Я сама призову себе принца!

Сверкая острыми белыми клыками, он кричал так, как не ревел до этого Хадад, отчего у меня закладывало уши и звенело в голове. И пусть орали сейчас не на меня, мне тоже было страшно, как и при встрече с Повелителем Глубин. Что уж испытывал Аэратар — неизвестно, но вид у него был крайне виноватый, причем настолько, будто он повинен вообще во всех вселенских грехах сразу. Однако, надо отдать ему должное, взгляд он не опустил, с достоинством принимая заслуженное наказание.

— Н-надежж-жда! — прошипел сквозь клыки Дарахар, переводя взор на меня, и я с вызовом в голосе, но дрожащими коленками, произнесла:

— Что?!

— Не зови меня. Я тут. Рядом! Позволь мне вдоволь наораться и душу отвести!

— Да я бы с радостью. Но я ведь не специально, — я непринужденно пожала плечами. — Они ведь сами — вызовы эти. А тебя я сейчас до ужаса боюсь. И что мне делать? Как отключить функцию экстренных вызовов? Ты страшнее морского чудовища, которого ты только что играюче испепелил… Ты… Ты как самое жуткое и клыкастое чудище! — незаметно для себя я резко пошла в наступление и сделала шаг к мужчине навстречу. Задрав голову, я продолжила: — И зачем ты так орешь? Даже у меня уши закладывает. Понимаю, если бы Аэратар специально всё это подстроил — я бы сама его собственными, — я помахала ладонями перед его лицом, — вот этими руками придушила и за борт скинула. Но он хотел, чтобы меня спасти, пожертвовать своим кораблем и покинуть его со мной. А представь себе, что для него, капитана, который грезит морем и своим кораблем, значит уйти со своего судна в такой момент? Позор перед командой! Бесчестье для самого себя! Боль, сравнимая с потерей близкого. Но он, не сомневаясь и не колеблясь, готов был пойти на это. Ради тебя, меня и того, чтобы сдержать данное тебе слово!

На мгновение мне показалось, что я вновь стала привычного роста, и уже не дышу Дарахару куда-то в область пупка, а горделиво, расправив плечи, лишь немного поднимая голову, смотрю в глаза. Но длилось то мгновение лишь миг, потому как, когда он внимательно посмотрел своими потемневшими глазами с золотыми искрами внутри, что сейчас кружили подобно звездному калейдоскопу на черном полотне небосвода, запал мигом пропал, и я опять стала крошечной. Однако продолжала гордо смотреть на него. Отстаивая слова и истину.

И, точно в сказании о «Давиде и Голиафе», я каким-то чудом смогла одержать победу. Потому что лицо мужчины вскоре разгладилось, золото в глазах перестало сверкать, и они стали снова тёмно-вишневыми с застывшими в них янтарными искрами.

— Поэтому, прошу, успокойся. Всё хорошо. Никто не пострадал, ты успел вовремя, за что мы хотим сказать от всех нас, — я повернула голову к ошеломленному Аэратару, причем моим поступком, и с нажимом повторила: — от всех нас большое тебе спасибо за наше спасение.

В тон мне капитан произнес:

— Спасибо тебе, Дарахар, — и, приложив правую ладонь ко лбу в странном жесте, добавил: — И прости. Вина моя есть — я должен был раньше тебя предупредить о Хададе и сказать о том, что я хотел, чтобы ты его уничтожил. Поэтому я готов понести любое наказание, которое ты посчитаешь достойным, даже если это будет смерть.

— Ты… Ты идиот, Аэратар Шаир! — рявкнул Дарахар.

— Согласен…

— И, кстати, если ты называешь бахнамута Хададом, то правильно было бы говорить Хадад’аштар.

— Это… женская особь?!

— Да. И, судя по её злости, она защищала свое потомство. Так что готовьтесь к тому, что скоро бахнамуты вновь станут повелителями этих морей, а не вы, пиратское… «братство», — последнее слово мужчина произнес с нескрываемым презрением.

