Я садовником родился

– Как думаешь, Иван Андреевич? Он или не он?

– Раны характерные, - пожал плечами эксперт. – Той же штуковиной душили.

– А что за штуковина? – безнадежным голосом спросил Леонидов.

– А кто наверняка знает? Железная. Я вчера как раз экспертизу делал. Следы металла на коже убитой девушки присутствуют.

– Прут? Железный прут? – спросил Алексей.

– Прут толще.

– Проволока?

Эксперт только вздохнул.

– И что вскрытие? – спросил Леонидов. – Первой девушки? Результаты готовы уже?

– Завтра перешлю официальное заключение. Вот ему, - Иван Андреевич кивнул на Барышева.

– А мне, по секрету?

– Вы, молодой человек, вообще, частное лицо. Хотя очень мне знакомое. В органах работали, признайтесь?

– Было.

– Так вот: у меня этих экспертиз каждый день…

– Маленькую какую-нибудь детальку, Иван Андреевич.

– Наличие небольшой дозы спиртного в организме.

– Пьяная была? – с надеждой спросил Леонидов.

– Небольшой я сказал. Небольшой. Без сомнения, она где-то ужинала. И выпила совсем чуть-чуть. Вина красного выпила.

– Барышев, во сколько часов Лилия домой с работы ушла? – развернулся Алексей к другу.

– В семь.

– А убили ее в начале первого. Четыре с лишним часа. Где-то поужинала. С кем-то.

– Я же говорю: Лейкин.

– А здесь тоже Лейкин?

– А кто? Только мотив пока не ясен. Но не тянет, Леша, на цветочного маньяка. Никак не тянет.

– Вика. Трава такая есть, между прочим. В поле растет. Или на лугу.

– Трава? – усмехнулся Барышев. – Фантазия у тебя…

За их спинами лязгнули двери большого лифта. Леонидов обернулся: капитан Степанов поддерживал под локоть тщедушного трясущегося мужчину в спортивном костюме. Мужчина часто-часто моргал, и все время щурился, пытаясь разглядеть людей, находившихся в подъезде. Алексей сразу догадался, что у него очень слабое зрение.

– Вика? – неуверенно позвал мужчина. – Вика, ты где?

– Петр Александрович, вы держитесь. Сюда гляньте, только постарайтесь держаться. Это ваша жена?

Мужчины расступились, муж Виктории Воробьевой неуверенно моргнул еще пару раз. Потом взялся рукой за сердце.

– Нитроглицерина ему!
– крикнул капитан Степанов.

Потом отвел Барышева в сторонку. Алексей услышал, как капитан сказал Сереге:

– Убитая главным бухгалтером работала в коммерческой фирме. Семью содержала. А в фирме, между прочим, всю последнюю неделю были проблемы с налоговой инспекцией. Муж говорит, на нее хозяин сильно давил. Много знала. Вот тебе и мотив.

– Я говорил, говорил: брось эту работу! Ведь не платят просто так больших денег! Не платят! – словно в ответ на эти слова запричитал муж.

– Вот-вот, - еще тише сказал капитан. Алексей едва уловил смысл его нового высказывания: - Вместо того чтобы самому пойти и заработать, проще каждый день говорить жене: «Брось эту работу!». И сидеть дома, и по-прежнему брать у нее деньги.

– Он не работает? – так же тихо спросил Барышев.

– Нет.

– Ну что, хозяина Воробьевой будем трясти?

– Само собой.

Алексей только плечами пожал и пошел к двери.

– Эй, Леха! – уже на улице окликнул его Барышев.

– Да?

– Ты только не обижайся, но проблемы с бухгалтерией мне как-то ближе, чем пакеты с подсолнухами. Деньги – это мотив. А пакет – твоя фантазия.

– Я где-то слышал, что желтый цвет всегда связывали с изменой. Неприятный цвет.

– Ну и что?

– И очень яркий. Значит, я свободен?

– Ладно тебе прикалываться. В общем, спасибо, Леонидов, - с чувством сказал Серега.
– Ты настоящий друг…

– Но мы теперь как-нибудь сами обойдемся, - закончил фразу Алексей. – Что ж, ставлю мою интуицию против твоего прагматизма, что тут дело в цветах, а не в бухгалтерии. Спокойной ночи. Малыши, - не удержался он оттого, чтобы съязвить.

Серега только понимающе усмехнулся и пошел обратно в подъезд.

2

Жена Александра встретила Леонидова словами:

– Что-то опять случилось?

– С чего ты взяла? – он поцеловал жену в щеку, тонко пахнущую ландышами, и спросил: - Как Ксюша?

– У нас все хорошо. А у тебя?

– Снова женщину убили, - нехотя сказал Алексей. – На этот раз в третьем подъезде.

– И?

– Что и? Там Барышев.

– Леша, я боюсь! – вдруг испуганно сказала Саша.

– Чего?

– Ну, я же тоже из дома иногда одна выхожу! Прошу Сережку с Ксюшкой посидеть – и в магазин. А вдруг?

– Ерунды не говори, - отмахнулся Алексей. – Во-первых, он поздно вечером «работает», во-вторых, убивает только…

И тут он замолчал. В самом деле, Виктория-то Воробьева замужняя женщина, имеющая двоих детей. А запах… Интересно, какие духи были у Лилии?

– Саша, у тебя есть желтый пакет?

– Какой пакет?

– С подсолнухами. Из соседнего супермаркета.

– Конечно, есть. Я туда часто захожу. Очень удобно: рядом с домом, работает круглосуточно, весь ассортимент…

– Выброси его, - прервал жену Алексей. – Пакет.

– Ты что, Леша?

– Срочно.

– Ну, знаешь!

– И не выходи вечерами из дома. Как стемнеет – никуда не выходи.

Жена молча поставила на стол тарелку с куриным супом, задумчиво помешала в кастрюльке тушеное мясо. Леонидов глотал обжигающий суп, и ему было не по себе.

– Саша, а ты знаешь мать убитой девушки? Лилии? Из соседнего подъезда?

– Полину Михайловну? Знаю, конечно. Она нигде не работает, и очень часто сидит на лавочке возле дома с соседками. Не сейчас, конечно. Летом, весной. Когда тепло. Я тоже там останавливаюсь, когда с Ксюшей гуляю.

– Женский клуб, да? – усмехнулся Леонидов.

– А что? Мужья же не хотят ни говорить, ни слушать о ценах на рынке, о детских болезнях, о…

– Хватит, хватит. Я просто хотел, чтобы мы, если вдруг встретимся с этой Полиной Михайловной, немного с ней поговорили. Я уверен, что в милиции она совсем не то расскажет.

– Почему?

– Потому, - отрезал Алексей. – Она усиленно будет вспоминать за что, по ее мнению, могли убить дочь. Подозрительных знакомых, нервных ухажеров, сомнительных подружек. А здесь все дело может быть в какой-нибудь мелочи.

– Что ж. Я слышала, завтра похороны. Хочешь, подойду, постою в толпе? Народу, наверняка, много будет.

– Вот и постой.

Когда жена ушла к маленькой дочке, Леонидов самолично обшарил всю кухню и, найдя несколько ярких желтых пакетов с картинкой «Подсолнухи», разорвал их и выбросил в мусорное ведро. От греха подальше.