Я отыщу тебя в прошлом

Вдыхая морской воздух, я вглядывалась в проемы в живой изгороди, через которые открывался вид на дальнюю, пейзажную, часть владения и его окрестности, а в ясную погоду далеко на юге виднелись пролив Ла-Манш и остров Уайт.

Я устало присела на скамейку, вероятно специально поставленную здесь для того, чтобы гости любовались садом с лучшей точки обзора. Тут меня и нашел Артур.

– Пойдем, покажу кое-что! От такого ты не сможешь оторваться! – без предисловий начал он.

Он взял меня за руку и повел по дорожке в сторону моря. Выходя из дома, он небрежно накинул на плечи охотничью куртку и теперь был до неузнаваемости юным и задорным.

На том балу, когда я впервые увидела его, и подумать не могла, что он может быть таким живым и близким. «Кое-чем» оказался солнечный рассвет над морем! Действительно, подарок дороже королевских бриллиантов!

Артур обнял меня за плечи и прижал к себе, согревая. Волны ударялись о скалы, пахло водорослями. Мы замерли. Солнце поднималось, словно для того, чтобы полюбоваться с высоты огромным морем, безмятежно отдыхающим внизу. Светило раскрашивало небосвод и будило его, притихшее, спрятавшееся под туманной дымкой. Так ребенок ранним утром с головой укрывается одеялом, прячась от матери.

– Я столько раз видел это, но каждый раз сердце замирает.

– Как красиво! Я видела его из иллюм… с холмов, но здесь, над морем, это непередаваемо! – Меня охватило странное беззаботное, счастливое настроение, которое длилось, длилось и длилось.

Будущее, в отличие от чудесного настоящего, казалось мне туманным и холодным, словно глубокое ущелье.

Но пока длилось счастье, мне не хотелось знать, что будет дальше…

Артур

Прочитав послание от графини, полученное с утренней почтой, Джил, радостно улыбаясь, сообщила:

– Представляешь?! Бабушка нашла себе новое занятие.

– Неужели? И какое дело возложила на себя графиня? – оторвавшись от газеты, спросил я, пока служанка разливала нам чай.

Джил завтракать отказалась. Неужели это из-за плохого самочувствия?!

Я сладко поежился, наконец мне сознательно захотелось иметь наследников. Очень хотелось! Малейший намек, и я превращу весь второй этаж в огромную детскую. Тут же задумался, мысленно расставляя по степени важности работы по переоборудованию дома, но меня прервала Джулиана:

– Она забирает мальчишек-трубочистов у нерадивых хозяев и, подлечив, отправляет учиться и работать к себе в имение.

– Действительно, важное занятие, – согласился я, пригубив горячий чай. Затея в ее стиле. Что ж, графиня вольна в своих поступках.

Отсутствие восторженных эмоций, видимо, сказалось на моем лице, так как Джил терпеливо сказала:

– Очевидно, ты еще не понял, но это действительно очень важное занятие! Пока примут законы, запрещающие детский труд, это будет единственным спасением для деток, хоть и не для всех…

– Ничего не получится. – Мне не хотелось расстраивать Джил, но, увы, надежды не было. – Уже три раза в парламенте пытались запретить труд детей до десяти лет, последние два раза это было сделано при мне: два года назад и вот совсем недавно – в начале осени. Но все провалилось.

Я отставил чай. Не скажу, что эта тема напрямую меня касалась, но весьма волновала, как любого нормального человека, достойного этого звания.

Отложив газету, я загляделся на жену. Она была в бледно-голубом утреннем платье и в этот момент, задумавшись, нежно улыбалась, теребя пальчиком кружевной край манжета. Наверно, вспоминала графиню. Джил мне очень нравилась! Как это ни удивительно, мне совершенно не наскучило ее общество за два месяца после свадьбы. Она была умна, энергична и решительна. И чрезвычайно привлекательна. Иногда даже излишне привлекательна. Тогда это меня по-настоящему пугало. Даже боялся, что, не дай бог, совсем потерял от нее голову. Я готов был снести горы, чтобы доставить ей радость. Но все равно временами она выглядела такой несчастной… Что меня крайне огорчало, мне хотелось, чтобы она была счастлива, как я.

– Дорогая, скоро Рождество! Его можно справить здесь, а можно отправиться куда-нибудь.

– О… А куда? – загорелась Джулиана. – Я люблю путешествовать, но мне бы хотелось увидеть бабушку… Но и посетить здесь веселый деревенский праздник мне тоже было бы безумно интересно.

– Тогда давай справим Рождество здесь, а потом поедем к графине. Я напишу матушке, чтобы ждали нас в Лондоне поближе к весне.

– Как хорошо, – захлопала в ладоши Джил.

В минуты, когда она веселилась, словно ребенок, я не мог на нее наглядеться. Воодушевленный подобной радостью, предложил:

– Мы поедем в Грецию, например… или в Италию. Ты ведь этого хотела?

Джулиана замерла, глаза ее от восторга засветились, она одарила меня такой улыбкой… Я взглянул в сторону двери. Надеюсь, нам никто не помешает?!

Каждый день она таскала меня то на пешую, то на конную, то на морскую прогулку.

Джил счастливо улыбалась, замечая удивление на моем лице, когда на черном коне проносилась мимо, не заботясь о том, успеваю ли я за ней или нет. Она сидела на лошади легко и непринужденно. О таких наездниках говорят, что они родились в седле.

– Ты правда села на коня только у бабушки?! – недоверчиво спрашивал я, настигая удалую супругу.

– Конечно! А теперь догони…

Конечно, ей меня не обогнать, но это нам с Вороным давалось нелегко!

Топот копыт позади заставил меня ускорить бег коня. Когда мы доскакали до первых ферм, я, задыхаясь, спросил:

– Ну и как тебе Рождество в Гемпшире?

Она потянула поводья, направляя лошадь в обратную сторону:

– О, это было чудесное Рождество! С подарками! С вкусными горячими напитками! С чудесными песнями, воспевающими рождение Христа, с огромным поленом и венками омелы. Кто бы знал, что омелу – этот древесный паразит – так чтят в эти дни… – Она осеклась, с испугом посмотрев на меня, я решил, что это из-за рождественских поцелуев.

– Ты что, под омелой ни с кем не целовалась?

– Нет, я до тебя вообще не целовалась.

– Я знаю, – довольно сказал я. Как мне когда-то могло только в голову прийти, что она имела что-то общее с акробатами и актеришками?!

Сама Джил так объяснила свои умения: ее отец нанял ей в учителя старого французского солдата, который обучал ее самообороне и заставлял ежедневно заниматься упражнениями со шпагой, а когда родители погибли, она перебралась к тете и обо всем позабыла.

После конной прогулки мы вернулись. Настало время обеда. Джулиана убежала переодеваться, я пошел в библиотеку. И, пока Джил не было, разглядывал ее акварели. Зарисовки Джулианы яркие и радостные, в них не было никаких мистических или невероятных сюжетов. Скорее, выверенная четкость. Вот только выбор странный для дамы – какие-то знакомые строения и расположения улиц.

Я усмехнулся: похоже на карты, словно шпионские.

Скоро Джил появится, и мы пойдем обедать…

Благословенное время, тишина, до весенних хлопот еще пара счастливых месяцев.

Скоро мы возвращаемся в Лондон, в другой мир, к родным. Но самое главное – теперь нам вновь предстоит «надеть» на себя светские обязанности знатного семейства, чему будут безмерно рады наши родственники.

Маман вообще считает, что графу не подобает рисковать жизнью на поле брани. Его занятия, по ее мнению, не должны выходить за рамки заботы об арендаторах, земле и, конечно, наследниках. Я усмехнулся и оглядел библиотеку… если бы…