Я, оперуполномоченный

– Ты? На кой хер?

– Чёрт его знает!..

– Ну так если он у тебя, как же из него могли инкассатора замочить?

– В том-то и дело, что он не у меня. Я его сразу спрятал… И теперь боюсь, что кто-то мог найти его…

– И пойти с ним на дело? – подвёл итог Хомут. – Это запросто.

– Но ведь тогда на меня всё свалят. Согласись, что украсть ствол – одно, а убить человека – совсем другое… А если из этого револьвера и впрямь убили инкассатора? Как докажу, что не я сделал это? Револьвер-то из нашей конторы. И раз меня сюда сунули, стало быть, подозрения какие-то есть, что это я его упёр… Ой, как мне плохо, Хомут! Просто блевать хочется от тошноты. Всего выворачивает, колотит…

– А спрятал ты его надёжно? – поинтересовался после долгой паузы Хомут.

– Вроде бы… В старом доме, неподалёку от моего дома, на чердаке… Но ведь набрести кто-то всегда может…

– Может, – согласился сокамерник.

Лязгнул дверной замок, и в камеру вошёл ссутулившийся Костя Сахар.

– Вот суки, – сплюнул он, – просто все жилы вытянули своим занудством. Колись им да колись. А вот не расколюсь! Сами пущай дакапываются до правды-матки… Ну, брательники, как вы тут? Скоро баланду принесут? Похаваем здешнего дерьма?..

На третий день Терентьева вызвали на очередной допрос. В уже знакомом ему после двух допросов кабинете, где стоял стол и привинченный к полу стул, было тихо. Роман усталым взглядом обвёл голые стены, и его глаза остановились на двух кнопках, предназначенных для срочного вызова охраны.

– Ну-с? – В двери появился Смеляков. – Как самочувствие, гражданин Терентьев?

«Совсем сник парень. Сейчас расколется», – решил Виктор, изучая измученное лицо Терентьева.

Роман наклонился над столом и машинально попытался подвинуть привинченный к полу стул. Губы его дрогнули.

– Чёрт, – прошептал он и отпустил стул.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, – донёсся едва слышимый ответ. – Ничего не случилось, если не считать всего этого. – Роман обвёл глазами кабинет.

– Ну тут вы только себя должны винить, гражданин Терентьев, – с заметной грустью в голосе сказал Смеляков.

– Да уж…

– Хотите признаться?

– В чём?

– Разве не в чем? Давайте я помогу вам, Роман Семёнович. Вы хорошо помните тот день, когда пропал револьвер?

– Да.

– Как же вы помните его, если утверждаете, что не знаете, когда оружие исчезло?

Терентьев промолчал.

– Ладно. – Смеляков кивнул. – Давайте по порядку… Вы собрались на пост, взяли записанное за вами оружие и револьвер Лазарева, выданный вам по ошибке. Щукин никогда никого из вас на место не выводил, вы сдавали пост в караульном помещении, вопреки инструкциям.

– И что? – Терентьев смотрел в пол.

– А потом, когда вы вернулись с поста, вы спокойно сдали своё оружие, а второй ствол так и остался у вас в кармане… А дальше уж совсем ужасно. Украденное оружие требовало действия. Как у Чехова: если в пьесе на стене висит ружьё, то оно обязательно должно выстрелить. Револьвер жёг вам руки, и вы решились на ограбление.

– Нет!

– Что «нет»? Чего уж теперь отпираться? Дело сделано, придётся отвечать строго по закону. Захотели быстро и легко нажиться? Пошли даже на убийство!

– Я никого не убивал! Никого не грабил!

– А инкассатор?

– Не убивал я инкассатора! – Терентьев истерично заколотил ладонями по столу. – Револьвер украл, но не стрелял ни в кого! Вообще не стрелял из него! Можете проверить!

– Как?

– Есть же баллистическая экспертиза! – продолжал кричать молодой человек. – Проверьте! Проверьте всё, что надо! Господи, ну не могу я уже тут! Хватит же! Отпустите!

– Где вы спрятали оружие, гражданин Терентьев?

– На чердаке… Я могу показать… – По лицу Романа струился обильный пот.

Смеляков глубоко вздохнул.

– Зачем же тебе револьвер?

Терентьев молча передёрнул плечами.

– Приключений на свою голову искал? – спросил Виктор.

Терентьев опустил голову и внезапно громко, со вхли-пываниями зарыдал.

– Кому давал его?

– Нет!

– А если подумать?

– Да никому! Ни единая душа не в курсе! Клянусь! Чем угодно могу поклясться… Разве только кто-то наткнулся на него там…

– Если кто-то наткнулся на него, то дела твои совсем плохи. Впрочем, они и так совсем не блестящие…

Изъятый револьвер отдали на экспертизу, и Виктор, почти уверенный в том, что именно из этого оружия был убит инкассатор, испытал глубокое разочарование, увидев результаты экспертизы.

– Не тот ствол! – озадаченно хмыкнул Максимов.

– Не тот, – удручённо согласился Виктор. – А я уж губы раскатал…

– Признаться, я тоже решил, что мы вышли на след, – сказал Максимов. – Что ж, продолжай копать дальше…

– Столько времени грохнулось, – пожаловался Виктор, – и всё зря.

– Ничего себе зря! А пропавший ствол? Ты ж револьвер вернул! Чего раскис-то?

– Да… – Виктор неопределённо махнул рукой.

Ещё через два дня была обнаружена нехватка револьвера на киностудии имени Горького.

– Где начальник караула? – Виктор без энтузиазма приступил к опросу вохровцев.

– В отпуск уехал, – доложил Евгений Самуилович, грузный мужчина с пышными усами, замещавший отсутствовавшего начальника.

– Давно?

– Нет… – Евгений Самуилович замялся. – Но чтобы точно сказать, надо по календарю проверить.

– Внезапно, что ли, собрался? – уточнил Виктор.

– Отпуск у него только в августе намечался.

– А как он объяснил? Почему вдруг решил ехать?

– Не знаю, – виновато пожал плечами заместитель, перелистывая жёлтые странички перекидного календаря. – Лето всё-таки…

– Ну так как давно он отсутствует?

– Восемь дней… Пришёл серьёзный такой чего-то, озабоченный. Ну и сказал, что надо ему по семейным обстоятельствам на пару недель отлучиться. Взял за свой счёт…

«Восемь дней, – подумал Виктор. – То есть уехал он после нападения на инкассатора. На следующий же день после нападения взял отпуск…»

– Куда поехал?

– Он не сказал, но обычно отдыхает в деревне. Мать у него в Малаховке.

Смеляков тут же позвонил на Петровку. Трубку взял Веселов.

– Алло, Игорь? Кажется, я вышел на след. Записывай: Тропарёв Антон Александрович. Вероятно, в настоящий момент находится в посёлке Малаховка. Дай команду, что бы приняли меры к задержанию. Может быть вооружён…