Я рожу тебе детей
Шрифт:
— Зачем ты это делаешь? — спросила я, когда отдышалась и немного пришла в себя. Не хотелось собачиться и показывать худшие стороны своего характера.
— Хочу быть ближе, понятнее, наверное, — ответил Олег очень серьезно. — Чтобы ты узнавала меня, а я — тебя. Это кажется только, что у нас много времени. На самом деле — я задыхаюсь от нехватки информации. Готов играть с тобой в вопросы-ответы. Встречать и провожать. Проводить вместе выходные.
— Не боишься, что надоешь? Случится передозировка? Что будешь таскаться, как Веня, а я вежливо терпеть?
Змеев пожал плечами.
— Думаю,
— Скворцова, — машинально поправила я.
— Да хоть Соловьева с Воробьевым. Не в этом же суть, Лер.
— Ну, он мне тоже нравился, — необдуманно ляпнула я.
— Тоже? — тут же уловил Змеев главное. — Я тебе нравлюсь, Лер? — и голос, голос с хрипотцой. От него — мороз по позвоночнику, жар в щеках и мурашки вприпрыжку трясут косичками по всему телу.
— Мн-н-н, — мычала я, не желая сознаваться.
— Тш-ш-ш, — успокаивающе погладил он меня по руке. Прошелся большим пальцем по запястью, и я захлебнулась от острого тока, что прокатился от макушки до пят.
Его прикосновения — даже самые невинные — действовали на меня странно. Да что там — возбуждающе. Никто и никогда не имел над моим телом такой власти, как Олег Змеев, но даже себе я не могла, не хотела в этом признаваться.
«Так не может быть, — твердила я, как дятел. — Все это чушь, бред, ерунда про предающее тело. Я взрослая, умная, знаю достаточно про взаимодействие полов».
Но телу моему было плевать на ум, знания, опыт. Оно тянулось к Олегу, ждало его прикосновений, сходило с ума от поцелуев, и только понимание, что случится, если я сдамся, удерживало меня, чтобы не поддаться, не пойти на его зов, не откликнуться безоглядно на силу и притягательность именно этого, не подходящего мне мужчину.
Они не поладили с Валерой. Я это тоже заметила. Нет, ничего такого — не дрались, не ругались, но я видела, как скрещивались их взгляды. Как звенел воздух, стоило им только оказаться рядом друг с другом.
Я никак не могла понять, в чем, собственно, дело. И как-то не до того было, чтобы поинтересоваться хоть у одного, хоть у другого, что они не поделили.
В четверг, под конец дня, как лучшее в мире привидение, явился Веня. Бледный, с темными кругами под глазами, какой-то поникший и потухший. Ему бы цепи и белый балахон — можно в замках людей пугать из-за угла.
— Лера, мы можем поговорить? — спросил он очень вежливо и культурно.
Цветов в его руках не наблюдалось, дурацких стишков он больше не читал и вообще очень походил на нормального человека, а не полусумасшедшего влюбленного не от мира сего, каким я его всегда видела.
— Заходи, — вздохнула я и украдкой посмотрела на часы. Несколько минут у меня еще оставалось. Олег, если я не выходила вовремя, не считал за труд подняться и поинтересоваться, что случилось.
— Мне задержаться, Валерия Андреевна? — Валера, как всегда, безупречен и готов пожертвовать свободным временем, если это не обед.
Я вообще удивляюсь, как он успевает учиться, когда столько времени проводит на работе,
со мной. Но Валера — гений, я в этом не сомневаюсь.— Спасибо, справлюсь сама, — улыбаюсь ему вежливо.
— Вы уверены? — все еще сомневается он и не спешит отключать ноутбук.
— Да, — показываю ему знаками, чтобы сворачивался, а сама возвращаюсь в кабинет, где ждет меня Веня Гороховский.
— Мне нужна помощь, — заявляет бледный Веня, но решительно так, отчаянно. — Я все знаю и понимаю. И, наверное, не должен просить. Но мне больше не к кому обратиться. Папа вбил себе в голову, что мы — отличная пара. А я… как-то привык плыть по течению, во всем его слушаться. Но ведь это моя жизнь, правда? Не его.
Очень здравая мысль. Я даже чувствую некоторое уважение: Веня, оказывается, не такой уж инфантильный, как я о нем думала.
— Ты не можешь побыть моей невестой? — выпаливает вдруг он и смотрит на меня с такой надеждой и отчаянием, что хочется его пожалеть. — Хотя бы немного, чтобы он успокоился, отстал. А я пока придумаю, как быть дальше, — бормочет он горячечной скороговоркой, хватая меня за руки.
Мне Веню жаль, но я пытаюсь сформулировать отказ. Не потому что жестокосердная. А потому что оттягивай не оттягивай — все равно проблему нужно решать. Полумера — это способ зависнуть и застрять в ситуации, из которой выход нужно искать не потом, а сейчас.
— Нет, не может, — слышу я стальной голос, что вспарывает тишину, как нож конкистадора. — Ни всерьез, ни понарошку. У Леры уже есть жених. И это я!
Глава 34
Он смотрит, как незадачливый Казанова вскакивает на ноги и запинается.
Веня, наверное, по жизни неудачник, и только тень его отца незримо подтягивает ему штаны, чтобы он не падал. Как тогда, как сейчас.
Нет, Веня не упал — Лерочка и Олег подхватили его из жалости. Но дружеская поддержка не считается: он все равно бы грохнулся, не будь их рядом.
— Вы не понимаете, — бормочет этот несостоявшийся жених, — я не для себя.
Смотрит он на Олега так, будто изобрел машину времени, ему никто не верит, а нужно обязательно доказать, что изобретение существует. В его голове, естественно. Предъявить очам пока нечего.
— А для кого? — о сарказм Змеева порезаться можно.
Веня метнул в него затравленный взгляд исподлобья.
— Папа слов на ветер не бросает, — шепчет он обреченно. — Он грозился, что смешает Лерочкино дело с дерьмом. А я не хочу, — сглатывает шумно, кадык у него дергается так, что готов кожу прорвать.
— Что, так и сказал? — холодно интересуется Олег.
— Он еще хуже сказал, — тупит глазки вниз Веня. — Я… облагородил его речь.
Облагородил… Мужику под тридцать, наверное, а он — как малое дитя беспомощное.
От Змеева не ускользнул невольный Лерочкин вздох. Как много, оказывается, осталось за кулисами театра абсурда, а он, ее жених, не в курсе трагикомедии, что разыграли без его участия.
— Тебе папа тоже угрожал? — кидает он на нее проницательный взгляд.
Лерочка молчит, но отводит глаза. Красноречиво.