Я рожу тебе детей

— Я так тебя люблю, — шептал он, избавляя Лерочку от одежды и обнажаясь сам. — Жить без тебя не могу. Я ведь сто раз тебе об этом говорил, Лер, разве ты не помнишь?

— Не говорил! — упрямилась она, но не сопротивлялась его напору. — В постели не в счет! Это… химия. Ты молчал, словно воды в рот набрал!

— Кто у нас молчунья, так это ты! Ни разу и никогда. Скажи спасибо, что я у тебя умный и догадливый.

— Глупый и тупой.

— Не обижайся, но ты напросилась, — Олегу очень нравилась их словесная баталия, потому что испытывал он невероятный подъем и почти эйфорию, облегчение и радость.

Он швырнул ее на кровать и провел пальцами по ребрам. Лерочка взвизгнула.

— Это пытки. Держись с честью, раз имела нахальство спорить со мной.

Лерочка хохотала до слез, а потом попросила пощады.

— Давай мириться, — шепнула она, глядя ему в глаза.

— Нет, не пойдет, — покачал головой Олег. — Правила поменялись. Мне этого мало. Хочу больше, чем просто единение тел.

— Жестокий и кровожадный? — светились Лерочкины глаза так, что он буквально умирал от нежности.

— Дальновидный и практичный. Ты так и не сказала, что любишь меня.

— Ты и так знаешь, что люблю.

— Знать и слышать — разные вещи. Ты и слышала сто раз, но так и не захотела поверить. А мне приходилось лишь догадываться.

— Я люблю тебя, Олег, очень люблю, — сказала Лерочка так серьезно, что он и стеснение в груди ощутил, и пощипывание в глазах.

Но настоящие мужчины не плачут. Они только вздыхают удовлетворенно и дарят всего себя любимой женщине. Той, что сумела растопить лед, развести горести руками, быть рядом, когда трудно. Радоваться, когда все хорошо, утешать, когда хочется немножко погрустить.

— Теперь все по-другому. Так, как надо, — шепнул он ей на ушко. — Я тоже люблю тебя, Лер. Всем сердцем. Никаких договоров, никаких контрактов. Только в ЗАГС и вместе до конца жизни!

А потом им стало не до слов. Потом они просто любили друг друга, выражая чувства телами. Но чудилось Змееву: теперь точно все не так, как было раньше. Теперь правильно. Они там, где и должны быть.

В ЗАГС в тот день они так и не попали. Да и черт с ним, с ЗАГСом, стоял и будет стоять. В конце концов, это всего лишь здание, а настоящие браки заключаются на небесах. А уж кто-кто, а Олег был уверен на двести процентов: он на седьмом небе. От счастья и от любви. И никто не в силах это изменить или испортить.

Глава 64

На следующий день он забрал Лерочку с Кайзером домой. Хватит, набегались. Беглецы должны быть там, где им и положено.

— Я позабочусь о том, чтобы сдать твою квартиру внаем, — ласково сказал он, но ощущение было такое, будто акула, живущая почему-то в нем, открыла пасть и показала весь набор острых зубов. — Чтобы не было соблазна бегать туда-сюда-обратно.

— При желании я могу и к родителям убежать, — фыркнула заноза в его заднице и задрала нос.

— Ты не сделаешь этого, — излучал Змеев уверенность, потому что именно так себя ощущал: великим и всемогущим, — это не твой стиль — бегать в подмышку папочки и лить сопли в грудь мамочки. Трудности тебя закаляют. И еще: ты избавишься от Валерочки.

Лерочка вздохнула.

— Ему и так уже не до работы практически. Нужно сосредоточиться на учебе и закончить институт. Отправлю его на удаленную работу. И польза, и тебя раздражать не станет.

— А я от всей души пожелаю ему удачи и встретить хорошую девушку, которая бы врезалась в его сердце и выбила оттуда твой несравненный образ. Не забудь паспорт, после работы мы едем в ЗАГС.

В машине, перед тем, как упорхнуть на работу, Лерочка его поцеловала. Поцелуй затянулся и грозился перерасти в непотребство в общественном месте, пусть и в рамках частного автомобиля.

Змеев вспомнил, что слишком стар, чтобы уподобиться похотливому подростку. Аргументы оказались слабыми и неубедительными, но он все же сумел с их помощью справиться.

Глядя Лерочке вслед, он думал о том, что ему невероятно повезло. У него есть почти жена, почти собака, куча новых друзей, которые прочно заняли свои места в его сердце и которым он сам оказался не безразличным.

Он собирался открывать бизнес на родине, а за границей оставить филиал, который уже отдал в надежные руки и мог не беспокоиться.

Ему больше не хотелось никуда уезжать, разве что в отпуск — пожариться на солнце и поколыхаться на морских волнах. Побыть флибустьером для одной-единственной женщины. Да, она его так называла иногда, и ему это очень и очень нравилось.

Здесь ее жизнь, здесь ее родные и друзья. И если раньше Олег мечтал умыкнуть свою прекрасную принцессу, то сейчас передумал. Новая жизнь так новая жизнь. Это даже интересно и никакие испытания его не пугают. Особенно сейчас, когда он готов создать семью и свить гнездо для своей любимой девушки.

Оставался не решенным только один вопрос. Не один, конечно, но главный. Именно им он и собирался заняться, после того, как Лерочка упорхнула вправлять мозги своим беспокойным клиентам.

Олег отправился к родителям. К папе и маме, что стойко игнорировали присутствие Лерочки в его жизни.

Родной дом встретил Змеева холодно. Точнее, все вроде было так же, как и раньше, но он не ощущал прежнего тепла. Может потому, что между ним и родными повис знак отчуждения.

Олег не хотел вновь завоевывать родительское расположение. Вырос. Возмужал. И больше не нуждался ни в их поддержке или одобрении. Но Лерочка очень переживала, и поэтому он решился на пиратский захват.

Давно пора было расставить все знаки препинания в их непростых отношениях.

— Олежек, — обрадовалась мама.

— Сын, — поднялся из кресла отец и окинул Змеева строгим взглядом. Весь вид его излучал недовольство и даже негодование.

— Привет, ма. Здравствуй, па, — нацепил Олег на себя доброжелательную улыбку, стараясь не обращать внимания на ледяное величие когда-то очень сурового и грозного отца.

Он давно не ощущал ни робости, ни почтения. Все кануло в неизвестности и уже не будило прежних чувств, но где-то внутри пылал костер, где сгорели его мечты и жизнь, которую он так и не прожил. Это не обида. Это возможность дать наконец-то этому костру погаснуть, остыть головешкам и развеять пепел по ветру.

— Чем обязаны? — это все еще отец.

— Никита! — упрекнула его мама и кинула укоризненный взгляд. Ей все же хотелось, чтобы в доме царил мир и спокойствие. Жаль только, что она никогда не была целиком и полностью на стороне сына. — Проходи, Олежек, сейчас будем пить чай. Олечка испекла воздушное печенье, точно такое, как ты любишь.

Он что-то не припоминал своего пристрастия к сладкому, но спорить не стал: мама пыталась как-то уравновесить их с отцом.

Олег позволил ей усадить себя за стол, хлопотать и суетиться. А когда она наконец-то присела, сделал то, ради чего пришел к ним.