Я решил стать женщиной

Я перевернула страницу: Твою мать! Лучше бы не смотрела, на этих фотках были изображены этапы операции. Путь от члена к пизде был невнятен и страшен — разрезы, разрезы, вытягиваемые из них ткани: Крови мало, как будто пол меняли уже пролежавшим неделю трупам. Последняя картинка — из разреза торчит кончик завязанного презерватива. Чтобы вновь созданное неовлагалище капризно не заросло от скуки, в нём для веселой компании на десять дней после операции оставляли набитый тампонами презерватив — во, блядь, каков первый партнер у транссексуалки!

Книжка опять вызвала боль в животе и вконец испортила мне настроение, даже захотелось заплакать. Я кинула ее на заднее сидение и поехала обратно на работу. Я выехала на Саввинскую набережную и посадила в машину голосующих двух красоток, они сели на заднее сидение. Я пыталась с ними болтать, и мы уже весело болтали ни о чем, вдруг они затихли. Ничего не говоря мне, они начали смотреть эту веселую книжку. Я удивилась — что это их не слышно? Посмотрела в зеркало заднего вида: и еле успела дать одной из них пакет — ее вырвало, может быть не от вида отрезаемых пиписек, может быть, девушка была беременна или просто ее укачало, но картинки этого хирургического таинства смены пола производили на всех одинаковое впечатление.

— Ну что? Как съездила? — Катя одна сидела за столом в студии и пила чай.

— В ближайшее время мой нос останется прежних размеров, — я двумя пальцами оттянула свой нос, показывая его необыкновенные возможности, покрутила его и оставила в покое. — У них не делают таких операций. Так похожу.

— А как же твоя пизда? — поинтересовалась Катя. — Сделают тебе щелку? Я тебя первая тогда выебу искусственным членом.

Катя своей вульгарностью меня возбуждала.

— Катюшон, вы все сговорились что ли? Я разве говорила, что иду туда по поводу смены пола? — ноющим голосом обиделась я.

— Ты же сама всем объявила, что меняешь пол, к сексопатологу ходила даже, выглядишь, как тетка из НИИ. Сиськи, вон, больше, чем у Маши в три раза. За базар надо отвечать, — и она демонстративно вульгарно расхохоталась.

— К мудаку этому я ходила, чтобы он мне посоветовал эндокринолога и дал мне справку, что я прохожу обследование по поводу транссексуализма, чтобы милиции было что показать. Других планов у меня не было.

— Какой это всё-таки идиотизм!: Был нормальным парнем, пиздил всех, — глаза ее мечтательно устремились мимо меня, Кате всегда нравилось, когда я кому-нибудь давала по роже. Лицо ее повернулось ко мне в профиль — красивый, гордый, как с картинок, изображающих греческих богинь. Я опустила взгляд, — её и без того широкие полные бедра, распластавшись на стуле, образовывали по своему контуру почти круг. Катя вся состояла из мягких податливых окружностей, с закрытыми глазами можно было прикоснуться к любому участку ее тела всего лишь кончиком одного пальца и при этом ощутить с уверенностью, что это женщина, — нигде вы не прощупаете крепкую мышцу или угловатую косточку, везде блядский жирок под нежной атласной кожей. Я села рядом и поцеловала ее в уголок губ, поцеловала еще и еще: Подхватила ее на руки, это еще получалось у меня, и отнесла ее на диван, стоящий посередине второго этажа студии.

— Только не испачкай тональным кремом мою кофточку, — прозаично простонала Катя. Я ее целовала и раздевала: Она была напряжена, она всегда немножечко боялась секса, ей всегда было сначала больно, и всегда этот страх и боль надо было преодолевать, и, поэтому не всегда наше взаимное желание заняться любовью, заканчивалось нормальным традиционным сексом — радостной встречей красивой Катиной пизды и моего еще не отрезанного членика. Часто приходилось думать о других способах доставления оргазма друг другу. Но сейчас мы возбужденные, делали друг с другом всё что хотели, страстно, со стонами:.

