Я шагаю по Москве

Ну что вы несете!
– — не выдержал Володя. — Вы сами подумайте, что вы говорите.

Ты так со мной не разговаривай, ясно? Я конту­женный. Ясно? Я тебе чего хочешь могу сделать, а мне ничего не будет. Ясно? Бандит.

Товарищ лейтенант! — вдруг обрадовался Коль­ка. — Да он же пьяный! От него водкой несет!

Ложь! Наглая ложь!

А вы дыхните! — сказал Колька. — Скажите, товарищ лейтенант, чтобы он дыхнул!

Ну, хватит, — устало сказал дежурный. — Лоша­ди, гипнотизеры. Ничего не понимаю. Вот вы, — он по­казал на «гипнотизированного», — Вы напишите так, что­бы можно было разобраться. А вы двое идите в ту комнату - Там подождете.

Это безобразие! — сказал Колька. — Я буду жало­ваться!

Ну, жалуйся, — сказал дежурный.

Не ты, а Вы.

Ну, вы, — сказал дежурный и вздохнул.

Алена тем временем шла но аллее за небритым жу­ликом.

Вот он остановился на пустой площади у пивного ларь­ка. Позади него в темном небе вращались решетчатые самолеты аттракциона «Мертвая петля».Небритый с жадностью пил пиво и, еще не кончив первую кружку, сказал, с трудом отрываясь, сквозь иену: «Еще одну».

Алена огляделась.

Никого не было, кроме полной женщины — продав­щицы мороженого — и старика инвалида, пропускавшего на аттракцион.

Одно мороженое, — тихо, конспиративно, как в детективном фильме, сказала Алена продавщице. — Вот там, сзади, у ларька, бандит. Я его здесь буду отвлекать, а вы идите за милиционером.

Поняла, — испуганно сказала женщина.

Только не сразу. Дайте мне отойти, — сказала Алена.

Алена отошла с мороженым в руке. Женщина повер­нулась, пошла было, но вернулась за ящиком, надела его на грудь и побежала.

Небритый с наслаждением допивал вторую кружку, когда Алена подошла к нему сзади и легонько тронула его за плечо:

Товарищ!

Жулик вздрогнул, расплескав пиво, резко повернулся.

Чего? — он успокоился сразу, увидев, что перед ним девушка.

У меня к вам большая просьба.

Чего?

Вы не могли бы со мной прокатиться на этом са­молете?

Еще чего! — возмутился небритый.

Вы понимаете, я хочу, чтобы один человек меня приревновал.

Иди ты! — удивился небритый.

Ну, хотите, я вам три рубля дам?

Пять, — не задумываясь, сказал небритый.

Вот, у меня четыре пятнадцать, — Алена поры­лась в сумочке.

Давай, — согласился небритый.

Потом, — сказала Алена.

Ну, ладно. А где твой ухажер? Он мне морду-то не набьет?

Да нет. Он робкий. — Алена взяла небритого под руку и новела к аттракциону.

Милиционер и продавщица мороженого бежали по аллее. Они выскочили на пустую площадь.

— Где? — спросил милиционер. Продавщица быстро огляделась.

Вон! — заметила она. — В самолете!

Алена и жулик стремительно крутились в самолете.

Она! — радостно сказал «гипнотизированный», потирая руки. — Теперь вся банда в сборе!

В дверях отделения стояла Алена, небритый и мили­ционер.

Здравствуйте, — смущенно сказал небритый.

Здравствуй, здравствуй, Федулов, — приветливо улыбнулся дежурный. — Давно не виделись. Ну, прохо­ди, дорогой. Всегда желанный гость.

Небритый заложил руки за спину, прошел через при­емную, вошел в угловую комнату и сам закрыл за собой дверь с решетчатым окном.

В городе наступает вечер, теплый, летний. Вспыхи­вают фонари и рекламы на улицах. Над крышей «Из­вестий» побежали, складываясь в слова, яркие буквы.

В Лужниках, в шуме трибун, аплодисментах и криках, зажигаются мощные прожекторы, освещая размеченное поле, мяч в игре.

А рядом, на Москве-реке, замелькали по воде огонь­ки речных трамваев, осветился сразу пролет метромоста, шары, фонари набережной, какие-то огни на мачте про­плывающей мимо баржи, и впереди медленно вращающе­еся колесо обозрения в Парке культуры...

Москва вступала в свой обычный вечер с только ей присущими приметами и с тем, что характерно и для других наших городов в эти часы.

По ночной улице шла стройная молодая женщина. Она постукивала наконечником свернутого зонта по пру­тьям железной решетки и что-то напевала.

Можно вас на минуточку? — к женщине подбе­жал Колька. Женщина остановилась.

Помогите, пожалуйста, — Колька очень торопил­ся. Понимаете, нам на свадьбу надо, а у нашей подру­ги родители строгие. Она звонит домой, как будто она у подруги, а мать говорит: «Позови подруг», а подруги нет никакой, а мать...

Понятно, — перебила его женщина. — Где твоя подруга?

Алена и Володя стояли в телефонной будке. Увидев Коль­ку с женщиной, она закрыла ладонью трубку и позвала:

Быстрее.

Как маму зовут? — спросила женщина, беря трубку.

Мария Николаевна.

Здравствуйте, Мария Николаевна, — женщина зажала трубку и спросила: — Как меня зовут?

Надя, — сказала Алена.

Это Надя, — женщина снова закрыла трубку. — А как тебя зовут?

Алена.

Алена у меня, — сказала женщина. — Что делаем? Ничего не делаем... Книжку вслух читаем. Спокойной ночи...

Спасибо вам большое, — сказал Володя.

Не за что...

И она, стройная эта и добрая женщина, снова пошла по улице, постукивая каблучками по асфальту, а зонти­ком по решетке.

На подоконнике крутился магнитофон. Гремела ве­селая музыка.

За праздничным столом, уставленным едой, бутылка­ми и цветами, сидел мальчик лет десяти и что-то ел, утк­нувшись в книжку.

В углу в кресле мрачно сидел Саша.

Никого больше в комнате не было.

Колька, Володя и Алена стояли у дверей в Сашину комнату.

Раз-два-три! — скомандовал Колька.

Поздравляем! — разом закричали ребята и рас­пахнули дверь.

И тут же замерли в недоумении.

Саша долго и безучастно смотрел на вошедших. По­том вздохнул, сказал; «А-а...» и, не говоря больше ни слова, ушел в другую комнату.

Ребята переглянулись.

Что с ним? — спросил Колька. — Что случилось?

А-а, ты... — мальчик поднял глаза на Кольку, вздохнул и снова принялся за еду.

Слушай, остановись, — Колька встряхнул маль­чишку, — И не читай во время еды — вредно!