Я самый красивый человек в мире

Туркана идеально соответствовали моим требованиям. Этот мирный народ обитал на севере Кении в пустынной труднодоступной местности, а их критерии красоты не имели ничего общего с нашими.

Мое путешествие продлилось шесть дней. Первые два я провел на борту трех разных авиалайнеров и с удивлением обнаружил у себя воздушную болезнь. Догадка подтвердилась, когда я устроился в крошечном двухмоторном самолете, где провел, наверное, самый долгий час своей жизни, ежесекундно подпрыгивая и раскачиваясь в разные стороны.

Затем я целых два дня наблюдал из окна автобуса удивительные пейзажи. По мере того как менялся цвет земли, преображался весь мир. Сначала все кругом было зеленое: куда ни глянь, везде яркий, величественный, брызжущий жизнью зеленый цвет. Через некоторое время он стал терять спесь, бледнеть и постепенно уступать место желтому. Он появился незаметно, небольшими пятнами, но постепенно отвоевал позиции, и к вечеру мир окрасился в охру. Поначалу она была с примесью оранжевого, довольно насыщенная, словно откормленное животное. А спустя еще тридцать часов, на этот раз на спине верблюда, а потом и пешком, вокруг осталась лишь пожелтевшая охра, сухая, как солома. Охра, умирающая от жажды. Вплоть до самого горизонта потрескавшаяся земля, глядя на которую удивляешься, откуда в ней силы кормить те чахлые растения, которые упорно продолжают здесь расти.

И вот наконец я у цели.

Стояла чудовищная жара, кругом простиралась голая пустыня, от созерцания которой мне становилось не по себе.

Завидев вдалеке первое селение, я уселся в спасительной тени старой акации. Это дерево с мощным узловатым стволом возвышалось посреди бескрайней пустыни. Обрадовавшись, что деревенские жители не замечают меня, я предвкушал момент, когда сниму наконец закрывающий лицо тюрбан. Мне хотелось продлить удовольствие, ведь скоро я смогу жить среди людей, не опасаясь, что мое появление доставит им чрезмерную радость. Я наконец стану как все.

Я посидел на земле, прислонившись спиной к дереву и набираясь сил, потом достал флягу и выпил почти все содержимое. Утолив жажду, я решил понаблюдать за своими будущими соседями в бинокль, который предусмотрительно взял с собой.

То, что я увидел, полностью соответствовало моим ожиданиям. Мужчины туркана были, как я и читал в книгах, сплошь покрыты шрамами: испещренная буграми кожа считалась у них воплощением красоты. Со временем они даже разработали специальную технику, позволяющую достичь «идеала»: каждые два-три месяцы шрамы вскрывались и от этого еще явственнее проступали на коже. Самыми привлекательными мужчинами считались обладатели самых заметных и распухших рубцов.

Кроме того, мне бросились в глаза их отвисшие нижние губы, украшенные внушительного размера металлическими кольцами. Туркана до сих пор практиковали древний ритуал, состоящий в следующем: при помощи обычного ножа мальчику вырывали один-два зуба на нижней челюсти, а потом в губе проделывали огромную дыру.

Меня это, конечно, шокировало, но вместе с тем и обрадовало: вряд ли они посчитают красивым мое гладкое тело.

Итак, мечта осуществилась: я нашел людей, которые не разделяют общие представления о прекрасном, живут вдали от цивилизованного мира, и, самое главное, никому из бывшего окружения не придет в голову искать меня здесь. Я сбежал от вездесущего телевидения, которому так долго помогал в его жуткой работе.

Этот монстр добрался до всех, кроме туркана — людей, которые скоро станут моими братьями. Я улыбался во весь рот, предаваясь мечтам о светлом будущем. В этот момент я чувствовал себя первопроходцем, обнаружившим новый континент и принявшим решение наслаждаться своей находкой в одиночку.

По-видимому, не я один пребывал в радужном настроении. Несколько абсолютно голых ребятишек весело играли неподалеку от деревни. Я умиротворенно наблюдал за их мельтешением, как вдруг мое внимание привлекла яркая деталь. Я поднес бинокль к глазам и попытался навести резкость на бегавшего туда-сюда ребенка.

Наконец мальчуган остановился. Его лицо ничем не отличалось от лиц его товарищей, но меня интересовало другое.

Я медленно опустил бинокль, чтобы рассмотреть его ноги.

То, что я увидел, разбило мне сердце.

У абсолютно голого мальчика на ногах были кроссовки Nike.

Ни удаленность от цивилизации, ни страшная нищета не помешали миру Люсинды добраться сюда.

Я понял, что нигде не буду свободен.

* * *

Мною овладело отчаяние. Последняя надежда разбилась о кроссовки на детских ногах, и я отправился в единственное место, где меня не найдут, — в самое сердце пустыни, туда, где нет ни одной живой души.

Твердо решив умереть, я несколько дней блуждал под палящим солнцем, расходуя запасы еды и воды.

Когда мне стало плохо, я пожалел, что не умею ориентироваться в этой враждебной человеку местности.

Потеряв сознание во второй раз, я понял, что хочу умереть быстро, а не мучиться долгие часы от голода и жажды.

Уже на исходе сил я вспомнил о чудодейственном средстве, лежавшем на дне рюкзака, среди многочисленных вещей, которые я взял с собой на случай опасности.

Система спутникового определения местоположения.

Только включи его, и через несколько часов Люсинда примчится на помощь с командой лучших врачей мира.

Я нажал кнопку «вкл», точно так же, как дома, готовясь к поездке, но ничего не произошло.

Вопреки инструкции, аппарат не издал пронзительного сигнала, не мигнул зеленой или хотя бы красной лампочкой.

Я вынул батарею, снова вставил, повторил операцию несколько раз. Безрезультатно: чудо-аппарат не работал.

Солнце пекло, я был на исходе сил. Меня покачивало из стороны в сторону, руки висели как плети.

Я шел, зная, что каждый шаг приближает меня к смерти.

Когда силы изменили мне, я упал на землю. Я даже не мог перевернуться на живот, чтобы укрыть лицо от палящего солнца.

Мое лицо исказила гримаса, и на пересохших, местами потрескавшихся губах выступило несколько капель крови, которые я инстинктивно слизнул.

Перед глазами замелькали черные пятна. Они стали разрастаться и росли до тех пор, пока полностью не затмили свет.

Все, конец.

* * *

Открыв глаза, я увидел на редкость безобразное существо, сверлившее меня взглядом. У существа было лицо древней старухи, обрамленное седыми косами, в них были вплетены обрывки веревки, украшенные деревянными статуэтками.

На иссохшем теле болтались голые груди.

Я огляделся и понял, что лежу в крошечной хижине. С глиняных стен взирали страшные маски, на полу валялись полотняные мешки и деревянные сосуды. Все они были наполнены травами, кореньями и прочими странными вещами, которые мне не удалось разглядеть.

Старуха взяла меня за руку и помогла подняться. У меня закружилась голова, и я тотчас снова сел. Но она не отставала. В результате мне удалось опять встать и даже сделать несколько шагов. Я вышел из хижины. Немного привыкнув к яркому свету, я огляделся и не увидел в округе никаких следов жилья. Насколько хватало глаз, тянулась голая пустыня.