Подхватив брошенные мною вещи, Дарахар взял меня под руку и повел к лестнице, однако, пропустив меня вперед и уже ступив на первую ступень, тихо и спокойно произнес:

— Если уж говорить о наказании — слушай внимательно. Вернись в Марадаир, сходи к отцу, ему немного осталось… Он хочет попросить прощения у тебя перед уходом за грань. Дай вам обоим возможность высказать то, от чего болят ваши сердца и скорбят души… Чтобы память о прошлом была светлой, не замутненной обидами. Простите друг друга. И проститесь достойно.

— …Спасибо, друг. За всё… — донес до нас солёный ветер наполненные грустью и тоской слова капитана пиратского галеона и грозы морей.

Зайдя в нашу каюту, первым делом я встала перед Дарахаром и сказала:

— Извини, пожалуйста. Я не имела права влезать в ваши дела и кричать на тебя.

На это мужчина только устало покачал отрицательно головой, проведя ладонью вдоль меня, высушил мою насквозь промокшую одежду, и прошел мимо. Развязав шелковый платок жемчужного цвета, кинул его небрежно на пол, брошь-зажим он положил в карман сюртука, который бросил на кровать. И, раскинув руки в стороны, обессиленно рухнул лицом на кровать.

— Тебе не за что извиняться, — через пару секунд, перекатившись на левый край, на спину, и подложив руки под голову, изрек Дарахар. — Ты поступила верно, что остановила меня. И то, что говорила про Шаира — тут ты тоже была абсолютно права, моё солнышко. Для него потерять этот корабль — как лишить себя жизни. И он был готов на это. Конечно, вина его есть, ведь он должен был сказать мне обо всём заранее. Но что сделано, то сделано. Все мы совершаем ошибки, никто не без греха. Хорошо, если их можно исправить заранее или не довести до печального финала, который уже невозможно изменить… Кстати, Шаир тебя покормил?

— Да. Ужин был просто бесподобным.

— Это хорошо… — его голос стал едва слышным. — А то… пирожное, что для тебя взял… я где-то потерял. Наверное, в порту бросил, когда получил от тебя «срочный вызов»… Или… — я уже с трудом могла разобрать прерывистый шепот. — Извини, мне нужно немного… отдохнуть… Столько телепортаций за пару часов… даже для меня… слишком много…

Голос Дарахара окончательно стих, а сам мужчина, судя по тому, как расслабились мышцы на его лице, уснул.

Немного помявшись у двери, подошла к кровати, подняла брошенный платок, аккуратно его сложила и села с другого края.

И, воспользовавшись моментом, без зазрения совести начала разглядывать Дарахара. Каждый изгиб его лица, тела. Слушала его мерное, спокойное дыхание и… почему-то наслаждалась этим. Тишиной. Тем, что он рядом. И мне невероятно комфортно рядом с ним.

Хотелось поправить прядь светло-пепельных волос, что выбилась из замысловатой косы и легла ему на лоб, но я так и не осмелилась, боясь разбудить и разрушить волшебное очарование момента.

Всё-таки насколько он… странный, непонятный, удивительный. И надежный. Прежде я никогда подобных мужчин не встречала на своем пути. Он, словно скала, — несгибаемый. Сильный. Со своими принципами. Чуткий и не боящийся продемонстрировать то, что другие бы расценили, как проявление слабости. То, что он попросил сделать Аэратара, — это мог сделать только тот, кто переживает всем сердцем за своего друга, беспокоится о его благополучии. Ещё, как мне кажется, он беспокоился обо мне, и поэтому решил помочь и путешествовать рядом, хотя совсем не был обязан, как и откликаться на все эти мои «вызовы». И орал он именно потому, что тревожился за меня и Шаира.

При этом Дарахар полон загадок, тайн… А ещё он очень сильный маг. Который лежит поблизости. И мне отчаянно хочется лечь рядом, почувствовать его тепло! Коснуться щеки, шелковых волос. И… поцеловать. Нежно…

Резко тряхнув головой, избавляясь от странных мыслей, которые были подобны наваждению, я отвернулась, чтобы больше не видеть Дарахара. Хватит, насмотрелась. Снова гормоны разбушевались, а после такой порции адреналина, который я сегодня получила, они и вовсе готовы лишить меня разума. О какой нежности я думаю? Каких поцелуях?! Совсем старая сбрендила от волшебного мира и сказочного мужика!