Я сделаю это для тебя

Когда он снял трубку, я приступил к исполнению плана.

Прежде всего нужно поставить проблему: противоречивые мнения о его деятельности создают ему скандальный имидж, что тормозит развитие, вредит репутации и мешает наслаждаться плодами усилий.

Следующий шаг — предложить новую методику: переформатировать имидж, опираясь на два подхода. Primo, показать лидерам общественного мнения и широкой публике доселе скрытые, но благородные стороны его личности; secondo, развенчать тех, кто ему вредит, и затушевать не слишком приглядные проявления его натуры и качества характера.

Потом предложить исполнителя: себя. Профессионала в деле связей с общественностью. Компетентного, опытного, умеющего хранить чужие тайны, управляющего одним из самых известных во Франции консалтинговых агентств.

И наконец, внушить уверенность, успокоить: мои клиенты — крупные руководители престижных предприятий. Упомянуть вскользь несколько имен, намекнуть на свою роль в делах, о которых писала пресса, и дело будет сделано.

На мгновение мне показалось, что я попал в точку: Эль-Фассауи колебался.

Мой энтузиазм продлился недолго: к Эль-Фассауи вернулась привычная холодная отстраненность, он попросил оставить ему мой номер и пообещал перезвонить.

Сейчас он повесит трубку и забудет обо мне. Я был еще одним назойливым агентом, жаждущим расширить свою клиентуру, однако он вдруг задал последний вопрос:

— Почему вы обратились ко мне? Я не самый заметный человек среди тех, на кого регулярно обрушивается пресса.

Мой ответ должен произвести шокирующее впечатление. И решит дело.

— Нет. Но самый самоуверенный.

Он рассмеялся. Я ужасно рискую. Пан или пропал.

— Рассчитываете убедить меня, оскорбляя?

— Я вас не оскорбляю — закладываю основы честного сотрудничества. Урок номер один: говорить клиенту всю правду.

— И правда заключается в том, что я самоуверенный человек?

— Самоуверенный и оскорбленный. Самоуверенный, потому что оскорбленный. Вы заботитесь о своем имидже. Нападки вас задевают. Вы воспринимаете их как удар по вашему достоинству. Вам стоило немыслимых усилий выбраться из той среды, где вы родились, ради этого вы пошли на огромные жертвы, но добились своего. И вы хотите, чтобы окружающие восхищались вашей волей, вашим умом, вашей силой характера. Вы выбрались наверх, но не услышали оваций, никто даже не улыбнулся. Вас окружают недоверие и презрение. Вы тщетно посещаете светские мероприятия — те, куда вас еще приглашают, финансируете культурные программы, проявляете великодушие, щедрость… но остаетесь для всех обычным иммигрантом. И вы больше не можете этого выносить.

Глухая тишина продлилась несколько долгих мгновений. Я тоже молчал, давая сказанному уложиться в его изворотливом мозгу.

— Как вы можете утверждать подобное?

Теперь я готов был выложить последний козырь:

— Я из той же среды, что и вы. Прошел тот же путь. И преуспел. О, до вас мне, конечно, далеко, но мои успехи приветствовали, выказывали уважение, мной восхищались. Знаете почему? Потом что я — белый.

Он снова рассмеялся, но в его смехе был призвук горечи.

И он назначил встречу.

* * *

Бетти позвонила в 15.00.

— Я застряла у врача. У Пьера температура, здесь полно народу, так что Жерома с тренировки мы забрать не успеем.

Я вздохнул, с трудом сдерживая раздражение:

— Я ужасно занят! У меня работы по горло!

— И что ты предлагаешь? Оставить Пьера одного в приемном покое?

Моя помощница разглядывала стены кабинета, делая вид, что разговор ее совершенно не интересует.

— Может, он вернется сам, как уже делал?

— Прекрати, Даниель, он поступил так всего один раз, да и то потому, что мы опоздали и он разволновался. Ты не забыл, что объявлен план «Вижипират» [7] и существует угроза терактов? Кроме того, у него нет билетиков на автобус.

Все это я знал. Утром того дня некий шейх Фейсал в который уже раз предостерег Европу против гнева мучеников ислама.

«Мы заставим правительства воспринимать нашу веру всерьез!» — кричал он, выступая в Лондоне перед впавшей в истерику толпой, собравшейся перед его домом. Потом он заявил, что никто не избежит мщения со стороны его иракских и афганских братьев и всех тех, кто готов заставить дрожать от страха европейские столицы. В том числе Париж.

7

В разработанный французским правительством план «Вижипират» входит список мер, предусмотренных на случай различного рода кризисов, в первую очередь связанных с угрозой терактов.

Уже много недель угроза была вполне реальной. Все началось после того, как союзники решили продемонстрировать, что контролируют ситуацию в Афганистане. В кровопролитных столкновениях с талибами с обеих сторон было много погибших. Американцы и французы находились на передовых позициях, и многие террористические организации немедленно объявили погибших мучениками веры и поклялись мстить США и Франции.

Шейх Фейсал, один из глашатаев экстремистских шиитских кругов и британский подданный, пользовался статусом религиозного деятеля и свободой слова, множа поток угроз. Его речи интерпретировались как пророчества и предупреждения, и пресса все чаще называла его руководителем мелких террористических групп, рассеянных по всей Европе.

Все это я знал, но полагал, что гром грянет где-нибудь в другом месте. В пространстве-времени за пределами моей жизни.

— Хорошо, договорились, — сдался я. — Когда он освободится?

— В 17.00. Не опаздывай.

Я повесил трубку, злясь на непредвиденное осложнение. Придется менять планы. Я погрузился в изучение бумаг, твердо вознамерившись разобраться в деле до ухода.

В 16.30 — я уже собирался уходить — в моем кабинете неожиданно появился Салливан с клиентом:

— Представляю тебе Кристиана Бонно из компании «Бонно и сын».

Мы обменялись рукопожатиями, и я сразу понял, что дело плохо.

— Месье Бонно собирается отказаться от услуг агентства, с которым работал, и намерен заключить договор с нами. Жду тебя в моем кабинете, мы сможем все обсудить.

Это была не просьба — недвусмысленный приказ. Я мог бы отказаться — Салливан, как обычно, не предупредил меня о встрече, — сказать, что у меня неотложные дела, перенести свидание с клиентом, но не сделал этого. Разве мог я признаться, что ухожу с работы в 16.30, чтобы встретить сына после футбольной тренировки? Я занимал в агентстве важный пост и думал в тот момент о своих обязанностях, о долге служащего и том огромном жалованье, которое платил мне Салливан. За несколько секунд я все рассчитал и принял решение.

— Присоединюсь к вам через пять минут, — сказал я. — Мне нужно сделать телефонный звонок.

Я набрал номер клуба и попросил позвать к телефону тренера, стараясь не думать о скандале, который наверняка устроит мне вечером Бетти. Я — важная шишка, настоящий профессионал и сумею всю разрулить.

— Мы не успеваем забрать Жерома, — объяснил я наставнику сына. — Вас не затруднит дать ему денег на билет и отправить домой автобусом? Он вернет деньги на следующей неделе.

— Надеюсь, ничего серьезного не случилось? — встревожился мой собеседник, удивленный таким напором.