.

– Мы хотели идти туда на штурм, но нам отказали.

– Да и штурм отменили.

– Да. Сказали, что риск слишком велик.

Я слушаю парней молча.

– Риск?
– хмыкаю я.
– Их всех или убьют, или... убьют. Если бы штурм состоялся - их бы всех перебили. Я про детей, конечно. У наших полицейских руки не из того места, им плевать, куда стрелять. А потом всё равно выйдут героями. Правда, это если выйдут, а их не завалит какой-нибудь бородач с автоматом.

Завязывается спор, но дальше я молчу, придерживаясь своей теории.

– Им просто нужен выкуп.

– И ты веришь, что детей отпустят?

– Да, черт возьми, я в это верю!

– Ну и дурак.

– А вы-то что здесь делаете?
– спрашиваю я, когда студенты немного подостыли.
– Тоже не было в школе?

– Да.
– кивает Луи.
– Мне утром хреново было, а Крис ездил... Куда ты там ездил?

– Гипс снимать.
– отвечает Крис.

– В общем, нас не было. Родители как с цепи сорвались, перестали пускать нас на улицу, но мы кое-как выбрались из домов.

– Там полный...

– Понимаю.
– говорю я, задумчиво почесав затылок.
– Жесть.

Парни почему-то переглядываются.

– И да, чего мы зашли... наши соболезнования.

Луи обнимает меня еще раз, Крис тоже - это первый раз, когда мы вступили в близкий физический контакт за все годы совместного обучения.

– Спасибо, парни. Но откуда вы знали, что я буду здесь?

– Так от Софи. Она нам проболталась, что вы идете в клуб.

– И почему я не удивлена?
– хмыкаю я.

– Да ладно, здесь нет ничего такого.

Где-то далеко слышится взрыв. Луи с тоской смотрит в ту сторону, а Крис опускает взгляд.

– Мне домой пора, парни.

– Мы можем тебя провести. Сейчас опасно ходить в одиночку.
– вскидываются они. Я отрицательно мотаю головой, глядя на одноклассников с улыбкой.

– Не нужно, спасибо.

Мы прощаемся и я направляюсь в темноту, накинув на голову капюшон и собираясь написать Бьянке о том, что ухожу домой. Но через пару секунд я снова поворачиваюсь лицом к уходящим парням и обращаюсь к ним:

– Удачи, ребят!

Брюнеты разворачиваются и с улыбкой машут мне руками. Я улыбаюсь в ответ и возобновляю путь. Достаю телефон из кармана и набираю короткое сообщение, после чего отправляю его подруге. Правда, не чувствую при этом ничего, кроме приятного тепла внизу живота и жжения на губах. Морально - ничего.

Я жду автобус довольно долго, но, осознав, что в такое время транспорт почти не ходит, направляюсь домой своим ходом. В голову лезут самые разные мысли - тоска по друзьям, страх за происходящее в школе, волнение из-за возможной реакции родителей на мои долгие прогулки, переживания по поводу того, что я так и не дописала шестую главу.

Что греет мне душу? Да ничего. Правда, я рада, что Ребекка в очередной раз осталась дома и не пошла в школу, когда на неё напали, я рада, что учителя, которых я ненавижу, напуганы до смерти, я рада, что мой плеер полностью заряжен и я могу слушать любимые песни всю ночь напролет. Я рада, что со мной всё хорошо. Физически.

Я поднимаю взгляд на небо и ухмыляюсь - сегодня звезды необычайно красивые.

А затем улыбка соскальзывает, как только я слышу нечто, отдаленно похожее на привычные голоса.

– Ты не понимаешь, каково это, шестнадцать лет расти в настоящей семье, а потом окунуться во всё это! Я не была к этому готовой, понимаешь?!
– кто-то довольно громко шмыгает носом. Я оглядываюсь по сторонам и ныряю за угол круглосуточного магазина.
– Мне страшно! Черт...

Тишина, затем чьи-то шаги и хлопок. И рыдания.

Я непонимающе хмурюсь.

– А если Брук там?!
– завывает женский голос.
– Если её тоже взяли в заложники? Её же убьют!

– Зачем её убивать? Сама подумай.
– успокаивает её второй голос. Тот, который я всегда узнаю - низкий, почти мужской, удивительно серьезный и взрослый.
– Она не будет высовываться, не дура же.

Не будет высовываться, не дура же. Ха!

Мне становится страшно, но я делаю шаг под свет фонаря.

Неподалеку видны несколько силуэтов.

Этого не может быть...

Какого черта?!

Я смотрю в огромные, удивленно распахнутые глаза совершенно живой Мел, но долго не выдерживаю, теперь уже переводя взгляд в сторону Ким. Девушка поражена не меньше меня, их друзья замирают в непонимании. А в наушниках уже слышится знакомая мелодия и пронизывающий до костей голос:

– You said: