Я плету твою судьбу

— Но ведь ты могла бы зарабатывать на творчестве, — возразила я, пытаясь не отставать от неё и не потеряться в хаотичном потоке прохожих.

— У меня большая семья. Родители уже на пенсии, а я самая старшая, — проговорила она, и в голосе её звучала лёгкая грусть. — Да к тому же… Ты посмотри вокруг. — Она обвела руками разномастные магазинчики и самодельные лотки, которыми было заставлено почти всё свободное пространство. — Это весело, это дыхание жизни. Но только когда ты один, когда тебе не надо заботиться о семерых домашних, что ждут тебя с работы.

— Как-то это грустно, — пробормотала я, совершенно по-другому посмотрев вокруг.

— Нет, не грустно. — Руби вновь одарила меня своей фирменной улыбкой. — Это этап жизни. Ступенька к принятию себя и познанию того, чего ты хочешь от своей жизни. Я ни о чём не жалею, особенно когда прихожу домой и меня встречает орава братьев и сестёр. Они делятся со мной своим счастьем — и мне этого достаточно. Это и моё, — она сделала ударение на последнем слове, — счастье.

До неприметного магазинчика подруги Руби мы дошли в молчании. Меня озадачили слова магички. Она находила себя в помощи родным, жила ради них. А как же собственные желания? Или это и есть то, чего она хотела от жизни?

В моей голове это настолько не стыковалось, что вызывало короткое замыкание. Мне, привыкшей к жизни одиночки, была непонятна такая альтруистичная позиция Руби. А как же здоровый эгоизм?!

— Каждый живёт свою жизнь, — будто бы отвечая на мои размышления, проговорила оперативница и, увидев мои ошарашенные глаза, рассмеялась. — Да у тебя на лице всё написано, того и гляди пар из ушей пойдёт. Не пытайся втиснуть моё видение жизни в свои собственные рамки. Я же не осуждаю твои попытки мимикрировать под высокородных.

Она подмигнула мне, растянув губы в хитрой ухмылке, и рванула на себя тяжёлую, судя по усилиям, дверь в неприметную лавку.

Все мои возмущения по поводу игры в аристократию пришлось оставить за порогом. Потому что обстановка магазина била наотмашь буйством красок, свисающими перьями, разбросанными кружевами, рулонами кожи и даже ползающими по стенам артефактными брошками в виде разной живности.

— Ничего себе, — пробормотала я.

— О, всё-таки удалось прочитать вывеску? — Из заваленного угла показалась растрёпанная голова, видимо, хозяйки магазина.

— В смысле? — всё ещё пребывая в недоумении, уточнила я.

Тем временем из-под кучи тряпья к нам выползла миниатюрная брюнетка в огромных очках. Брюнетка — это если говорить в общем, потому что волосы девушки были окрашены в вырвиглазные цвета и только отросшие корни намекали на их истинный цвет.

— Ну, лавка моя так называется. «Ничего себе», — ответило это чудо. — А Руби говорила, что ни хрена не понятно. А я с самого начала говорила, что это концепт такой!

Я попыталась вспомнить хоть какую-нибудь вывеску над входом, но там была лишь невразумительная мазня, которая лишь с натяжкой могла бы называться концептуальной.

— Либерика, это моя подруга Таис, и ей нужна твоя помощь. — Руби ухватила бормочущую швею за руку. — Соберись.

— О, — тут же оживилась та.

А когда её взгляд наткнулся на хаттанты, то в её глазах загорелся такой энтузиазм, что я инстинктивно сделала шаг назад.

— Стой! Ты Ткач! Это супер!

— А? — Я совсем перестала что-то понимать.

— Что нужно-то? — пропустив моё недоумение мимо ушей, спросила Либерика, обойдя меня по кругу. — Не вертись! Это будет фурор! Прорыв года!

— Либи, ты её пугаешь, — с мягкой улыбкой проговорила магичка. — Нам нужно платье, чтобы достойно показать Таис на ужине в Обители Родов.

Безумная швея бросила на меня уважительный взгляд:

— Я очень рада, что Ткачей наконец-то начали воспринимать как равных.

Мои попытки возразить Руби пресекла закатыванием глаз. Мол, молчи, а то хуже будет.

— Значит, нам нужен роскошный образ с изюминкой?

Либи шагнула ко мне вплотную и резко посмотрела в глаза. За толстыми очками её радужка казалась более яркой и горящей безумием.

— Только пускай эта изюминка будет минимальной, — пискнула я.

Куда подевались моё хладнокровие и умение держать лицо? Либерика сносила все границы и чужие зоны комфорта подобно тайфуну.

— А это уже мне решать. Стой смирно! — Последнее она рявкнула столь неожиданно, что я тут же вытянулась по струнке и послушно замерла.

Брюнетка принялась водить вокруг меня руками и что-то сосредоточенно мычать.

— Что она делает? — Испуг в голосе был самым настоящим, не наигранным.

— Либи считает, что для того, чтобы сшить действительно твою одежду, нужно проникнуться аурой клиента.

— Аурой? — Лицо вытянулось, послав магичке просьбы о помощи.

— Не бери в голову, это не больно, — вместо Руби пробормотала Либерика. — И я уже закончила. Сейчас начнём кроить.

— Кого? — Я в ужасе отшатнулась от неё и со всего маха уселась на тюк с тканями.

Я всерьёз полагала, что она начнёт кроить прямо меня. С неё станется!

— Платье! Ты чего такая впечатлительная? — Ответ швея уже не слушала, исчезнув из поля зрения за доли мгновения.

— Классная, правда? — поинтересовалась Руби, присев рядом.

— Ничего себе, — выдохнула я, теперь понимая, откуда такое название у лавки. — Может, мы вечером зайдём? Сколько займёт пошив?

— Через пятнадцать минут получишь свой наряд, — донеслось откуда-то сверху, и перед нами грохнулось несколько рулонов разного вида тканей — что-то плотное и что-то воздушное.

— Как пятнадцать минут?! — ахнула я, живо представив ужас, который можно сваять в столь короткие сроки.

— Тш-ш-ш, — шикнула Руби, посматривая за манёврами подруги на галёрке. — Либерика у нас из Афурибо, очень дальнего и малородного ответвления от уже знакомых тебе Арибо, артефактников.

— А-а-а, — протянула я.

Вроде как мне это что-то объяснило. Но так и не поняв, к чему вела Руби, спросила:

— А что это значит?

Магичка устало выдохнула, но недовольно бурчать не стала. Сказывался опыт общения с многочисленными братьями и сёстрами.

— Либи достался ослабленный дар высокородных родственников. Артефакты она создавать не может, тем более наделять вещи магией. А вот визуализировать придуманный эскиз — запросто. Да ты сама сейчас увидишь.

Она кивнула на спускавшуюся сверху Либерику. Девушка тащила ещё несколько рулонов ткани, какие-то инструменты и контейнер, заваленный отделочными материалами. Бисерные нити, что свисали из него, вызвали у меня непроизвольную судорогу в горле. Не уверена, что позволю снова обрядить себя в такого вида бахрому.