Я подарю тебе боль
Шрифт:
Оставшееся до полуночи время прошло, как в тумане. Когда все расселись за столом, Эдуард едва заметил, как пробили куранты…
Он завис в телефоне. Переписывался с Линой, которая отправляла ему интимные, безумно возбуждающие фото…
«Это все твоё», - подписала она фотографию, на которой её наготу прикрывали лишь длинные светлые волосы…
«Не могу дождаться, когда буду рядом», - ответил он ей. – «Когда смогу тебя ласкать».
«Я тоже. Без тебя Новый год – не праздник, а пытка», - написала она в ответ. – «Я проплакала весь вечер…»
Казалось
Да какого черта, в самом-то деле?!
Почему он должен сидеть в такой прекрасный праздник, который бывает раз в году, тут, среди людей, которых не особо и хотел видеть, почему должен терпеть это все?!
Когда где-то там она – молодая, горячая, готовая ради него на все…
Он считал себя достаточно сдержанным, умным человеком, но в этот момент эмоции бесповоротно взяли над ним вверх. Перелились через край, толкая на необдуманный поступок. На то, чего совсем не планировал ещё пять минут назад…
Господи, только мальчишки так себя ведут! Но он и хотел быть мальчишкой! Влюблёнными, беззаботным, порывистым, ничем и никем необремененным, способным совершать сумасшедшие поступки ради любви!
Черт с ней, с фирмой! Ангелина же не разлюбит его из-за того, что он станет не столь богат!
Всё, что останавливало его от признания в измене раньше, вдруг показалось глупым и незначительным. И зачем только он так долго молчал?.. Зачем пытался все скрыть? Зачем крал у самого себя минуты, дни, месяцы счастья?!
Можно ведь решить все проблемы одним махом. Мгновенно оставить позади этот доставший его брак, перерубить шантаж сына, прекратить собственные страдания…
Да! Так он и сделает!
– Любимый, тост.
Жена тронула его за рукав, напоминая о давней традиции.
– А, да, тост, - проговорил в ответ.
И понял – пора… К чему дальше тянуть?
Взяв бокал, встал с места. Уверенно, громко объявил…
– Даш, ты прости меня, ради Бога. Но я так больше не могу…
Глава 7
– …Я другую люблю и с ней сейчас должен быть…
Эдик все продолжал говорить – зачем?.. Продолжал хлестать меня каждым словом, убивать, ранить…
В ушах появился шум. Мне хотелось бы убедить себя, что все это – лишь кошмар, и я сейчас очнусь, проснусь…
Но все было слишком реально-жестоким, чтобы быть просто сном.
Гости притихли. Из всех окружающих звуков остались лишь бормотание телевизора да бешеное биение моего собственного сердца.
Но худшее ещё было впереди.
Следом за своим отцом с места поднялся сын. Я ожидала, что он осадит Эдика, выскажет ему пару ласковых, заступится за меня, но, не глядя в мою сторону, сын неожиданно произнес..
– Молодец, пап, что признался!
Если признание мужа походило на оглушающий удар по голове, то слова сына колом вошли прямо в сердце, поражая сразу насмерть.
Ледяной стрелой разум прошибла
жуткая догадка…Я повернулась к сыну…
– Ян, ты что, знал обо всем?..
– Знал, - пожал плечами он. – И что? Ты, мам, не молодеешь. Что тут такого, что папа нашёл кого-то получше?
Всё это было настолько дико, настолько чудовищно, что даже не верилось, что происходит на самом деле.
Два удара в спину – разом. От самых родных, ближе кого нет на свете. От тех, кому верила больше, чем себе. От тех, для кого жила…
Как мне сейчас выстоять, как выдержать?..
А вокруг – больше десятка пар глаз, следящих за мной, алчно ожидающих моей реакции…
Я встала, тайком набрала в лёгкие воздуха. Усилием воли подавила дрожь, которая гадко охватила все тело…
Повернулась к мужу. Он и сам выглядел на удивление растерянным, словно поверить не мог, что действительно все это сказал. Что так со мной поступил. В праздник, при гостях…
– Даш, - прохрипел вдруг. – Я это…
– Ты – идёшь на выход, - отчеканила твёрдо и сама удивилась тому, как ровно звучит голос.
Абсолютно вразрез с тем, что творилось на самом деле в душе. Но руководящая должность научила важному – всегда держать себя в руках. Быть выше эмоций, истерик, паники.
– Тебе с другой надо сейчас быть? Так шагай, не задерживайся. Чего к полу прилип?
Он открыл и закрыл рот, словно забыл, что хотел сказать или внезапно потерял способность говорить.
Отступил от меня, посмотрел по сторонам, будто начиная осознавать масштаб того унижения, которому меня подверг…
Снова шагнул ко мне. Шепнул…
– Даш, прости. Я не хотел… чтобы вот так все вышло… не подумал…
Я не стала, в свою очередь, понижать голоса. Что мне уже терять?
– Не хотел бы – не сделал, - отрезала холодно. – Уходи. И сына прихвати с собой.
Я не видела, но ясно почувствовала, как Ян ошарашенно на меня уставился. Это подтвердил и его возмущённый возглас…
– А я-то что?!
Я невольно хохотнула. И хватало же наглости ещё спрашивать!
– А ты – заодно с отцом, - проговорила, не скрывая отвращения. – Вот с ним вместе теперь и иди одной дорожкой. В своём доме я требую к себе уважения. Предателей здесь не будет!
Я обвела взглядом сидевших за столом притихших гостей. Остановилась глазами на дочери – больше всего на свете сейчас хотелось одного: понять по её лицу, что она, в отличие от брата, ничего не знала. Не предала.
Маша выглядела потрясенной, бледной. У меня сжалось сердце – вот вроде бы она уже была такая языкастая, самостоятельная, но сейчас выглядела, как беззащитный ребёнок.
И мне нужно было оградить её от дальнейшей пытки.
Я снова пробежалась взглядом по комнате. Лица близких, казалось бы, людей, давних, как думала, друзей, теперь чудились мне злобными, уродливыми гримасами, словно я смотрела на них через кривое зеркало боли, которое искажало все вокруг. А может, наоборот, с меня слетели розовые очки?..