Я пролил твой мохито в школьном туалете

– Ты чего плачешь?- забеспокоился медведь.

Из мутного далека, ковыряясь в носу, прибежал начальник в желтом обмундировании, но сняв шляпу, на всякий случай.

– Слушайте, меня тут мужики выдрали с боул... совещания. Вы чего не работаете, а? Тётя!?

– Hо...

Начальник оторвал свой нос и бросил на землю.
– Что это? Кто это будет убирать? Я?

Тётя вытерла слезы платком, а начальник оторвал свое пузо и стал на нем прыгать.
– Кто? Это? Будет? Убирать?!

– Сейчас уберу, - сказала тётя.

– Не нужно мне ваше "Уберу"! Пошла вон! Мало того, что опаздывает, мало того, что из-за нее меня с совещаний уводят, так еще и "Уберу!".

– Ну, ты и дурак, - сказал Медведь.

– Молчи, ковер, - сказал начальник и ушел.

– Вторую неделю выгоняет, - прошептала тётя.
– Я уже крысиного яду купила, чтобы его. это.

– Да ну ты брось! Другими способами надо уходить от проблем.

– Какими это, нету больше способов.

– Пойдем со мной в цирк, а?
– предложил Медведь и лапами забарабанил по изогнутым в разные фигуры прутья.

– Да какой цирк. Я лишь в балетной школе занималась в детстве. И все.

– Как хочешь. Да и если ты кончишь начальника, на его место придет другой начальник и начнется все по новой и совершенно так же, - присел Медведь.

По дороге домой Тётя зашла в киоск и купила несколько пирожков со сладкой ватой.

Стемнело. Тётя сидела на кухне, слушала радио и пила чай. За окном пускали красный фейерверк. Это праздновали свадьбу.

Тётя сняла с себя футболку с детским рисунком улыбающегося цветка, которую всегда носила дома, и порвала ее на тряпки. На одну из тряпок она смачно харкнула и протерла ею замерзшее стекло, которое хихикало отщекотных прикосновений Тёти.

Она села за стол и стала смотреть на прыгающих по лужам людей, празднующих свадьбу. И засмеялась,

По радио стали передавать какой-то скучный спектакль с некрасивыми голосами. За окном люди кричали: "Горько! Горько! Горько!".

Тётя вздохнула, почесала свой правый толстый бок и полезла в чулан, откуда достала коробочку от масла с сияющим светло-зеленым куском белого фосфора. Она взяла нож и отрезала ломтик фосфора. Намазала его на порезанный пополам пирожок со сладкой ватой.

Пирожок теперь тоже стал светиться как если бы северным сиянием был бутерброд с маслом. Тётя откусила сей бутерброд, запила чаем и стала вслушиваться в радиоспектакль.

"Сверчки"

Жадное солнце читало утреннюю газету над воскресным Лионом, полдничало. В тесной, скромно обутой комнатушке в центре города зевающий ветер играл с прямоугольником картона, приглашения на закрытую вечеринку в честь многолетия мадам Шиенн. За окном моргали кони в упряжке. В повозке, стоящей у дома, досматривали сны опрятные гувернеры. Лишь дети бодро бегали друг за другом по улице. Да и было вполне уже за полдень.

Извозчик крикнул в открытое окно: Кико, ну где же тебя носит?!

Ветер тут же оставил игры с украшенным мусором приглашения, заслонявшем печатную машинку, испуганный. В комнату вошел высокий молодой человек в остром носе и пролысине, с голым торсом, поверх которого висела накидка кухарки. Пол трещал. Человек выглянул в окно и ответил извозчику грубым словом.

– Джером, просыпайся, - сказал человек спящему в кровати мужчине в бороде, абсолютно голому для своего немолодого возраста. Человек поцеловал мужчину в лоб. Мужчина застонал ото сна.

– Кико. который час? Время прощаться с матушкой?

Кико улыбнулся: - За мной прислали повозку. Вставай, Джером, а то некому будет тебя будить, когда я уйду.

Повозку? Черт., - ответил Джером.
– Как же я не хочу на нее идти!

– Тебе нужно найти издателя для твоего нового романа, помнишь, дорогой?

– Да...да..почему это книги сами не издаются самостоятельно. Сразу, после того как написаны.

Кико улыбнулся, подошел к шкафу и стал одеваться.

– Знаешь, Кико.
– Джером уже встал с кровати.

– Сегодня отличный день, чтобы начать писать. Хотя я так говорил вчера и поза. Сегодня отличный день, а вечеринка, она все портит.

– Да брось. Вы с мадам Шиенн знакомы давно. Расслабишься, может, это поможет тебе снова начать писать. А то уже чернила засохли, машинка пылью покрылась.

Джером ловил воздух ртом, смакуя свой последний сон. Кико оделся в рабочий фрак. Они попращались в объятиях.

Джером посмотрел вслед исчезнувшей за поворотом повозки и сказал себе:- Поеду на машине. Тогда мною точно заинтересуются.

Под окном все резвились дети. Мальчики в масках. Играли в мушкетеров.

Джером стал наблюдать за ними, но спустя время услышал недовольные цоканья трактирщицы из здания напротив. Он понял, что наблюдал за мальчиками абсолютно голым, и поспешил скрыться из окна, закрыв решетчатые створки.

Должно быть, трактирщица узнала автора известного романа, который был на устах Франции последние лет пять, - подумал Джером.

Он достал из буфетa оставшийся коньяк и с удовлетворением выдохнул: - Коньяк есть, а значит все еще не так плохо на сегодняшний день, - заметил он.

Отбросил приглашение с машинки и, вставив лист, стал думать над названием нового произведения. Когда отсутствие мыслей начало наскучивать, Джером стал думать над темой и идеей. Фабула нового романа была в голове вот уже два года, но он не мог все никак найти подходящую пристань для волны.

Ближе к вечеру Джером оделся в свой любимый свитер и ухмыльнулся в зеркало:

– Пускай эти светские сверчки давятся от аллергии на несоблюдение этикета.

Джером тут же сымитировал реакцию гостей.

– Вот будет умора, если обмедаленный чиновник умрет от разрыва сердца на обслюнявленных креветках!

А потом он принялся грустить: - Эх, в гимназии мадам Шиенн была красавицей. Будто этим "этикетом" ей доктора прописали три подбородка. А всем мужчинам лысину, которая могла бы быть важнейшей формой эволюции, но не будет ею никогда.

А затем Джером бросил взгляд на свою лысину и решил пойти в гараж за машиной.

Выйдя из дома, он попал под сброшенные с верхних этажей помои. Весь свитер оказался обгаженный простолюдином.

Пришлось потратить больше времени на то, чтобы недовольно надевать стандартный костюм в стандартном цвете, оставшийся в квартире со времен гимназии.

Выехав на проселочную дорогу в уже кромешной темноте, Джером остановился, достал из багажника сигнальную ракетницу и выстрелил в небо. Так он предупредил всех извозчиков, находившихся на дороге в ночи о том, что сейчас проедет автомобиль.