Я прорастаю сквозь асфальт

— Хочу.

Рассольников прошёл в угол комнаты и сдернул чёрную тряпку, наброшенную что-то большое, четырехугольное.

— Вот! — с гордостью сказал он.

Нина подошла поближе, пригляделась. Конструкция, отдалённо напоминавшая замок или крепость, состояла из пивных пробок, — в основном из пробок от пива «Балтика».

— Да… — сказала Нина.

— Нравится? — сияя, спросил Рассольников.

— Ещё как, — задумчиво ответила Нина. — А на что же ты пробки крепишь?

— На пластилин.

Помолчали.

— Так может вам чаю поставить, а? — гостеприимно предложил Сергей.

— Да нет спасибо, мне уже идти нужно….

— Вот как… — Рассольников почесал затылок.

— Я попрошу Таню Курцеву, чтоб она тебе в понедельник утром позвонила, разбудила тебя…

— Ну, можно, — разрешил Рассольников.

Сергей проводил Нину Андреевну до двери. Когда она уже вышла на лестничную площадку, он смущенно попросил:

— Вы… это… если найдете где-нибудь пробки от пива, мне отдайте, ладно? А то мне не хватает на крепость. А вам ведь они всё равно не нужны… Отдадите?

— Если найду, отдам конечно, — пообещала Нина и начала спускаться по лестнице.

— Подождите, Нина Андреевна!

— Да?.. — Нина снова остановилась.

— Вы мою мамку родительских прав не лишайте, если что? Ладно?

Нина не нашлась, что ответить, и только удивлённо смотрела на Рассольникова.

— Если её прав лишат, она ведь запьёт, Нина Андреевна! Я точно знаю, что запьёт. Я один на неё только и влияю. А если запьёт мамка, кто тогда к брату в тюрьму ездить будет? Ведь некому. А она работает всё-таки. На рынке. А что гуляет… Так ведь молодая же ещё… Пусть, ничего. — Сергей немного покраснел. — Вы не думайте, она домой никого не водит… Этого нет. Вы, Нина Андреевна, если что, меня лучше… на поруки возьмите… Ладно?

Нина машинально кивнула головой, но слова Сергея были так неожиданны для неё, что не сразу уложились в её душе.

«Разве это ребёнок? Семиклассник?! — невесело думала Нина, проходя дворами к себе домой. — Это же мужичок маленький, а то и вообще старичок. И сколько всего он уже в жизни своей недолгой повидал…»

«Что это было?!»

В воскресенье Нина со своей подругой Леной Потаповой решили сходить в магазин модной одежды. Магазин недавно открылся, хотелось посмотреть, что там, да как. Решили пройти дворами, срезать путь. По дороге разговаривали о разном, неважном. Навстречу, громыхая железной тележкой, молча шли трое бомжей… Вдруг Нину кто-то окликнул:

— Здравствуйте!

Нина подняла глаза и увидела Рассольникова. Оказывается, это он катил разбитую тележку, — а рядом с ним угрюмо шагали двое взрослых бездомных…

— Здравствуй, Серёжа, — с усилием, словно поперхнувшись воздухом, произнесла Нина.

Разглядев Нину с приятельницей, бомжи охотно приостановились. На заросшем лице одного из них начала блуждать слабая безвольная улыбка…

— Пошли, пошли! — схватив разулыбавшегося бомжа за руку, властно сказал Рассольников. Бомж пригорюнился и вопросительно посмотрел на Сергея.

Серёжка крепко схватил его за руку и потащил за собой… Так он и шёл: в одной руке — тележка, в другой — бомж. Второй бездомный покорно поплёлся за ними…

Нина с подругой, онемев, смотрели им вслед…

— Что это было?! — изумленно спросила Лена.

Нина не нашлась, что ответить.

— Почему это с тобой бомжи здороваются?! — не унималась Потапова.

Нина пожала плечами:

— Просто люди такие… вежливые, — неуверенно объяснила она. Идти в магазин ей уже расхотелось.

— Голова заболела, — сказала Нина подруге. — Сильно.

Пропали кроссовки

А в понедельник из раздевалки шестого класса пропали кроссовки. В школу оперативно прибежала мать пострадавшего Половинкина и задала всем перца.

— Я их, можно сказать, через три границы везла! — говорила она, для пущей убедительности складывая пальцы в бутончик. — Из самой Европы!

— Секонд хенд, что ли? — наивно уточнил классный руководитель 6-а, учитель труда Семён Семёнович.

— Издеваетесь? — в свою очередь поинтересовалась мать Половинкина.

— Да что вы! — обиделся Семён Семёнович. — Говорю же вам: ищем мы, ищем ваши кроссовки. И объявление на первом этаже повесили — и вообще…

Мать пострадавшего шестиклассника Половинкина была по понятиям Семёна Семёновича красивой женщиной: губы ярко-алые, брови ярко-чёрные, всё остальное ярко-рыжее… Ему было очень приятно смотреть на это цветастое создание… Половинкина, видимо, это почувствовала, потому что вдруг миролюбиво махнула рукой:

— Ладно… Ищите… А я пойду пока.

— Поищем! — вздохнув, заверил её Семён Семёнович. — Что ж…

И ещё раз вздохнул.

Выяснилось, что перед уроком физкультуры у шестого класса, где учился Половинкин, зал занимал Нинин 7-б, — и последним в раздевалке оставался замешкавшийся Рассольников. Это видели сразу несколько учеников. Вывод был ясен: именно Сергей и взял кроссовки. А кто же ещё?

То есть кроссовки пропали после урока седьмого класса, прямо перед уроком шестого. И пострадавший Половинкин не смог заниматься физкультурой, поскольку кроссовки из мешка пропали. Он радостно просидел весь урок в раздевалке, играя в какую-то глупую компьютерную игру. Кроссовок Половинкину было не жалко: в их окраске преобладал розовый цвет. Девчоночьи!..

Несовпадение вкусов

На перемене Семён Семёнович подошёл к Нине Ягодкиной.

— Гм… Нина… тут такое дело… У моего Половинкина пропали кроссовки… Ну, так вот… гм… Всё указывает на то, что их ваш Рассольников похитил…

— Я слышала, что кроссовки пропали. Слышала, что Рассольников последним выходил из раздевалки. Да только не верю я, Семён Семёнович, что Сергей мог что-то украсть.

— Почему не мог? — удивился трудовик.

— Ну, хотя бы потому, что не водилось никогда за Серёжей воровства…

— Гм… так ведь Рассольников — тот ещё хулиган!

— Что хулиган — это я не спорю, да не вор же! А вот за Шишиным вашим, Семён Семёнович, как раз случаи воровства наблюдались.

— И что вы этим хотите сказать? — напрягся трудовик.

— Ничего особенного. Просто, если уж вы взялись подозревать моего Рассольникова, то не логичнее ли заподозрить вашего Шишина? Ну, если непременно нужно кого-нибудь подозревать…