Сдуру послушавшись когда-то Аслана, стилиста, с которым много работали, мы, довольные дешевизной, купили в ИКЕЕ за 200 долларов порекомендованный им жутко неудобный диван. Состоял он бесхитростно из поролона, обтянутого черной тканью, такие же подушки крепились к нему ремнями, ремни эти упрямо не хотели держать их. Мы вспотевшие, опустошенные и обессилившие от секса, молча лежали на этом диване, подушки медленно съезжали, мы двигали их под себя, они опять съезжали, не давая сосредоточиться нам на себе.

— Катюшончик, спасибо тебе. Мне было не просто хорошо, я когда-нибудь умру от оргазма с тобой, — одуревшим от счастья голосом благодарила я свою подругу.

— Мне тоже было хорошо, — мы прижались друг к другу и нежно поцеловались.

— Катюшончик, почему мы так мало занимаемся сексом? Твое тельце создано для этого. Я не могу так мало заниматься сексом.

— Запела свою песню. Я сексом занимаюсь, когда хочу. И ты будешь, когда тебе скажут.

— Ну, Катюшон: — заныла я.

— Рот закрой, давай молча полежим.

Мои мазохистские наклонности устойчиво преобразовались в Кате в обратные качества. Если раньше я их пыталась безуспешно культивировать, то теперь я иногда сама страдала от ее главнокомандующей позиции и ее самоощущения хозяина моей жизни.

Зазвонил телефон, я голая вскочила и подбежала к трубке.

— Алло! — услышала я мурлыкающий голос и узнала девушку-дизайнера.

— Да, здравствуйте, Ольга! — поздоровалась я.

— Здравствуйте! У меня появился один проект, я решила позвонить Вам. Мне нужно снять одного человека на диск, он певец, я хотела узнать, возьметесь ли вы? И когда у вас свободные дни?

— Ну, а чего не возьмемся, это работа наша. Четверг и следующий вторник заняты, остальные дни свободны.

— Может быть, давайте в пятницу? — предложила Ольга. — Я сейчас договорюсь о времени и перезвоню.

— Ок, Оля. Я рад, что Вы позвонили, — вежливо поблагодарила я её.

— Мне тоже очень приятно, а снимать надо будет Борю Моисеева.

— Здорово, — сказала я неуверенно и испуганно подумала, что Боря Моисеев, наверняка, заебет своими претензиями, мне он всегда казался конченным долбоёбом.

— Он, конечно, сложный человек, — Оля почувствовала мои мысли, — но у него очень творческая натура, с ним легко работать, если, конечно, вы сработаетесь.

Ну, прямо как при устройстве на работу, я не хотела ни с кем срабатываться, и не хотела никаких начальников, даже на один день.

— Ну, ладно: Чего же не сработаемся, — согласилась я. — Конечно, мне интересно снять Моисеева.

— А по деньгам: как это будет выглядеть? — Оля перешла к деловой части разговора.

— 800 долларов — работа, то есть гонорар. Плюс расходы, — тогда мы брали именно так, сейчас, слава Богу, берём больше. — Расходы — это пленки, проявки, визажист, парикмахер:

— У Бори свой стилист, он его привезет, — вставила Оля.

— А-а! Ну, тогда пленки, проявки и всё остальное, если дополнительно надо будет что-то приобретать… Обычно выходит чуть больше тысячи, — подвела я итог своей нехитрой бухгалтерии.

— Я поняла, мне Марина Хлебникова говорила уже об этом. Хорошо, — и мы попрощались, договорившись созвониться перед съемкой.

* * *

Дизайнер Оля Алисова приехала к нам за час до съемки обсудить ее, но в основном познакомиться. Небольшая красивая женщина, худенькая, она напуганной киской вошла в студию. Эта ее мягкая манера двигаться и мурлыкающе говорить, была обманчива и абсолютно противоположна ее твердому, как кремень характеру. Узнала и поняла я это не сразу, слишком беспомощной и слабой казалась всегда она. Но «беспомощная и слабая» Оля уверенно работала, как лошадь, и имела успешный самостоятельный бизнес. Мы выпили по чашке чая, поболтали, познакомились: и приехал, наконец, Боря:.